Очень вампирская история

Сотер Таис

– Что случилось?
– ласково спросила я, вытирая платком сажу на щеке.
– Где так измазался?

– Наказали. Пришлось отмываться после уборки, - недовольно отдергивая голову, ответил Клод.

Ему было уже пятнадцать, и ростом он сравнялся со мной. Глаза у него были такими же, как у меня - зеленовато-карими, а вот солнечным цветом волос он больше напоминал маму, чем нас с отцом.

– Принесла что-нибудь?
– он сунул нос в корзину.
– Клэр, я тебя обожаю! Ты моя спасительница!

Несмотря

на более чем плачевное финансовое положение, обделить брата вкусняшками я не могла. Правда, такой аппетит я у него давно не видела. Обычно он оставлял что-то и для своих соседей по комнате. В этот раз он подчистил все в одиночку.

– Ты что, не обедал? Ты же сейчас и корзину съешь.

– Не обедал и не завтракал. Завтрак проспал, а обеда лишили за то, что завтрак проспал. Ну и где логика?!

– Тогда хорошо, что я зашла. Дай хоть обниму.

Клод слегка покраснел, но уворачиваться не стал.

– Ну хватит... смотрят, - заявил он, спустя несколько секунд, тяжко вздохнув.

– Ну и пусть смотрят. И завидуют, что у тебя есть такая замечательная и красивая сестра, а у них нет.

– Месье Эмбер утверждает, что я слишком балован женским вниманием, от того у меня и все проблемы, - печально вздохнул Клод, положив голову мне на плечо, и показав кому-то язык.

Я фыркнула.

– Этот Эмбер, наверное, старый и противный. Никто его не любит и не жалеет, вот он и злой такой.

– Позвольте с этим не согласиться, мадмуазель.

Запрокинув голову, я встретилась с ироничным взглядом довольно молодого еще мужчины. Совсем даже не противного. Готова поспорить, это и был тот самый месье Эмбер. Серые глаза, темные брови в разлет, короткие русые волосы. На подбородке ямочка, а еще ресницы пушистые...

Как любой художник, я ценю красоту. А этот человек был красив. Не идеально слащавой внешностью, а красотою мягкой, и в то же время достаточно мужественной.

И он не был священником. Это показалось мне достаточно важным, уж не знаю, почему.

– Мадмуазель Легран, можете уделить мне немного времени?
– дождавшись моего смущенного кивка, мужчина продолжил.
– Меня зовут Рейнард Эмбер. Я учитель Клода, и с этого года куратор его учебной группы. Мне хотелось бы обсудить с вами то влияние, которое вы оказываете на своего младшего брата.

Ох, не к добру это.

– Месье Легран, вас ищут на кухне, - сообщил учитель.

Клод помрачнел.

– Это так срочно? Я почти месяц не видел сестру.

– Жизненные трудности закаляют, - мягко ответил Эмбер.
– Идите.

Когда Клод ушёл, я спросила:

– Это необходимо? Такая строгость?

Учитель пожал плечами.

– Ему пятнадцать, и для того, и компенсировать пробелы в воспитании слишком поздно. Насколько я понял, ваш отец воспитывал детей...

весьма современно.

Я выпрямила спину.

– Вы критикуете моего отца?

– Скорее, выражаю удивление. Довольно необычно, что сын сельского священника увлекается трудами Аббата и Вольтера, а его дочь пишет весьма фривольные картины.

– Простите?

Откуда он мог знать о моих картинах? Я даже не пишу под своим именем.

– Эскизы в альбоме. В основном графика и масло, - пояснил мужчина.
– Нам пришлось изъять их все. Вы уверены, что стоило приносить их в католическую школу?

– Но я ничего не приносила!

Эмбер протянул мне сложенный вдвое лист. Я открыла и его и густо покраснела. На листе была изображена одетая лишь в тонкую сорочку Ален, склонившаяся над наполненной ванной. Простая зарисовка из моего альбома, как я думала, потерянного. Теперь стало понятно, куда он делся. Должно быть, при последнем посещении Клода он незаметно достал мой альбом из сумки для пленэров.

– Это вы рисовали?

– Да.

– Талантливо. Мне нравится, - тонко улыбнулся одними уголками губ Эмбер.
– И среди студентов вызвало фурор, особенно среди старших групп. Как и ваши фотографии. Он неплохо на них заработал.

– Заработал?
– недоуменно повторила я.

– Да. У него было несколько ваших фотокарточек. Он не продавал их, не волнуйтесь. Просто сдавал их во временное пользование.

Теперь становилось понятно, почему на меня так странно посматривали студенты.

– Поганец! Этот мелкий уродец только и ныл, как скучает, и что возможность хотя бы увидеть на фотографии... Я столько денег потратила!

– Полагаю, все же меньше, чем он получил. Коммерческая жилка у месье Леграна более чем достойна восхищения. Впрочем, он талантлив во многих областях.

– Даже не сомневаюсь, - ответила я, сердито сжимая в руках дешевую фетровую сумочку.
– Он всегда был... самым талантливым в нашей семье.

– О, и чем же ещё известны Леграны?
– поинтересовался учитель.

Я с подозрением посмотрела на него. Вроде бы, не издевается.

– Младшая сестра, Лиззи, весьма недурно поет, а папа раньше, до того, как у него испортилось зрение, делал переводы немецких философов, в том числе и для парижских университетов.

– О, как интересно! Так ваш художественный дар достался вам от матери?

– Нет, маман не слишком одобряет подобное баловство.

– Так как же вы тогда оказались в Парижской школе искусств.

Я открыла было рот, чтобы рассказать свою весьма драматическую, хоть и не без комедийного оттенка историю, когда поняла, что разоткровенничалась перед совершенно незнакомым человеком. Интерес месье Эмбера казался таким искренним, что ему хотелось открыться.