Очерк общей истории химии. От древнейших времен до начала XIX в.
Шрифт:
Назовем здесь, в частности, «Естественную историю» Ж. Л. Бюффона (1707–1788) — большое 36-томное издание (1749–1788), в дальнейшем продолженное после смерти Бюффона. В этом сочинении описано множество различных животных. Новый материалистический подход к объяснению природы получил здесь отражение во взглядах, правда, еще недостаточно определенно выраженных, об изменчивости видов под влиянием внешних условий. В других сочинениях Бюффон рассматривает происхождение и геологическую историю земли, разделенную им на семь больших периодов.
Большое влияние на развитие естествознания, в том числе
Деятельность большинства естествоиспытателей этого периода отразила в себе революционные идеи новой материалистической философии, ставшей мировоззрением буржуазии и знаменем французской революции. Особенно следует отметить стремление естествоиспытателей связать свои научные исследования с запросами производства и потребностями нового общественного строя, зарождавшегося в недрах феодализма.
Оценивая характер развития науки XVIII в., Ф. Энгельс писал: «…Вместе с расцветом буржуазии, шаг за шагом шел гигантский рост науки. Возобновились занятия астрономией, механикой, физикой, анатомией, физиологией. Буржуазии для развития ее промышленности нужна была наука, которая исследовала бы свойства физических тел и формы проявления сил природы. До того же времени наука была смиренной служанкой церкви, и ей не позволено было выходить за рамки, установленные верой; короче — она была чем угодно, только не наукой. Теперь наука восстала против церкви; буржуазия нуждалась в науке и приняла участие в этом восстании».
Необходимо, однако, указать на метафизический характер научного материализма второй половины XVIII в. Изучая природу, классифицируя и систематизируя произведения, естествоиспытатели не пытались представить ее в развитии, в динамике, а рассматривали ее как нечто неизменное. «Но что особенно характеризует рассматриваемый период, — писал Ф. Энгельс, — так это — выработка своеобразного общего мировоззрения, центром которого является представление об абсолютной неизменяемости природы. Согласно этому взгляду, природа, каким бы путем она сама ни возникла, раз она уже имеется налицо, оставалась всегда неизменной, пока она существует».
Важнейшим и необходимым условием для освобождения химии от реакционного наследия прошлого в рассматриваемую эпоху явился процесс накопления экспериментального материала и новых фактов о составе веществ и природе химических явлений. По содержанию исследовательская деятельность химиков в середине и во второй половине XVIII в. все больше и больше стала отличаться от деятельности иатрохимиков, главным образом воспроизводивших по рецептам лекарственные смеси. Именно это изменение и привело к превращению химии из искусства в науку. На основе накопленного нового фактического экспериментального материала в последней четверти XVIII в. и совершилась «химическая революция».
Таким образом, деятельность химиков, начиная с середины XVIII в., следует рассматривать как подготовку «химической революции». Своими химико-аналитическими исследованиями и вновь открытыми явлениями и установленными фактами химики шаг за шагом подтачивали казавшееся незыблемым и
ХИМИЯ В РОССИИ В СЕРЕДИНЕ XVIII ВЕКА. М. В. ЛОМОНОСОВ
В середине восемнадцатого столетия теория флогистона переживала период своего расцвета. Она стала общепризнанной во всех странах Европы.
Признание флогистона в качестве основного агента химических процессов, сопровождавшихся выделением тепла и света и другими явлениями, привело к оживлению старых представлений об особой роли «невесомых флюидов» в химических процессах. В частности, возродилось старинное учение о теплоте как некоторой «материальной» и в то же время невесомой жидкости, способной «переливаться» из одного тела в другое. Правда, еще в начале XVIII в., как мы уже видели, некоторые физики (Декарт, Гук и др.) подвергали сомнениям такого рода представления и выступали в пользу механистической теории тепла, хотя и в несколько наивной форме.
Однако к середине XVIII в. эти прогрессивные точки зрения оказались полностью отброшенными и были забыты. В такой обстановке безраздельного господства в науке представлений о «невесомых жидкостях» как важных и непременных участниках любых химических процессов началась деятельность замечательного русского ученого М. В. Ломоносова. В лице Ломоносова Россия впервые выступила на мировой арене химических исследований и притом с совершенно новыми и необычными для того века концепциями и обобщениями.
До Ломоносова в России в области химии господствовали химико-практическое и химико-техническое направления. При Петре I, когда многочисленные войны и экономические преобразования вызвали быстрое развитие мануфактурных производств, русские химики-практики принимали деятельное участие в поисках и переработке новых видов минерального и органического сырья, в разведках и оценке металлических руд, в организации кустарных ремесленных производств, в развитии фармации и т. д. В этот период в России существовало несколько пробирных лабораторий, значительное число аптек с лабораториями и работало довольно много заводов и кустарных мастерских, производивших химические материалы.
Быстрое развитие промышленности и торговли в России в начале XVIII в. настоятельно потребовало организации подготовки специалистов и развития научных исследований. В 1725 г. возникло первое научное учреждение страны — Петербургская академия наук (3). На первых порах членами Академии наук были почти исключительно иностранные ученые, приглашавшиеся по контракту на определенные сроки. Многие из них приехали в Петербург в очень молодом возрасте, без какого бы то ни было ученого стажа. Так, Д. Бернулли (1700–1782) прибыл в Петербург в 25-летнем возрасте, Л. Эйлер (1707–1783) — в 20-летнем, а И. Г. Гмелин (1709–1755) — даже в 18-летнем. Однако, несмотря на молодость, они вскоре после приезда в Петербург провели ряд важных исследований, сразу сделавших Петербургскую академию наук широко известным во всем мире научным учреждением. Высокая продуктивность молодых академиков Петербургской академии наук свидетельствует о том, что в России в XVIII в. имелись особо благоприятные условия для плодотворной научной работы, что, несомненно, было связано в первую очередь с насущными потребностями растущей экономики страны.