Очерки истории российской внешней разведки. Том 3
Шрифт:
Однако часть важных японских учреждений в Маньчжурии оставалась вне досягаемости резидентуры. Поэтому руководство разведки приняло решение добиваться перевода «Абэ» из Сеула в Харбин. И в начале 30-х годов «Абэ» переехал в Харбин, предварительно заручившись рекомендациями начальника Главного жандармского управления Кореи генерал-майора Ивасы и начальника штаба полковника Такэды. В его новые служебные обязанности входило следующее: сбор политической информации и составление для японского командования разведывательных докладов, обработка сообщений русской агентуры, поддержание связи с японской военной миссией и полицией, работа с эмигрантскими организациями в качестве «советника», обеспечение передвижения по территории Маньчжурии агентуры
С появлением «Абэ» в Маньчжурии поток информации в резидентуру возрос настолько, что в феврале 1934 года резидент просит Центр о присылке дополнительных переводчиков: «Оперативная нагрузка резидентуры растет. Особенно мы зашились по японскому сектору… Чтобы хоть немного разгрузиться, мы вынуждены с колоссальным риском использовать «Пана»… на несколько дней вызвали переводчика из Мукдена и даже работника из Тяньцзиня».
В Центр поступала информация об агентуре японцев, ее работе по советским учреждениям, по разведке на советской территории, о формировании воинских частей из эмигрантов, о советских гражданах, за которыми устанавливалась слежка японской контрразведкой. «Абэ» предупредил о том, что японцы завербовали сотрудника резидентуры военной разведки, что дало возможность сорвать намечаемые широкомасштабные политические и дипломатические провокации. По материалам «Абэ» были разоблачены несколько японских провокаторов, которые, выступая иод видом представителей советской разведки, создали «разведывательную сеть» из патриотически настроенных русских, а также проникли в подпольные ячейки профсоюзов и парторганизаций служащих на КВЖД. От «Абэ» поступали сообщения о фактах перевербовки японцами советской агентуры из числа китайцев и корейцев, засылавшихся разведотделом ОКДВ в Маньчжурию.
Информация «Абэ» о позиции японской военщины во время переговоров о продаже КВЖД была для нашей страны буквально на вес золота: советская делегация смогла успешно противостоять настойчивым и необоснованным требованиям японцев о снижении цены железной дороги.
С помощью «Абэ» нашей резидентуре удалось провести ряд операций по компрометации и выдворению из Маньчжурии наиболее активных вождей белой эмиграции — агентов и пособников японской разведки, не позволить японцам создать из эмигрантов сколько-нибудь значительные воинские формирования.
«Абэ» добывал документальную информацию о прибытии и размещении в Маньчжурии японских войск, их вооружении и техническом оснащении, готовности к военным действиям против Советского Союза. Эти сведения становились все более важными.
Резидентура дала «Абэ» такую характеристику: «очень неглуп, изворотлив, безусловно требует серьезного к себе отношения. Работает с нами по двум мотивам — деньги и авантюризм. В сохранении связи с нами в данное время очень заинтересован отчасти в силу привычки, а главное потому, что нужны деньга для многочисленной родни. В смысле конспирации часто крайне неосторожен. Любит, когда внимательно относятся к его личным делам… Очень умело завязывает связи в японских учреждениях…»
В 1935 году резидентура следующим образом оценила итоги работы «Абэ»: «Дает ценный информационный и документальный материал по жандармерии, японской военной миссии и работе белоэмигрантов… Этот наиболее ценный среди японцев источник долгое время был единственным нашим японским агентом…» К этому времени у резидентуры уже появился ряд новых надежных источников в жандармерии, других японских учреждениях, в кругах враждебно настроенных эмигрантов. Наиболее активными среди них были «Осипов», «Фридрих», «Пар», «Вест», «Браун», «Ток», «Рудольф». Расскажем о некоторых из них.
«Осипов» — уроженец Одессы, в Маньчжурии оказался в 1923 году. До 1928 года перебивался мелкой торговлей, работал шофером. Завербован в 1928 году. Резидентура, решая вопрос о его использовании, попыталась устроить его на техническую работу в японскую жандармерию. Там как раз
Впоследствии «Осипов» от жандармерии был прикомандирован к «Абэ». С помощью «Абэ» «Осипову» удалось завязать тесные контакты с руководителем жандармерии полковником Сасо, который стал оказывать ему свое покровительство. Это дало «Осипову» доступ к широкому кругу материалов, из которых, в частности, стала ясной картина резкого усиления противоречий внутри белоэмигрантских организаций и их жестокой борьбы между собой за японскую помощь, выяснены стратегические планы японцев по отношению к эмигрантским группировкам. Сущность этих планов выразил лидер японской военщины генерал Араки в беседе с главой Российской фашистской партии Родзаевским: «Японцы будут постольку ценить и поддерживать РФП, поскольку последняя сумеет проникнуть в гущу населения СССР и в нужную минуту возглавить гражданскую войну недовольного народа против советской власти».
Летом 1936 года «Осипов» переехал в Тяньцзинь, куда был переведен полковник Сасо. Позднее туда же перебрался из Харбина бывший начальник группы русских жандармов К. Воронин, который подозревал «Абэ» и «Осипова» в сотрудничестве с советской разведкой, о чем неоднократно доносил японцам. Группа Воронина в Харбине была известна тем, что под видом борьбы с советской разведкой систематически занималась шантажом, пытками и вымогательством в отношении советских граждан, богатых эмигрантов и иностранцев и постепенно настолько обнаглела в этих преступлениях, что японцы были вынуждены выгнать всю группу со службы и выслать из Маньчжурии. В связи с этим в конце 1936 года в английском секторе Тяньцзиня между Ворониным и членами его группы произошло столкновение, в котором Воронин, утаивавший большую часть награбленного, был убит. Расследование дела велось китайскими властями, но в нем как представитель японской жандармерии участвовал «Осипов». О результатах расследования резидентура доложила Центру:
«1. Положение «Осипова» в местной японской разведке укрепилось настолько, что вся работа полковника Сасо по белым, советским и иностранцам проходит сейчас через руки нашего помощника.
2. Насмерть поссорились местные японские полицейские и жандармские органы с английской полицией и властями английской концессии. Ссора зашла настолько далеко, что эти английские власти не оказывают теперь японцам никакого содействия в их борьбе с «крамольными» китайцами, белыми и советскими, находящимися на территории английской концессии.
3. Полностью были скомпрометированы местные японские органы (консульство, штаб японских войск, жандармерия, полиция и т. д.) в глазах не только местной, но и всей иностранной колонии в Китае, т. к. из опубликованного официального коммюнике английской полиции было совершенно ясно, что беспорядки на месте организованы японцами.
4. Столкнулись лбами местные официальные китайские власти с японцами…
5. Среди местных белоэмигрантов вызвано недоверие к японцам, т. к. они на деле наглядно убедились, на что способны японцы в отношении своих друзей».