Очерки по истории географических открытий. Великие географические открытия (конец XV — середина XVII в.). Том 2.
Шрифт:
Где-то на западном берегу Сахалинского залива проводник исчез, но казаки пошли дальше «подле берег» до островов «сидячих гиляк» — можно утверждать, что Москвитин видел небольшие острова у северного входа в Амурский лиман (Чкалова и Байдукова), а также часть северо-западного берега о. Сахалин: «И гиляцкая земля объявилась, и дымы оказались, и они [русские] без вожей в нее итти не смели…», не без основания считая, что горстке пришельцев не справиться с многочисленным населением этого края. Москвитину, очевидно, удалось проникнуть и в район устья Амура. Колобов совершенно недвусмысленно сообщал, что казаки «…амурское устье… видели через кошку [коса на взморье]…». Продовольствие у казаков подходило к концу, и голод заставил их вернуться назад. Осенняя штормовая погода не позволила им добраться к Улье. В ноябре они стали на зимовку в маленьком заливе, в устье р. Алдомы (у 56° 45' с. ш.). А весной 1641 г., вторично перевалив хр. Джугджур, Москвитин вышел на один из левых притоков Май и
На побережье Охотского моря люди Москвитина жили «с проходом два года». Колобов сообщает, что реки в новооткрытом крае «собольные, зверя всякого много, и рыбные, а рыба большая, в Сибири такой нет… столько-де ее множество, — только невод запустить и с рыбою никак не выволочь…». Власти в Якутске достаточно высоко оценили заслуги участников похода: Москвитин был произведен в пятидесятники, его спутники получили от двух до пяти рублей наградных, а некоторые — по куску сукна. Для освоения открытого им Дальневосточного края Москвитин рекомендовал направить не менее 1000 хорошо вооруженных и экипированных стрельцов с десятью пушками. Географические данные, собранные Москвитиным, К. Иванов использовал при составлении первой карты Дальнего Востока (март 1642 г.).
Походы Маломолки и Горелого
Русская администрация в Якутске, получив информацию Москвитина, еще больше заинтересовалась Амуром и Ламским морем и в 1641 г. организовала два отряда. Перед первым под командой Антона Захарьева Маломолки была поставлена задача разыскать дорогу с Алдана на Амур. Из Бутальского зимовья летом 1641 г. он впервые поднялся к истокам Алдана в Становом хребте и перешел, как уверяли проводники-эвенки, к реке системы Амура. Казаки связали плоты и начали спуск, но… вновь попали на Алдан. Очевидно, они спустились по Тимптону, притоку Алдана; его истоки и верховья одного из притоков Тимптона сближены. А. Маломолка, вероятно, был первым землепроходцем, прошедшим весь Алдан (2273 км) и проникшим на Алданское нагорье.
Второму отряду, возглавляемому казаком Андреем Ивановичем Горелым, предлагалось разведать короткую дорогу на Ламское море. Из Оймяконского зимовья на Индигирке, куда он прибыл весной 1641 г. вместе с М. В. Стадухиным, Горелый и 18 спутников с вожами отправились осенью того же года «коньми через горы» (хребет Сунтар-Хаята) на юг. Они, видимо, воспользовались долиной Куйдусуна, левого притока Индигирки, начинающегося близ истоков Охоты, текущей на юг, к Охотскому морю. Этот путь длиной 500 км, пройденный всего за пять недель в оба конца, как отмечал А. Горелый, был «аргишской», т. е. обозной, оленной дорогой, которой пользовались эвены. Охота — «река рыбная, быстрая… по берегу рыбы, что дров лежит». Маршрутом Горелого из Охотска в Якутск летом 1659 г. прошел М. Стадухин.
Дальнейшие открытия побережья Охотского моря
Летом 1646 г. из Якутска вышел к Охотскому морю отряд казаков, в который был зачислен Алексей Филиппов. Шли казаки путем Москвитина: по рекам системы Лены, затем по Улье до ее устья, а оттуда вдоль берега моря на северо-восток до устья Охоты. Здесь они поставили острог и перезимовали. В июне 1648 г. Филиппов и его товарищи — всего 26 человек — перешли на парусном судне в одни сутки от Охоты на восток до Каменного мыса (п-ов Лисянского), где обнаружили громадные лежбища моржей: «Лежит зверя моржа версты на две и больше». Оттуда они также в течение суток дошли до бухты Мотыклейской (у западного берега Тауйской губы), обогнув, следовательно, п-ов Хмитевского. Они видели близ бухты острова в море — Спафарьева, Талан, а может быть, и далекий высокий о. Завьялова или еще более далекий и высокий (с вершиной 1548 м) п-ов Кони. Казаки жили три года в зимовье «на той новой Мотыклейской реке» (речке, впадающей в бухту с запада) среди «тунгусов разных родов», которых было больше 500 человек, бились с ними, но одолеть их не могли, «потому что место многолюдно, а служилых людей немного».
Летом 1652 г. Филиппов с несколькими товарищами вернулся в Якутск и сообщил там о своем морском походе — втором (после Москвитина), документально доказанном плавании русских вдоль северного побережья Охотского моря — и о богатейших лежбищах моржей. Составленная им «Роспись от Охоты-реки морем…» стала первой лоцией северного побережья Охотского моря. Он описал особенности берегов на протяжении 500 км — от р. Охоты до Тауйской губы, отметил существование многочисленных песчаных кос («кошек»), закрывающих устья небольших рек и отрезающих от моря лагуны.
Назначенный на Колыму сын боярский Василий Власьев в 1649 г. отправил отряд на юго-восток, к верховьям Большого и Малого Анюя, облагать ясаком еще непокоренных иноземцев. Отряд отыскал и «погромил» их. Захваченные заложники указали, что за «Камнем» (Анадырское плоскогорье) есть река, текущая на юго-восток к морю, — Анадырь, и «подошла она к вершине [Малого] Анюя близко». В Нижнеколымске немедленно собралась группа «охочих промышленных людей» из 39 человек. Они просили Власьева отпустить их «в те новые места за ту захребетную реку Анадырь для прииска вновь ясачных людей и приводу их под высокую царскую руку». Власьев отправил их на Анадырь под командой Семена Ивановича Моторы (июль 1649 г.). Однако отряду не удалось перевалить на Анадырь. Мотора с товарищами зимовал в верховьях Анюя. И лишь 1 марта 1650 г. они двинулись в путь на нартах, а 18 апреля вышли к Анадырю. Стадухин, также решивший проведать новые «землицы», нагнал их на верхнем Анадыре, где Мотора встретился с С. Дежнёвым (см. ниже). Дальше они пошли вместе, а Стадухин шел за ними следом и громил тех юкагиров, которые уже дали ясак Дежнёву.
Погромив на Анадыре юкагиров, отобрав и у них и у своих соперников — Дежнёва и Моторы — сколько мог соболей, Стадухин в конце зимы 1651 г. отправился сухим путем по долине р. Майна (приток Анадыря) на лыжах и нартах на юго-юго-запад, к р. Пенжине, впадающей в Пенжинскую губу Дамского моря, где встретил новый народ: «…река безлесная, а людей по ней живет много… словут коряки» [173] . С Пенжины берегом он отправился на р. Гижигу (Изигу), впадающую в Гижигинскую губу того же моря. Стадухин не был первооткрывателем реки и губы: весной 1651 г. на Гижигу «для прииску новых землиц» направился «своим коштом», т. е. за свои деньги, казак Иван Абрамович Баранов, ранее принимавший участие в неудачных походах М. Стадухина и С. Дежнёва. Во главе отряда из 35 «охочих и промышленных людей» он поднялся на нартах по реке Быстрой (Омолон, правый приток Колымы) в ее верховья (близ 64° с. ш. и 159° в. д.), перешел на небольшой приток, перевалил в долину речки, принадлежащей бассейну Гижиги, и по ней спустился к морю. Баранов проследил Омолон почти по всей длине (1114 км), первым пересек Колымское нагорье и стал первопроходцем трассы, связывающей Колыму и побережье Охотского моря. Он собрал ясак «с каменных оленных мужиков», захватил аманатов и тем же путем вернулся на Колыму.
173
В челобитной Стадухина есть неясная фраза: «С Анадыря… перешел с товарищами за Нос на Пенжину-реку». Большинство исследователей сходятся во мнении, что «носом» он называл п-ов Камчатка, о существовании которой узнал от пенжинских жителей.
В устье Гижиги Стадухин построил лотки — очевидно, байдары, способные выдержать морской переход, — летом 1653 г. отправился в береговое плавание. Русские мореходы впервые обследовали западное побережье залива Шелихова и в конце лета добрались к устью р. Тауй, открыв около 1000 км северных, в основном гористых берегов Охотского моря. В построенном острожке Стадухин провел около четырех лет, собирая с эвенов ясак и промышляя соболя.
Наконец, летом 1657 г. он продолжил плавание к западу и прибыл к устью Охоты, в русский острог. Оттуда Стадухин вернулся в Якутск летом 1659 г. кратчайшим путем — по маршруту А. Горелого — через Оймякон и Алдан. Он привез большую «соболиную казну» и чертеж своего пути по рекам и горам Якутии и Чукотки, а также морских походов вдоль берегов Восточно-Сибирского и Охотского морей. Чертеж этот, вероятно, не сохранился. За службу и открытия на далеких окраинах Стадухина произвели в казачьи атаманы. Итак, с 1640 по 1653 г. русские открыли большую часть побережья Охотского моря. Но восточные берега этой акватории им еще не были известны, хотя слухи о Камчатке уже стали проникать к ним через юкагиров и коряков.
Экспедиция Попова — Дежнёва: открытие прохода из Ледовитого в Тихий океан
Семен Иванович Дежнёв родился около 1605 г. в Пинежской волости. Первые сведения о нем относятся к тому времени, когда он начал отбывать казачьи службы в Сибири. Из Тобольска Дежнёв перешел в Енисейск, а оттуда был направлен в Якутск, куда и прибыл в 1638 г. Женат он был, насколько известно, дважды, оба раза на якутках и, вероятно, говорил по-якутски. В 1639—1640 гг. Дежнёв участвовал в нескольких походах на реки бассейна Лены для сбора ясака, на Татту и Амгу (левые притоки Алдана) и на нижний Вилюй, в район Средневилюйска. Зимой 1640 г. он служил на Яне в отряде Дмитрия (Ерилы) Михайловича Зыряна, который затем двинулся на Алазею, а Дежнёва отослал с «соболиной казной» в Якутск. По дороге Дежнёв был ранен стрелой во время схватки с эвенами. Зимой 1641/42 г. он направился с отрядом Михаила Стадухина на верхнюю Индигирку, в Оймякон, перешел на Мому (правый приток Индигирки), а в начале лета 1643 г. спустился на коче по Индигирке до ее низовьев. Осенью Стадухин и Дежнёв, как указывалось выше, перешли морем к Алазее и там соединились с Зыряном для дальнейшего морского похода на Колыму (осень 1643 г.). Дежнёв, вероятно, принимал участие в постройке Нижнеколымска, где прожил три года.