Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой
Шрифт:
– Верно. Архаичный и тем не менее – производился до две тысячи второго года. Ну у нас до девяносто второго. В строю находится вплоть до… в общем, больше семидесяти лет в строю, и никто от него избавляться не спешит.
– Поразительно. Должно быть у него какие-то уникальные характеристики?
– Нет, ничего удивительного или уникального. По крайней мере, отдельно. И, тем не менее, он пережил все попытки его заменить. Совокупность характеристик просто поразительная. Прост, дёшев, вынослив, нетребователен к обслуживанию, нетребователен к квалификации пилота, нетребователен к посадочным полосам, вообще ни к чему не требователен. Легко приспосабливается к разным
– Поразительно, – сказал Берия, толкая носком ботинка шину кукурузника, – и что?
– Я полагаю, что такие самолёты нужнее всего сейчас. ВТА как вид войск и авиации – неразвиты, специализированных самолётов нет… Поэтому АН-2.
– Вряд ли этот самолёт серьёзно изменит ситуацию на фронте.
– Да, вряд ли. Однако, у меня имеется всё необходимое для его производства. В этом то и фокус – для производства АН-2 не нужны редкие металлы, сверхсложные станки и так далее. Для этого подойдут и текущие мощности. А я ещё могу прикинуть станков и оборудования из недалёкого будущего. Те же сварочные аппараты, те же токарные и фрезерные станки, штамповочные прессы, расточные и прочие… даже прокатный стан для выделки необходимых метизов – алюминиевых, стальных, дюралевых, деталей фюзеляжа.
– Что ж, это хорошая новость.
– Можно это всё расположить прямо в аэроклубе, когда переедем за город. Понадобится около дюжины ангарных помещений промышленного образца… сами эти помещения в разобранном виде я могу создать, нужно будет только их собрать.
– Ещё лучше, – обрадовался Берия, – ты не перестаёшь меня радовать. Пользы от твоей работы становится всё больше и больше, поэтому я буду ходатайствовать, чтобы тебя чем-нибудь наградили.
– Медалью «за десять лет без пьянок», – хмыкнул я, – шоколадной. Не надо наград.
– Награды нужны. А то ты получаешься вроде бы и есть, а вроде бы непонятно кто, – ответил вдруг Берия, – участия в боевых действиях тебе принимать нельзя.
– Ну это ещё бабка надвое сказала, – хмыкнул я в ответ, – а если я захочу?
– Тогда я буду тебя отговаривать.
– А я как раз хотел. Правда, на бомбардировщике, но это уже несущественно.
– Нет, это как раз существенно. Пойми же, если ты вдруг захочешь погеройствовать – то в первую очередь меня накажут, за риск потерять такой полезный источник информации и техники. С тобой то ничего не будет…
– Вот поэтому я жду появления у противника реактивных двигателей. Думаю, можно сделать небольшой финт ушами. Советский Союз проигрывает войну моторов в поршневых двигателях, и уж тем паче проиграет реактивную гонку, но у Советского Союза есть я. А численность реактивной авиации принципиально отличается от поршневой. Реактивный самолёт не выпускается десятитысячными тиражами, по крайней мере, не должен. Я тут прикинул, и если начать реактивную гонку раньше, то проиграют от неё больше всего те, кто наиболее рассчитывает на сражение в воздухе – то есть американцы и англичане. Наши заклятые союзники.
– Они подтянутся, со временем, – не согласился Берия, – так, хорошо, идею я понял. Можно её обдумывать.
– Да, можно подумать над этим. В то же время, если немцы и перейдут на реактивную тягу раньше сорок четвёртого-пятого годов – у них всё равно не получится до конца войны создать самолёт с надёжным, долговечным и эффективным двигателем – и тогда уже у нас будет
– Осилим.
– Не думаю. Оборудование немецкого уровня у нас может и можно поставить, а вот рабочих… рабочих из пальца не высосать, – я покачал головой, – будьте реалистом – рабочие специальности, какими их видели в начале века – грязная, тяжёлая, низкоинтеллектуальная работа – уже уходят в прошлое. И если раньше эти люди творили самую лучшую в стране технику – то сегодня они ни на что не влияют толком. Нам нужны люди в белых перчатках, с высшим образованием и порядком в голове. К сожалению, таких у нас сейчас практически нет.
– Почему же нет, есть хорошие, грамотные специалисты.
– Их ещё обучать и обучать. А нужна культура. Уровень. Хотя я понимаю, – сказал я несколько снисходительно, – на первых порах нужно было получить сторонников, желательно много, даже этот бесноватый Адольф – и тот про рабочий класс задвигает. Но в послевоенном мире… – я покачал головой, – это уже не сработает. Более того, систематический перекос в сознании серьёзно повлияет на развитие всего Советского Союза, вплоть до того, что его разворотит изнутри.
– Я не совсем понимаю, про какой перекос ты говоришь. Грамотным инженерам у нас всегда рады, и…
– И ставка у специалиста-инженера почти такая же, как у малограмотного рабочего. По крайней мере, так было. Инженеров – больше всего в мире, людей с высшим образованием – больше всего в мире, прямо сказка, а не жизнь… – всплеснул я руками, – Статистика красивая. Но оклад стандартный практически для всей страны. Вы же интересовались, почему развалился советский союз? Вам это интересно? Причин столько, что не хватит на целую книгу перечислять. Одна из них – вот эта. Советская власть ввиду своей критичной, гипертрофированной бюрократичности и административно-командного управления, сумела подготовить колоссальное количество грамотных специалистов… и благополучно просрала полностью, до дна, распоряжение этим могучим активом. Не сумела мотивировать их – а в условиях плановой экономики… Почитайте на досуге про реформы товарища Косыгина. Нереализованный грандиозный проект полукоммерческой системы, но продиктованный настолько явным, ярко бросающимся в глаза дефектом экономики, что даже очень тугая на зрение советская пропаганда была вынуждена признать наличие проблем. А это о многом говорит. Правда, по старой памяти всё свалили на отдельных личностей – то есть виноваты все, кроме я.
– Так, хорошо. Опять за политику пошёл разговор, хотя начиналось всё…
– С нехватки людей для производства реактивных двигателей. И это так, у нас нет рабочих, у которых в голове был бы железный порядок. Я уже достаточно долго тут трусь и успел понять, как думают советские люди. Энтузиазма в голове может быть и много, но строгой привычки к порядку, порядку во всём, нет, скорее наоборот. Тяп-ляп, кое-как, и так сойдёт. Ну что с ними делать? Только если наган к голове приставить, начинают делать всё так, как положено.
Берия почему-то рассмеялся:
– А ещё меня называют жестоким тираном! Ты прав, Киврин, сто раз прав. Только страх заставляет людей делать всё как положено – чуть ослабнет страх – всё идёт вразнос.
– Ну тут есть только один вариант. Это прививать рабочим культуру, особенно культуру труда.
– Да, но на это нужны десятилетия. А их у нас нет – так что…
– Так что позвольте мне попробовать известные мне методы. Даже обезьяну можно научить правильно делать, если приложить достаточно сил.