Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2
Шрифт:
У энергетиков как индустрии оказалось четыре варианта дальнейших действий.
Первый был связан с сокращением количества используемого топлива. Оно позволило бы и производить большее количество энергии, и удешевить ее, ведь в структуре себестоимости электроэнергии углеводороды (уголь и мазут) составляли 70%. Сокращение потребления топлива на 1% вело к снижению общего его потребления на 1 млн тонн условного топлива 487 .
Эта проблема постоянно рассматривалась на коллегиях министерства. Она была записана в решениях XXV съезда, где предусматривалось снижение к 1980 году потребления до 325–328 грамм условного топлива на киловатт-час (и повышения производительности труда на 27–29% за четыре года) 488 . В 1980 году Непорожний на одной из коллегий даже пообещал поставить памятник своему первому заместителю, отвечающему за топливные проблемы, если тот сможет сократить потребление топлива для выработки стандартного объема энергии, принятого в расчетах министерства (2 киловатта), на 10% 489 . Хотя, по утверждению
487
Семенов А. Четверть века у руля энергетики // Петр Степанович Непорожний и экономика великой страны. М.: Энергоиздат, 2010. С. 15.
488
Непорожний П. Энергетика страны глазами министра. С. 465.
489
Семенов А. Четверть века у руля энергетики. С. 15.
Впрочем, очевидно, что по мере ввода более современных, мощных и экономичных турбин усредненные показатели потребления снижались бы, что отнюдь не означало реального сокращения количества потребляемого топлива. Ведь к старым турбинам и котлам просто быстро присоединялись новые, которые потребляли в процентном отношении к производимой энергии меньше, но физически (в количестве вагонов с углем и цистерн с мазутом, необходимых для их постоянной работы) как минимум столько же, сколько «старички».
А эти вагоны и цистерны еще должны были доехать до станций. В реальности Министерство железнодорожного транспорта не получало достаточно цистерн для мазута от производителей, не успевало вовремя доставить мазут электростанциям, а производители и потребители затягивали загрузку и выгрузку топлива, усугубляя дефицит. Электростанции, с одной стороны, старались создавать резервные запасы топлива, с другой стороны, нередко забивали ими все имеющиеся резервуары, а потому использовали цистерны как места временного хранения полученного сверхпланового топлива. Строительство дополнительных резервуаров приветствовал Госснаб, но велось оно недостаточно быстро 490 . Жалобы на исчерпание запасов топлива у электростанций по итогам, например, зимы были характерны для Минэнерго даже в спокойные годы 491 . А осенью, зимой и ранней весной отрасль трясло от недополучения мазута и угля согласно плану на зимний период, потом от недопоставок в морозы, потом из-за полного израсходования запасов, поскольку железнодорожникам в марте надо было успеть обеспечить топливом сельское хозяйство перед посевной, а нужды энергетиков уходили на второй план 492 .
490
См. выступления руководителей региональных энергокомпаний (Минэнерго Украины, Москвы) и главы Госснаба Вениамина Дымшица на активе Минэнерго 31 января 1976 г.: Непорожний П. Энергетика страны глазами министра. С. 461.
491
Например, в марте 1976 г. Минэнерго жаловалось на это на заседании Президиума Совмина СССР: Там же. С. 466.
492
Там же. С. 482, 487, 492–493, 504, 508–510, 514, 546.
На этом характерном примере еще раз видно, что планирование реально работало не так, как предполагалось. Отрасль, особенно такая важная для функционирования всей экономики, как энергетика, старалась выжимать из экономической системы максимум ресурсов и делать максимум запасов, зная, что в случае кризиса цепочки поставок могут прерваться, как это случилось зимой 1984–1985 годов, когда из-за сильных холодов и снежных заносов на три месяца встал железнодорожный транспорт на значительной части территории страны (от Новосибирска до Украины) и энергетики не могли разгрузить смерзшийся уголь даже из подошедших по путям вагонов, что грозило остановкой части ТЭЦ 493 . А от бесперебойной работы отрасли напрямую зависели жизни миллионов людей.
493
Лигачев Е. Предостережение. С. 90–92. В несколько более мягкой форме то же происходило во второй половине февраля 1979 г., но там кризис разрешился за десять дней: Непорожний П. Энергетика страны глазами министра. С. 552–553.
Нарастающий в 1970-е годы дефицит электроэнергии и ограниченные производственные мощности не позволяли Минэнерго выводить из дела морально устаревшее и менее эффективное базовое оборудование 494 . В отрасли едва успевали чинить новое, но некачественное оборудование, ремонтировать имеющийся арсенал и пристраивать новые блоки к старым 495 . Чтобы понять масштаб забот с оборудованием у Минэнерго, достаточно посмотреть на план на 1978 год. Только за один год требовалось принять и установить 1712 турбин и 1027 генераторов со всем сопутствующим оборудованием. Всего требовалось пустить за год 3 тыс. объектов 496 .
494
Об отказе Минэнерго от программы реконструкции устаревших электростанций ради поддержания нужного уровня выработки: Непорожний П.
495
Например, на устаревшее оборудование и необходимость реконструкции на «активах» (всесоюзных совещаниях) Минэнерго 31 января и 28 апреля 1976 г. жаловались директор Башкирэнерго и Красноярскэнерго, на проблемы с ремонтом оборудования – директор Костромской ГРЭС, глава Свердловскэнерго, Челябинскэнерго и Туркменэнерго (в последней вообще не было ремонтной базы): Там же. С. 461–462, 470. О специальном совещании в ЦК КПСС 12 января 1978 г. под председательством Кириленко, посвященном провалу в 1977 г. планов установки оборудования, см.: Там же. С. 514.
496
Там же.
В 1977 году уже на совещаниях в Совмине СССР Непорожний требовал:
Надо отражать необходимость реконструкции старой, морально и физически устаревшей техники на электростанциях 497 .
Теоретически такое оборудование должно было работать 30 лет, а потом меняться. На практике оно работало по 40–50 лет до полного износа или аварийного состояния, но и это был не предел. В качестве примера можно упомянуть данные одного опроса руководителей российских ТЭЦ, в котором нам приходилось принимать участие во второй половине 2000-х годов. В разговоре с техническим директором одной из региональных ТЭЦ на Дальнем Востоке выяснилось, что там на тот момент пользовались японской турбиной известной марки, выпущенной в первой половине 1940-х и захваченной советскими войсками при оккупации северного Китая в 1945 году. С момента выпуска она проработала в Китае и СССР порядка 65 лет.
497
Там же. С. 491.
Второй вариант состоял в интенсификации перевода ТЭЦ на газ, поскольку со второй половины 1960-х его добыча уже приобрела значительные масштабы. Но это, во-первых, требовало уверенности в долгосрочной и устойчивой подаче газа из крупных месторождений, чего на самом деле не было до начала 1980-х. При полной уверенности высокопоставленных чиновников и ученых в перспективности тюменских месторождений газа реально они могли рассчитывать на довольно ограниченные по масштабам месторождения в Европейской части страны и чуть более крупные – в Туркмении 498 . Во-вторых, было необходимо развивать сети магистральных газопроводов, чем в СССР активно занимались все 1970-е годы. Неспособность советских металлургов наладить производство необходимого количества надежных труб большого диаметра для таких газопроводов сильно сдерживала этот процесс. Трубы в основном закупались на Западе за валюту или в обмен на будущие поставки газа и шли главным образом на строительство экспортных газопроводов, то есть сделать от них отводы (в сотни километров) во все те места, где были необходимы новые ТЭЦ, было невозможно. Однако это делалось там, где газопровод проходил близко, как в случае мощной Ириклинской ГРЭС (Оренбургская область), переведенной в 1976 году с мазута на газ из магистрального газопровода Бухара – Урал, или Конаковской ГРЭС (Калининская область), переведенной с мазута (его потребление составляло 7–10 тыс. тонн, или 2–3 железнодорожных состава цистерн, в сутки!) на газ в 1982 году. Нередкими среди ГРЭС стали «кентавры», совмещавшие мазут с газом, как упоминавшаяся выше Рязанская или важная для функционирования всей ЕЭС Заинская (Татарская АССР), снабжавшаяся бессернистым газом от Оренбургских газоперерабатывающих заводов, построенных тем же Минэнерго 499 .
498
См., например, о провальном докладе министра газовой промышленности С. Оруджева 29 июня 1977 г. на Совете министров СССР, в котором он так и не смог представить данных по перспективным запасам газа в стране: Непорожний П. Энергетика страны глазами министра. С. 499.
499
Там же. С. 463.
Вместе с тем полного перевода ТЭЦ на газ также не предусматривалось. Если от угля в теории можно было отказаться – его добыча была дорога и далеко не всегда экономически эффективна, – то мазут являлся неизбежным продуктом переработки нефти в более дорогие сорта топлива (прежде всего бензин и керосин). Этот осадок от переработки нефти не столь уж широко применялся в других отраслях промышленности (кроме дорожного строительства), и потому сожжение большей его части было и необходимым, и экономически целесообразным. Кроме того, подача газа на электростанции по магистральным трубопроводам зависела от потребностей населения. Когда по осени они увеличивались, подача газа энергетикам сокращалась и Минэнерго был должен дополнительно поставлять на станции-кентавры мазут 500 .
500
Там же. С. 484.
Третий вариант увеличения производства электроэнергии состоял в объединении региональных энергетических систем и переброске электричества из энергоизбыточных регионов в те, где ее недоставало. Например, был сделан переход из избыточной Северо-Западной системы в Центральную за счет линии Ленинград – Конаково, введенной в действие в 1975 году (мощностью 750 киловатт), построена линия, передающая энергию из района Донбасса в сторону Западной Украины и Венгрии (закончена в 1978 году). В том же году Сибирская энергосистема была соединена с системой, действующей в Европейской части и на Урале 501
501
Семенов А. Непорожний Петр Степанович // Министры советской эпохи…
Конец ознакомительного фрагмента.