Очерки по истории стран европейского Средиземноморья. К юбилею заслуженного профессора МГУ имени М.В. Ломоносова Владислава Павловича Смирнова
Шрифт:
Владислав Павлович – один из тех представителей старшего поколения профессоров, кто сыграл важную роль в формировании и развитии кафедры новой и новейшей истории на историческом факультете МГУ, её нынешнего коллектива. Он пользуется большим уважением и искренними человеческими симпатиями среди товарищей по кафедре и факультету, среди своих учеников. В. П. Смирнова отличает научная добросовестность, скрупулёзное внимание к конкретным историческим фактам, документам. Именно на этом фундаменте он основывает свои концептуальные оценки и выводы. Ему чужды абстрактное умозрительное теоретизирование, глобальные обобщения, не основанные на конкретных исторических фактах. Важное достоинство В. П. Смирнова как учёного, исследователя – уважительное отношение к своим коллегам, к их концепциям и точкам зрения, стремление избегать категоричности в собственных оценках и выводах, быть по возможности объективным.
До лета 2017 г., когда В. П. Смирнов ушёл на пенсию, он возглавлял на кафедре секцию истории Франции, Испании, Италии и Греции На протяжении десятков лет студенты и аспиранты, специализирующиеся по новейшей истории Франции, считали за честь осуществлять свои исследования под его руководством. Владислав Павлович тщательнейшим образом работал не только с рукописями своих студентов, аспирантов и докторантов во время их обучения, но и продолжает оказывать
Владислав Павлович никогда не теряет связи со своими бывшими учениками, его интерес к их профессиональной и личной жизни искренний и неподдельный, а отеческая забота, готовность поделиться своими знаниями вызывает глубокое уважение.
В. П. Смирнова отличают порядочность, интеллигентность, живой ум. Это общительный и гостеприимный человек, интересный собеседник. Те, кому довелось работать рядом с ним или учиться у него знают и ценят его прекрасные человеческие качества – внимательное отношение к людям, требовательность в сочетании с доброжелательностью, точность в выполнении своих обязательств, надёжность в дружбе, неиссякаемый юмор.
Владислав Павлович – большой любитель туризма, избороздивший на байдарке немало наших рек и озёр и посетивший с экскурсиями несколько зарубежных стран. Прекрасный семьянин, своими успехами в жизни и в работе он в немалой степени обязан поддержке и заботам со стороны его обаятельной жены и верного друга – Инны Ефимовны Она также окончила истфак МГУ, являлась специалистом по истории Великобритании и до выхода на пенсию трудилась в ИМЭМО РАН. У них сын и четверо внуков, в воспитании которых они принимали, а после смерти Инны Ефимовны в 2017 г. – один Владислав Павлович – самое активное участие. Сын В. П. Смирнова Сергей и внук Степан помогли Владиславу Павловичу подготовить и отредактировать недавно написанную им книгу «Что такое история и зачем она нужна», вышедшую в ноябре 2019 г. Этот труд посвящён тем читателям, «кто интересуется историей и любит её, но не имеет специального исторического образования или ещё его не получил», то есть, старшеклассникам и студентам. Обобщив свой многолетний опыт историка-учёного, исследователя и педагога, Владислав Павлович рассказывает об основных проблемах исторического познания, объясняет, зачем нужна история, как она изучалась в прошлом и исследуется в настоящем, насколько достоверны исторические знания, как история связана с идеологией и политикой. Книга написана мудрым, пережившим многочисленные пертурбации нашего общества и прекрасно образованным человеком, и, без сомнения, её увлекательные тексты найдут своего читателя.
Коллеги, друзья и ученики Владислава Павловича от всей души поздравляют его с юбилейной датой и желают ему крепкого здоровья, благополучия и воплощения в жизнь всех научных замыслов.
Андронов И. Е. 5
Уроки историографии. Савойское государство Раннего нового времени
Савойское государство занимает на европейской карте XVIIXVIII веков особое место. Герцогство (до 1416 года – графство) Савойя в Раннее новое время проходит большой путь, особенно заметный в плане политической истории. Его территории медленно, но постоянно и необратимо увеличиваются. Из заштатного феода на окраине Священной Римской империи в начале XV века спустя всего 100 лет герцогство превращается во влиятельного игрока в региональных политических комбинациях, пока – в масштабах Северной Италии или Альпийского региона. Участие этого государства в коалициях и войнах становилось все более заметной деталью того или иного конфликта Наконец, в конце XVII века это государство смогло позволить себе роскошь самостоятельной политической линии – роскошь, утраченную к тому времени большинством итальянских государств. Дальнейшее возвышение также было непрерывным и необратимым. После Утрехтского мира 1713 года корона Савойской династии стала королевской (с Лондонского договора 1720 года оно получило название Сардинского) Наконец, в 1861 году, пройдя через все трудные перипетии Рисорджименто, именно Сардинское королевство сумело объединить страну и провозгласить Королевство Италию.
5
Андронов Илья Евгеньевич – доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры новой и новейшей истории исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.
Так – в виде «итальянской Пруссии» – видится роль Сардинского королевства (применительно к событиям 1800–1861 годов, особенно в англо- и русскоязычной историографии, его часто именуют Пьемонтом) в контексте итальянской истории. Традиционная итальянская историография даже сегодня с трудом избавляется от телеологического восприятия Сардинского королевства как стержня националистического процесса. Официальная историография эпохи фашизма, как известно, стремилась представить всю предшествующую историю как процесс, логически приведший к установлению в Италии режима. Несмотря на свою явную политическую ангажированность, фашистская историография лишь немного изменила расстановку акцентов, еще больше подчеркнув прогрессивную историческую роль Савойского государства и правящей династии, прежде всего, для массового потребителя истории.
Контекст французской истории традиционно предлагает нам иное видение этого процесса. Государство на границе Франции, развивавшееся долгие столетия в общем русле французской истории, говорящее на французском языке, неоднократно захватывавшееся и аннексировавшееся французской армией – вот что такое Савойя для наших парижских коллег. В известной книге Э. Ле Руа Ладюри 6 Савойе уделено значительное место. Интересные наблюдения историка за бытом и особенностями провинциальной жизни разворачиваются на фоне войн и договоров савойских герцогов и королей, но присутствие не-французского элемента упоминается считанные разы – «сардами» называют солдат, разбитых французской армией 7 . Земли французской Швейцарии, когда-то тоже входившие в состав Савойского государства, упоминаются
6
См. русский перевод Ле Руа Ладюри Э. История регионов Франции. М., 2005. С. 236–292. Оригинальная версия вышла в 2001 году.
7
Там же. С. 253.
Чем можно объяснить фундаментальное различие двух подходов, происходящих из двух различных национальных перспектив? В первую очередь – тем, что исследователи из Франции и Италии (и примкнувшие к двум национальным традициям специалисты из третьих стран) оценивают роль «своей» половинки Сардинского королевства, значительно меньше интересуясь положением второй части этого государства в историческом домене страны-соседки 8 . Исходя из этой логики, вполне естественно видеть Сардинское королевство ядром объединения Италии – ведь Рисорджименто является стержнем итальянской истории XIX века, главным процессом, а остальные воспринимаются изучаются и излагаются только в его контексте. Французская история Нового времени предстает историей единого, централизованного государства, и традиционно большое внимание историков уделяется «централизующим» сюжетам вроде истории институтов, чиновничества репрезентации верховной власти, жизни двора и т. п. В этом контексте Савойя не может не быть представлена в виде отдаленной провинции, то отделяющейся от центра, то вновь примыкающей к нему. История Пьемонта stricto sensu вообще не рассматривается как часть французской.
8
Эта тенденция, безраздельно царствовавшая в европейской историографии до Второй мировой войны, могла быть преодолена в ходе послевоенной дискуссии. После того как стала очевидной ограниченность одностороннего подхода, в попытке открыть преимущества двухстороннего Лино Марини выступил с фундаментальной монографией Marini L. Savoiardi e piemontesi nello stato sabaudo (1418– 1601). V. 1. 1418–1536. Roma, 1962 (второй том так и не вышел). В ней было, в частности, показано постепенное усиление влияния пьемонтского компонента политической элиты в Савойском герцогстве, что только закрепило, во-первых заинтересованность французских и итальянских исследователей только в истории своей части этого государства, а во-вторых, представления о цельности и компактности французской (Савойя) и итальянской («Пьемонт») его части.
Существует еще проблема восприятия себя савойцами и пьемонтцами в роли представителей особой исторической реальности Культурное своеобразие их могло бы вполне укладываться в модель «региональной специфики», однако выходит далеко за ее рамки. Вне итальянского контекста отдельно изучается и культивируется пьемонтская альпийская музыка: в XVII веке ее популярные жанры – куранта, ригодон и некоторые другие – проникли ко французскому двору В этих жанрах отметились лучшие композиторы Версаля – Ж.-Ф. Рамо Ж.-Б. Люлли, Ф. Филидор-отец, Ф. Куперен и другие. Своеобразие савойской архитектуры Раннего нового времени также не ставится под сомнение: общепринято, что она не укладывается в рамки ни французской, ни итальянской тенденций. Такие мастера, как Г. Гуарини и Ф. Юварра, работали в ряде столиц Южной Европы, однако своеобразие их туринских работ объясняется особыми запросами заказчиков, возникшими благодаря особенностям их вкусов. Своеобразие савойского абсолютизма также выбивается из канвы итальянских государств, однако не приближается к французской модели.
Ощущение своей непричастности к исторической перспективе Италии проявлялось в Пьемонте еще довольно долго, вплоть до середины ХХ века и отчасти даже позже 9 . Наиболее «итальянским» классом была верхушка аристократии, говорившая почти исключительно по-французски 10 . Именно пьемонтская аристократия формировала высший придворный класс, из которого назначались министры и послы 11 . Горожане, торговцы и даже крестьяне воспринимали недавно присоединенную Италию как трофей, чему немало способствовала пропаганда, на все лады воспевавшая политическое объединение как успех династии. Жители Турина крайне болезненно переживали утрату их городом в 1865 году столичного статуса. Даже в конце ХХ века, при том, что по всей Северной Италии местный патриотизм (campanilismo) заметно преобладал над общенациональным, в Пьемонте дистанция между региональными и национальными ценностями была более ощутимой, чем в других регионах. Нам сложнее судить о том, как соответствующая проблема выглядит на симметричной французской территории, однако нет повода думать, что ситуация кардинально отличается. Доказательство тому можно найти, например, в статье Поля Гишонне 12 , в которой автору было нетрудно отделить историографию «католического толка» (de l’inspiration catholique) от «университетской», но оказалось невозможно отметить специфику не-французских земель и не-французской исторической перспективы. Провинциальность французской Савойи, ее отсталость от Пьемонта как с демографической, так и с экономической точек зрения остаются за кадром как в этой публикации, так и во множестве ей подобных.
9
Историк отмечает, что даже в эпоху фашизма «пересечение границ своего региона воспринималось все еще как далекая поездка, которую пьемонтцы по-прежнему называли на диалекте nd'e ‘n Italia [Съездить в Италию (Пьемонт.) – И. А.]» Bosworth R. J. B. L’Italia di Mussolini. 1915–1945. Milano, 2007. P. 29.
10
Был широко известен следующий анекдот: при подготовке переезда правительства в 1865 году в новую столицу – Флоренцию – многие его члены, и среди них премьер-министр генерал А. Ф. Ламармора, были вынуждены спешно брать уроки итальянского языка, чтобы не ударить в новых обстоятельствах лицом в грязь.
11
Выходцами из весьма узкого круга пьемонтской аристократии были, в частности, многие руководители итальянского кабинета министров за период с 1861 по 1914 гг.: К. Кавур, У. Раттацци, А. Ламармора, Л. Ф. Менабреа, Дж. Ланца, Дж. Джолитти, Л. Пеллу, Дж. Саракко.
12
Guichonnet P. La r'evolution en Savoie dans l’historiographie. In: Dal trono all’albero della libert`a. V. I. Roma, 1991. P. 457–470.