Очередной грех
Шрифт:
– Я и работал, но несколько лет назад заболела мама, я бросил все и вернулся.
Точно. У миссис Вилсон ранее обнаружили болезнь Альцгеймера. Она даже не смогла вспомнить, кто я такая, когда я последний раз ее видела.
– Сейчас я работаю пилотом Дельты (прим.пер.: военный самолет).
Странно. Он стал немного более привлекательным для меня, когда я узнала, что он управляет самолетами.
– Классно.
– Что на счет тебя?
– Я несколько лет работала офицером полиции, а потом специальным
– В чем заключается твоя работа на себя?
Смотреть на больше обнаженных задниц, чем мне хотелось бы видеть.
– В основном, я разоблачаю неверных супругов. Мои клиенты после такого, обычно, разводятся.
Он приподнимает бровь.
– Звучит интересно.
Интересно – это не то слово, каким бы я это описала.
– Скорее тревожно. Я чувствую себя, как будто снимаю плохое порно с престарелыми актерами.
Он смеется.
– Прости. Мне жаль, что тебе пришлось это представить.
– Похоже, ты не довольна своей работой. Ты не думала вернуться на службу в ФСБ?
Если бы я могла.
– Я пошла туда, потому что там работал мой отец, и думала, что смогу пойти по его стопам. Но, как выяснилось, это не для меня, - лгу я.
Мне нравилось работать офицером и агентом. Когда я работала там, я была почти счастливой, но я сама разрушила свою карьеру, когда решила преследовать Тана. Я не смогу вернуться в ФСБ, они сразу же вычислят мою связь с Братством.
– Я бы предпочла открыть собственную профессиональную фото-студию.
Мне больше нравится фотографировать детей и невест, чем ловить престарелые задницы за изменами.
– У тебя всегда висела камера на шее, или скрипка в руках. Ты все еще играешь?
– Каждый день.
Это единственная вещь, что дарит мне некое подобие комфорта, и ощущение, что между мной и Сином вовсе нет огромной пропасти. Иногда я представляю, что мы играем вместе.
Я знаю. Это жалко.
– Я играю на басс-гитаре в группе. Это просто хобби, ничего серьезного, но мы выступаем здесь через 40 минут. Я бы хотел, чтобы ты осталась.
– О, точно. Ты же играешь на гитаре.
Как я могла забыть об этом? Когда была младше, всегда думала, что он горячо выглядит, когда играет.
– И наш скрипач сегодня не смог присутствовать.
– Оу, это плохо.
– Очень. Хуже то, что мы играем в «Гадком койоте». Здесь толпа любит слушать «Дьявол объявился в Джорджии» (прим. пер.: хит певца Чарли Дэниелс, с большой скрипичной партией).
– О, я люблю эту песню.
– А ее невозможно сыграть без скрипки.
– Определенно, нет, - соглашаюсь я.
Улыбка расползается по лицу Коди.
– Ты все еще помнишь как ее играть?
– Черт, да.
Это единственная кантри-песня, которую я знаю.
– Какое совпадение, - он ухмыляется
– Нет, Коди, нет, - я никогда не выступала на публике, кроме одного раза в детстве, - Я не играю для других людей.
Я больше использую скрипку, как приватную терапию для разбитого сердца.
– Блю, тебе понравится. Ты удивишься, как это бывает весело.
Он безумен, если думает, что я выйду на сцену без единой репетиции.
– Нам нужно порепетировать.
– У нас есть 40 минут.
– Серьезно? Ты хочешь, чтобы я попрактиковалась меньше часа, а потом присоединилась к твоей группе и выступила перед всеми этими людьми?
– А почему нет? Ты фантастически играешь. Ты вспомнишь песню с первых нот.
– Ты с ума сошел.
– Может быть. Выпей виски, и ты забудешь о своих переживаниях.
Я много играла на скрипке, с тех пор, как вернулась с Эдинбурга. Могу с полной уверенностью сказать, что сейчас играю лучше, чем когда-либо.
Я уже отчаялась почувствовать хоть что-то кроме страдания, с тех пор как ушла от Брека. И даже если я не уверена, что это хорошая идея, то это хотя бы начало.
Я залпом опрокидываю в себя оставшееся виски со стакана. Я бы не в коем случае не согласилась на это, если бы была трезвой. Но алкоголь делает меня безрассуднее.
– Хорошо. С тебя виски.
– Понял.
Я выпиваю еще три стакана для храбрости, и оказываюсь в задней комнате с группой Коди.
– Черт, Вилсон. Эта девчонка хороша. Нам нужно взять ее вместо Дигби на постоянной основе, - говорит барабанщик.
– Оо, нет. Я не люблю играть на людях. Я делаю это только потому, что задолжала Коди.
Он выглядит недоуменно, а потом начинает громко смеяться.
– Ты имеешь в виду тот случай, когда ударила меня по яйцам?
Я тоже начинаю смеяться, и это чувствуется хорошо. Лучше смеяться, чем плакать.
– Сыграв одну песню с нами, ты не заставишь меня забыть об этом, - он ухмыляется и немного сдвигает свои бедра, - Я до сих пор чувствую эту боль.
– Я никогда не извинялась за это, но мне правда жаль.
Я чувствую, что должна объяснить, почему я так поступила, но что я скажу? Прости Коди, я ударила тебя, потому что папа тренировал меня, чтобы я стала убийцей, и это получилось чисто машинально?
– Хорошо. Ты мне чётко и ясно донесла это сообщение.
Это было 12 лет назад, а я все еще ненавижу то, как с ним поступила.
Другой гитарист заходит в комнату, прерывая наш разговор.
– Время начинать шоу.
Я со скрипкой в руке пробираюсь на сцену с четырьмя остальными участниками группы. Каждый берет свой инструмент, пока Марк, фронтмен и солист группы подходит к микрофону. Он представляет зрителям каждого из нас, и меня, последней.