Очерки истории чумы (фрагменты)
Шрифт:
Отсутствие надежной стражи и помещения для обсервации повело к тому, что лица, бывшие в соприкосновении с больными чумой и оставленные для наблюдения на дому под стражей китайских милиционеров, свободно ходили по городу, а при переводе в специальные помещения разбегались. После настойчивых требований комиссии местная администрация дороги дала вагоны для изоляции и обсервации, но вагоны оказались для перевозки скота и были почти на аршин наполнены замерзшим навозом. Фельдшеру с санитарами с помощью кайла, лома и лопат, приобретенных на частные пожертвования, пришлось удалять навоз, что в связи с сильными морозами требовало чрезвычайных усилий.
Героев, желающих бороться с эпидемией легочной чумы, обычно бывает немного. И в данную эпидемию пришлось
Городской голова поначалу свел всю борьбу с чумой к требованиям от администрации КВЖД субсидий. Наконец, была получена субсидия в 1000 рублей на оборудование обсервационного помещения с душем и дезинфекцией одежды формалином. Однако, несмотря на страшную нужду в деньгах у противочумной комиссии, большая часть этой субсидии была израсходована строительным отделом управы не по назначению, а обсервационный пункт и душ были устроены так, что долго еще нельзя было ими пользоваться. И только в феврале, когда эпидемия достигла наивысшего напряжения, городской голова раздобыл где-то деньги, использованные на более правильную постановку дела.
Родился в селе Шапкино Владимирской губернии, умер на станции Джалан-тунь (Маньчжурия). Доктор медицины (1908 г., Казанский университет), до 1918 г. военный врач Первого сибирского запасного стрелкового батальона. Последнее место работы — КВЖД, станция Маньчжурия. Автор книги «Эпидемия легочной чумы на Дальнем Востоке в 1910—1911 гг. и меры борьбы с нею» (1911). В 1978 г. Г.И. Шмеркович-Галеви (его внук) восстановил текст и содержание рукописи Касторского (1930), посвященной описанию чумы на станции Маньчжурия в 1920—1921 гг.
Для надзора за обсервационными и изоляционными теплушками — так назывались вагоны ниже III класса, обогревавшиеся железными печками, — пришлось отказаться от услуг китайской милиции и нанять собственных стражников, лично ответственных за свои действия перед общественным самоуправлением. Свободные помещения захватывались буквально силой и занимались другими учреждениями и лицами, а требования Касторского о выделении помещения для персонала чумного барака долгое время не удовлетворялись управой. Результатом была значительная смертность среди санитаров чумного и изоляционного бараков и дезинфекционного отряда.
По японским данным ежедневная заболеваемость в поселке Маньчжурия в феврале 1921 г. достигла 20–50 случаев. В марте эпидемия, видимо, стала затихать. Всего на станции и в поселке Маньчжурия, с момента возникновения (12 января) по 1 марта было зарегистрировано: больных китайцев 217, европейцев 127; из них умерло: китайцев 216 и европейцев 121. Кроме того, обнаружено чумных трупов 163 (140 китайцев и 23 европейца). Здесь же в поселковой больнице умерли от чумы из медицинского персонала два фельдшера и 5 санитаров. Касторский указывал на то, что в эту эпидемию от чумы умерло не менее 50 врачей.
В Цицикар чума была занесена, по японским сведениям, одним кули, ухаживавшим 18 января за чумными больными в Хайларе. По возвращении к себе домой в Цицикар этот кули и вся его семья умерли. Эпидемия охватила почти все население Цицикарской провинции. В конце января чума была уже в Фуцзядяне (по китайским сведениям). В начале февраля 1921 г. легочная чума продвинулась из Хайлара по линии КВЖД далее на север и на запад и проникла на территорию Дальневосточной республики.
Е.С. Касторский (1978), прошедший через чуму 1910—1911 г, указывал на наиболее резкие особенности в клинической картине легочной чумы в маньчжурскую эпидемию 1920—1921 гг. Это быстрота течения и отсутствие ясно выраженной локализации процесса. Больные умирали в большинстве случаев в первый день. При исследовании же и выслушивании больного каких-либо изменений в легких констатировать не удавалось, хотя в мокроте появлялась ржавчина или кровь. Очень часто в начале болезни появлялась ржавая мокрота, а затем кровавая. Обильное отхаркиванье пенистой серозно-кровянистой мокроты, которое считается характерным признаком чумного воспаления легких, наблюдалось далеко не всегда. Нахождение бактерий в мокроте (бактериологическое исследование) тоже не всегда имело исчерпывающее диагностическое значения. Были случаи, когда в мокроте находили чумные бактерии, а чума у больного не развивалась, и наоборот, бактерий не находили, а больной умирал от чумы в тот же день.
С эпидемиологической точки зрения обращала на себя внимание необыкновенная заразительность больных во время чумы 1920—1921 гг. при условии их совместного пребывания со здоровыми людьми в тесном и грязном помещении. Благодаря этому эпидемия принимала чрезвычайно опасный очаговый характер. Были случаи заболевания в один день до 40 человек в одном помещении (рабочие казармы). Касторский считал, что такая заразительность свидетельствует «об усилившейся вирулентности чумных бацилл в эпидемию 1920—1921 гг.»
Дальневосточная Демократическая Республика (ДВР)
ДВР образована 6 апреля 1920 г. в качестве буферного государства. Ее создание диктовалось необходимостью Советской России избежать открытого военного столкновения с Японией и сосредоточить все силы для победы над Деникиным и в войне с Польшей. В состав республики входили следующие области: Приморская, Амурская, Забайкальская, Камчатская и Северная часть Сахалина.
Позиция Советской России в отношении ДВР иллюстрируется телеграммой Ленина Реввоенсовету 5-й армии в феврале 1920 г.
«Надо бешено изругать противников буферного государства (кажется, таким противником был Фрумкин), пригрозить им партийным судом и потребовать, чтобы все в Сибири осуществили лозунг: «Ни шагу на восток далее все силы напрячь для ускоренного движения войск и паровозов на запад, в Россию. Мы окажемся идиотами, если дадим себя увлечь глупым движением вглубь Сибири, а в это время Деникин оживет и поляки ударят. Это будет преступление» (Ленинский сборник. 1959. Т. XXXVI. С. 97). После разгрома Белого движения и вывода японских войск с русского Дальнего востока, согласно решению Народного собрания (1922), ДВР вошла в состав РСФСР.
Северное направление. Уже 3 февраля был отмечен первый случай чумы на станции Борзя и два — в поселке Брусиловка; 18 февраля на ст. Мациевской (в 20 верстах от ст. Маньчжурия на линии железной дороги, по направлению к Чите) зарегистрировано первое заболевание а 24 февраля — второе. В первых числах марта еще два случая на разъезде «1420 верста». О движении чумы на север, вверх течения реки Аргунь, имеются сведения, относящиеся только к февралю 1921 г. Судя по ним, заболевания чумой были отмечены в четырех пунктах: Калайстуй, в числе 25 случаев за время с 1 по 20 февраля, и заимках Кыра (2 заболевания) и Клички (6 заболеваний), на Нерчинском заводе (1 случай). Западное направление. На ст. Бухеду (расположена между Хайларом и Цицикаром) эпидемия вспыхнула с 3 февраля 1921 г. В самом начале февраля были обнаружены случаи смерти от чумы в пригородах Харбина. В самом городе Харбине чума официально началась с 13 февраля и до 18 февраля дала около 30 заболеваний; за все время эпидемии в Харбине было зарегистрировано около 1 тыс. заболеваний. Отсутствие регулярных и более точных сведений не позволяет установить действительную картину движения эпидемии в рассматриваемом направлении. По отрывочным телеграфным данным главного врача КВЖД Ф.А. Ясенского, можно лишь констатировать, что в полосе отчуждения в феврале вновь обнаружено 600 случаев (рис. 81).