Очерки современной бурсы
Шрифт:
Лида помрачнела и слегка отстранилась от Андрея. Воцарилось молчание.
— Что с тобой, Лида? Почему ты молчишь?
— Так просто.
Лида резко повернулась к Андрею.
— Не хочу, чтобы ты был священником. Понимаешь?
— Почему же? Что в этом дурного? Я решил стать священником не вчера. Это моя давнишняя мечта.
— Зачем тебе быть попом? Разве мало интересных специальностей на белом свете? Будь кем угодно, только не попом!
— А почему?
— Посмотри, кто из наших знакомых ребят собирается стать священником? Никто! А ты?
— Почему я должен быть таким, как все?
— А почему нужно быть чудаком, на которого пальцем показывали бы, как на других священников, когда они идут по улице? Я не хочу, Андрей, чтобы над тобой смеялись. Я думала, ты действительно человеком будешь, пройдет это у тебя. А ты… — взволнованно
— Пусть… пусть глупые люди смеются над нами. Над великими людьми тоже подчас смеялись.
— Ты не великий человек!
— Я и не причисляю себя к великим, а просто привожу в пример их, чтобы ты поняла, что вовсе не обязательно ориентироваться на мнение толпы. Я считаю, что на земле нет выше служения, чем служение богу. Где бы и кем бы ни работал человек, он трудится на благо людей, а священник служит и богу и людям. Если уж говорить о пользе деятельности священника, скажи, разве не прекрасно помогать людям в их скорбях, невзгодах, страданиях, утешать их? Каким просветленным выходит из церкви мой дедушка, когда ему удается утешить, подбодрить человека, близкого к отчаянию! А возьми само служение богу. Бог сотворил мир, создал человека, все дал для нашего счастья. Даже дружба наша с тобой, и она от бога. Как не благодарить его за это? Славословить бога — долг каждого из нас. А священник славословит бога от имени многих людей. Разве это не прекрасно? Разве не интересно изучать богословские науки? Возьми ту же литературу, которая нам обоим так нравится. О чем говорится в книгах, даже самых лучших, интересных, гениально написанных? О человеке… А богословие дает нам познание величайшей истины — бога. Нет, Лида, что бы ты мне ни говорила, я твердо решил стать священником. И никакая сила не заставит меня свернуть с избранного пути!
— Твое дело, — грустно сказала Лида. — Только посмотришь, пройдет время, и ты вспомнишь меня, раскаешься в своем выборе. Религия не даст тебе счастья, я в этом уверена. Да поздно будет, время уже не воротишь. И меня потеряешь…
— Почему потеряю?
— Сам подумай, что же, мне попадьей стать прикажешь? Выбирай: или я, или семинария.
Андрей задумался. Лида неожиданно и быстро пошла прочь.
— Постой! Куда ты? — крикнул Андрей.
— Я не намерена ждать, пока вы соизволите предпочесть мне церковь. Я не дура. Я все поняла.
— Что ты поняла? — спросил Андрей, едва нагнав девушку.
— То, что вы не любите меня и никогда не любили.
— Я люблю…
— Молчите! Так не любят! Нужны вы мне, попик…
Лида скрылась в темноте парка.
«Ну и пусть! Что бог ни делает, все к лучшему!» — подумал Андрей. Но он тяжело переживал ссору с девушкой.
НАПУТСТВИЕ
Кончалось лето. Андрей давно послал документы в духовную семинарию. По совету архиепископа он подал прошение о том, чтобы его приняли фазу в третий класс.
И он засел за книги. Церковнославянский язык он знал хорошо. Надо было только «подзубрить» довольно трудную грамматику. Затем он выучил наизусть — этого требует семинарская программа — всю книжку катехизиса, добыл учебник древнегреческого языка и основательно проштудировал его. Церковный устав, науку о том, как совершать богослужения, Андрей знал: недаром с детских лет прислуживал в церкви.
Хуже было с церковным пением. Он совсем не знал нот, а в первых двух классах семинарии изучали не только само пение, но и сольфеджио. У дедушки Андрея был старинный приятель — регент церковного хора Иван Нестерович. Дедушка попросил его заняться с внуком нотной грамотой, поставить голос, выработать слух и научить петь. Андрей каждое утро отправлялся на квартиру Ивана Нестеровича. Регент играл на скрипке, а юноша выводил ноты. Через несколько недель он мог уже не только петь знакомые песнопения, но и немного разбираться в нотах.
С подготовкой к экзаменам было покончено. Теперь он с нетерпением ждал ответа из семинарии.
В конце августа пришло долгожданное письмо из Загорска. Вскрыв трепетной рукой конверт, Андрей узнал, что он ученым советом духовной семинарии допущен к приемным испытаниям для поступления в третий класс семинарии и что ему надлежит прибыть в Загорск, в Троице-Сергиевскую лавру, в последних числах августа.
Оставалось совсем мало времени до отъезда. Юноша решил поехать в летнюю резиденцию архиепископа, чтобы еще раз поблагодарить его за рекомендацию, которую он дал ему в семинарию, и получить благословение на дорогу.
Архиепископ радушно принял иподьякона на веранде дачи, в которой жил летом. Владыка восседал в кресле-качалке, медленно покачиваясь взад и вперед. На нем был надет летний белый подрясник с бархатным поясом, вышитым бисером.
— А, Андрюша, пожаловал, — медленно процедил архиепископ старческим голосом. — Заходи. Садись. Гостем будешь.
— Спасибо, владыка.
— Ну, говори, с чем пришел?
— Я получил письмо из семинарии, владыка.
— Что пишут?
— Пишут, что мне надлежит в ближайшее время прибыть в Троице-Сергиевскую лавру, в семинарию для сдачи экзаменов.
— Хорошо, — проговорил архиерей, отложив книгу, которую, видимо, читал до прихода юноши. — Значит, мечта твоя сбывается. Что ж, благослови тебя бог на благое дело.
— Еще раз спасибо за рекомендацию и за благословение. До конца дней своих не забуду ваших милостей, владыка. Вы для меня — духовный руководитель и поручитель.
— Полно тебе! — прервал его архиерей. — Я рад за тебя не меньше, чем ты. Приятно, когда нынешние молодые люди идут по нашим стопам. Знаешь, Андрюша, меня удивляет множество людей, готовых пожертвовать своей жизнью, чтобы постичь новое, еще не изведанное в природе, и не проявляющих интереса к тому, чтобы узнать виновника ее. Важно, конечно, и первое, ибо каждое открытие вносит нечто лучшее в нашу жизнь, но несравненно важнее второе, ибо, не зная господина, как можно служить ему, не зная творца, как можно исполнять его волю. Поэтому ты меня радуешь гораздо больше, чем твой друг Николай. Он говорил мне, что хочет поступить в университет. Хорошо и это. Особенно в наши дни, когда наука быстрыми шагами идет вперед в неизведанное. Но тебя я больше понимаю и приветствую, чем его. Ты идешь познавать тайну из тайн, премудрость, от века сокровенную, открывать истину людям ради их блага. Твое призвание высокое и благородное, будь же достоин его.
Притихший Андрей внимал словам владыки. Задумавшись, он тихо ответил:
— Постараюсь.
— Человечество, — продолжал архиерей, — гордится своими успехами, которых оно достигло в последнее столетие в разных областях знания. Слов нет, его успехи огромны. Но к чему сводится весь материальный успех человечества? К тому, чтобы узнать законы природы и приспособить их к своим нуждам. Создать новый закон и заставить природу подчиниться ему человек не может. Гениальнейший художник может лишь скопировать природу, приблизить свое творение к ее красоте, но не превзойти ее. Все-таки роза, которая стоит перед нами в вазе, в натуре несравненно прекраснее, чем в самом лучшем художественном изображении. Величайший человеческий ум оказывается жалким пигмеем перед тем разумом, который отражается в целой вселенной и в отдельных творениях. Ни в чем в мире не отражается бог так, как в человеке. По учению слова божия, человек — образ и подобие божие. В нем чудеснейшим образом соединено земное и небесное: плоть — материя, дух — душа с ее способностями: умом, волей и чувством. Правда, еще ни один анатом при исследовании человеческого организма не смог найти ни души, ни ума. Но это только подтверждает, что душа человека совсем иной природы и не поддается осязанию. Откуда же это величайшее чудо? Кто и как смог соединить душу с ее материальной частью — телом? Видишь, родной мой Андрюшенька, сколько удивительного, разумного и прекрасного в окружающем нас мире. И все это тебе надлежит изучить, познать, обучаясь в духовных школах. Не все, быть может, будет тебе понятно сразу. Не со всем ты, возможно, будешь на первых порах согласен. Не торопись с выводами, не огорчайся, а главное — не теряй веры, которая в тебе теплится, возгревай ее молитвой, посещением храма божия. Богословская мудрость постигается не столько умом, сколько сердцем, не столько рассудком, сколько верой. Запомни это на всю жизнь!
— Запомню, владыка! — с благодарностью промолвил Андрей.
— Ну вот и прекрасно. Я выполнил свой долг перед богом и церковью. Теперь все зависит только от тебя одного. Дай же бог, чтобы ты всю жизнь пронес негасимым факел той веры, которая сейчас есть в тебе. Благослови тебя бог на твой подвиг пастырский.
С этими словами архиепископ осенил юношу крестным знамением. Андрей поцеловал архиерейскую руку и вышел от владыки, преисполненный самых радужных ожиданий и надежд.