Очерки из истории Церкви
Шрифт:
В своих посланиях он всегда придерживался духа апостольских слов и учений, поясняя и развивая их мысль применительно к слушателям. По свидетельству святого Иринея, он писал Церквам и отдельным ученикам; до нас дошло одно лишь послание его к Филиппийцам.
Филиппийцы, которым он пишет, были учениками апостола Павла. Святой Поликарп прежде всего поощряет их углубляться в то, чему их учил апостол. Расширяя их христианский кругозор, он знакомит филиппийцев с деятельностью и наставлениями апостолов Петра и Иоанна, как менее им известных.
Послание святого Поликарпа проникнуто мыслями из посланий этих двух апостолов. К сожалению, в послании не указывается, что в нем почерпнуто
Речь святого Поликарпа при всей своей простоте имела какую-то вескость и значительность, как плод благодатной глубины его жизни. «Всякое слово, произнесенное его устами, уже сбылось или сбудется», — говорили его современники.
К нему прислушивались не в одной Малой Азии, его наставлений искали сравнительно отдаленные филиппийцы на далеком Западе; в Риме его приезд был событием, которое долго помнили.
В личности святого Поликарпа было что-то особенно привлекательное. Мы уже знаем, как полюбил его святой Игнатий. Идя на смерть, он писал ему: «Я преисполнен благодарности к Богу, что удостоился видеть непорочное лицо твое, которым желал бы всегда наслаждаться в Боге».
Даже враги, впервые увидевшие святого Поликарпа, покорялись святостью и простотой его благодатной личности. Понятно, как его любили и берегли близкие ему по вере. Эта любовь сказывалась и в мелких подробностях его жизни. Так, ему никогда не давали самому разуться, спеша прикоснуться к нему, чтобы хоть чем-нибудь выразить свою любовь и благоговение.
Его берегли и прятали до последней возможности от преследовавших язычников, пока он сам по воле Божией не счел более ненужным скрываться и не отдал себя в их руки.
Не только слова святого Поликарпа, но и походку, внешний облик, весь образ его жизни, обычные его выражения много лет спустя с любовью вспоминали его ученики.
Среди этих учеников были знатные и простые, рабы и придворные. Он хорошо был известен язычникам, которые считали его «отцом христиан, учителем Азии», и они долго помнили его после кончины. «Не было места, где бы о нем не говорили», — свидетельствует описание его кончины.
Сам внешний вид святого Поликарпа, почтенный и важный, особенно под старость, внушал уважение, но беседа его была простая и веселая. Он оставался таким и в минуту смертельной опасности. Он был ласков и к врагам, приветливо угощая отряд, который повел его на смерть. По Посланию к Филиппийцам видна его жалость и снисходительность к грешникам: он полон жалости к филиппийскому пресвитеру Валентину и его жене, обокравшим церковь.
«Я сильно опечалился из-за Валентина… я весьма скорблю, братия, о Валентине и его жене, — дай Бог им истинно покаяться». Тому же он учит и филиппийцев: «Не почитайте их за врагов, но старайтесь исправить их». Одно вызывало его негодование — когда он видел и слышал извратителей Христова учения, этих самоуверенных «исправителей апостолов» и Церкви. Святой Ириней, его ученик, касаясь одной из гностических ересей, пишет о нем: «Если бы этот блаженный и апостольский старец услышал что-нибудь подобное, то воскликнул бы, заградив свой слух, и по привычке сказал бы: Благий Боже, до какого времени сохранил Ты меня, что я должен перенести это. — Потом ушел бы с того места, где сидя или стоя слышал эти речи» [141] .
141
Евсевий, V, 20.
Уже глубоким 85-летним старцем перед самой своей кончиной он предпринял далекое путешествие в Рим (в 154 г.). Можно думать, что к этому побудила его свойственная ему ревность об истине, которая особенно тогда подвергалась нападению в этом мировом центре. Как будто все еретики сговорились прислать сюда своих выдающихся представителей. В середине II столетия, при папе Аниките, здесь, например, проповедовали не без успеха два наиболее видных еретика этого времени: Валентин и Маркион, которые нашли немало последователей. Некоторые из их учеников (например, Апеллес, ученик Маркиона) в свою очередь образовали свои новые школы. Сюда в это же время прибыла и Маркеллина, видная проповедница гностицизма школы Карпократа, увлекшая многих своим учением.
Несколько раньше вербовал себе последователей Кердон, сирийский гностик, потом Татиан, основатель ереси энкратидов, и другие.
Но, как это ни странно, Рим, этот крупный центр христианства, не имел сколько-нибудь выдающегося защитника православия, который мог бы противостать этим даровитым извратителям истины. Малая Азия пришла на помощь. Из Ефеса прибыл сюда святой Иустин, который горячо боролся против всех видов ересей и особенно против Маркиона (от которого грозила наибольшая опасность). Несколько позднее, а может быть и в одно время с ним, изобличал римских гностиков другой выходец из Малой Азии — святой Ириней (см. его писания против Флорина, а также о проповеди в Риме, если верить известной приписке к московской рукописи «Мученичества святого Поликарпа» [142] ).
142
См.: Писания мужей апостольских. С. 391–392.
Но особенно сильное впечатление произвел в Риме приезд знаменитого Смирнского епископа, ученика самого апостола Иоанна Богослова, славного старца — святого Поликарпа. Всем было ясно, что «такой человек, — говоря словами святого Иринея, — гораздо достовернейший и подлиннейший свидетель истины, чем Валентин, Маркион и прочие еретики. Он, прибыв в Рим при епископе Аниките, многих обратил из вышеупомянутых еретиков к Церкви Божией, возвещая, что он принял от апостолов одну только ту истину, которая передана Церковью» (Против ересей, III, 3).
Маркион, самый влиятельный из еретиков, действовавших в Риме, пытался завязать со святым Поликарпом отношения. Он, видимо, был знаком с ним по Малой Азии (Маркион был родом из Понта, сын Понтийского епископа). Он долго старался не терять своего влияния в Церкви. Ему особенно важно было показать свое знакомство со знаменитым епископом. Но святой Поликарп не обманулся. При встрече Маркион спросил его: «Узнаешь ли меня?» — Не терпевший этих волков в овечьей шкуре, которые, как говорил святой Игнатий, злым учением растлевали веру Божию, за которую Иисус Христос был распят, святой Поликарп ответил резким обличением: «Узнаю первенца сатаны».
Легко понять, какое значение имело для римских христиан такое решительное осуждение в устах апостольского ученика и любвеобильного старца. Многие обратились к Церкви Божией.
Епископ Римский Аникита принял святого Поликарпа с почетом. Он уступил свое место за богослужением, предоставляя ему первенство в своей Церкви при совершении Евхаристии (во II в. ее обычно совершал епископ), несмотря на некоторые разногласия в вопросе о праздновании Пасхи, в котором ни тот, ни другой не сочли возможным отступить от своего обычая. В остальных вопросах они легко сговорились и в мире расстались. К этому же приезду относят и другой вид помощи, которую получил Запад от Малой Азии.