Очерки и рассказы (1862-1866 гг.)
Шрифт:
Чернилов послушал эту тишину и произнес вслух:
— Хоть бы что-нибудь, хоть бы караул закричал кто… А ни-ни…
Еще послушал…
— Тьфу!.. чтоб вам…
Кому? Неизвестно… и зашагал по грязи…
— Пойду… авось наткнусь на что-нибудь.
Чернилов прошел маленький переулок и очутился в другой улице.
Та же тьма… Только издали, с самого конца улицы доносится чей-то голос:
— Я те, шкурья порода, бока те поправлю… Жила! Чортова кукла!..
— Сам съешь, — едва
И опять смерть…
— Тут хоть что-нибудь… Но все-таки — что же это… Это не годится… Впрочем, подожду…
Опять постоял, послушал: мертвая тишина, — даже страшно.
— Ничего… Пойду дальше…
Третья улица, и третье царство смерти. Где-то вдали чуть ухнули сани, донеслись едва внятно два-три аккорда гармоники.
— Ну что же? будет ли что-нибудь? — спрашивал Чернилов себя и мертвое царство…
— Ничего не будет, — отвечал кто-то: будто и сам Чернилов, будто и само мертвое царство…
— Господи! — вздохнув, произнес Чернилов, подобрал полы шинели и зашагал дальше.
Недолго странствовал он… Через полчаса Чернилов сердито скидывал калоши в своей маленькой передней и ворчал:
— Натыкайся! Вот и наткнулся!
Жена, сидевшая в соседней комнате, сочла нужным испугаться и подумала: "Господи? что там такое? не пьян ли?.."
— И наткнулся! — сердито произносит муж, швыряя шапку через всю комнату… — Черти!
Жена взглянула на него и обмерла…
— Где это тебя угораздило? Царица небесная!
Муж стоял к жене спиной и молча срывал с себя сюртук, жилет и проч.
— Думал, на факт, ан на пьяного наткнулся… Чтоб вам всем издохнуть, — говорил Чернилов, сердитыми руками надевая халат, схватил свечку и торопливо вышел в сени…
"Ну! втюрился!.. — размышляла жена: — истинно, как это говорится: сухо, по самое ухо…" Из сеней муж воротился спокойнее…
— Ну, в другой раз будешь умней, — сказала жена.
— Теперь ты меня хоть озолоти, — так я ни-ни-ни, боже мой, на это дело не пойду…
Чернилов говорил это без особенного сердца и развешивал около печки свое грязное платье.
Дня через два успокоившийся Чернилов решился в последний раз попробовать удачи посредством последнего источника для наблюдений — щели… И задумал совершить это тихонько от жены… Случай представлялся отличный: в гостинице остановился уездный чиновник, и множество канцелярской мелкоты хлынуло к нему за поживой… Это уж факт — настоящий… Чернилов рад был, что подкараулил, наконец, врага; вот он у двери… Глаза его прищуриваются в щель и видят множество беззаконий…
— Вы, Егор Кузьмич, нам уж поровну, — а то ему два целковых, а мне всего шесть гривен… — говорит мелкота приезжей поживе.
— Тебе-то за что?
— А как же-с?..
— Вот тебе еще двугривенный…
— Да как же это можно? — говорит мелкота обиженным тоном.
— Не пикни!
— Нет, пикну! Всем по целковому да по два, а мне — восемь гривен. Хуже я кого?.. Не пикни.
— Замолчи, — вон выгоню…
— Их, батюшка мой! какие приужасные ужасти, — издевается канцелярская мелкота, чувствуя обиду: — кто бы попробовал…
Пожива грозно вскакивает со стула, мелкота стремится к двери…
"Это факт, можно сказать…" — думает Чернилов и вслед за тем кубарем стремится с длинной лестницы трактира, страдая под напором собственной тяжести…
"…можно сказать, положительнейший факт!.." — додумывала голова, очутившись на улице, и более думать на эту и вообще на какую бы то ни было тему не продолжала, потому что это была уже вовсе не та голова, которая размышляла на плечах Чернилова за минуту перед тем: от верхнего края до нижнего — на физиономии воздвиглись рубцы, по числу ступеней лестницы, и всю эту ужасную сцену разрушения освещали несколько фонарей, разместившихся в изобилии на лбу, висках и проч. и проч.
На улице ходил народ, и поэтому Чернилов тотчас же вскочил на ноги и устремился куда потемнее…
"…И разрази меня гром… ежели я… хоть единожды… — слышалось жалобно из тьмы. — И с детьми и с женой лучше по миру буду, нежели… Провались я сквозь землю… Ах ты, владычица!.."
Чернилов бормотал это, обтираясь наскоро и по возможности приводя себя хоть сколько-нибудь в порядок.
Придя домой, он прямо стал против жены и сказал:
— Каково?
Жена взглянула и ахнула…
Муж стоял, опустив руки в карманы…
Потрясенная жена испуганными глазами смотрела на его физиономию, перевязанную крест-накрест двумя грязными платками, узлы которых выдвигались с боков головы и напоминали рога…
— Господи! — твердила жена, не отрывая глаз…
— Наблюдал! — с горчайшей иронией произнес муж и попрежнему начал озлобленно раздеваться, стоя к жене спиной и говоря:
— Истинно дьявол попутал!.. Бога забыл! "Подсматривай"!.. Ежели бы ты мне попался, — я бы тебя не так подсмотрел…
Молчание… Муж вздыхает, укладывая платье… Жена поняла, что теперь ее очередь, и начала:
— Что я ни говорю, сколько я ни твержу, что ни советую… Никогда, ни в одном слове ты мне удовольствия не сделал. Ну, и казнись…
Молчит.
— И носись с разбитой рожей… Чиновник!
Молчит и вздыхает…
— И где это видано, чтобы под чужими дверями подслушивать? Что ты, маленький, что ли? Слава богу, не первый годок… Вот бог-то и выдал… Хотел потихонечку да чтобы не знали, — ан вот господь-то сейчас и изувечил…