Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 1. История страхования и перестрахования до 18-го века
Шрифт:
Восточная Римская империя. В «Corpus Juris Civilis» Восточной империи можно найти несколько разделов, касающихся договоров или стипуляций, предметом которых являлась смерть человека. Первая секция по дате опубликования находится в Кодексе Юстиниана и, очевидно, ссылается на «Комментарии» Гая касательно таких стипуляций. Обратимся к оригиналу, где император Юстиниан отвечает преторианскому префекту Менна:
«De inutilibus stipulationibus.
38.11
Scrupulosam (veterum) inquisitionem utrum post mortem an cum moreretur vel pridie quam moreretur, stipulates sit aliquis, vel in testamento legati, vel fidei comissi nomine aliquid dereliquerit, penitus amputantes omnia quae vel quocunque contractu, vel stipulate, vel pacti sunt contrahentes, vel testator in suo testament disposuerit etiamsi post mortem, vel pridie quam moreretur, scripta esse noscuntur; nihilominus pro tenore contractus, vel testament valere praecipimus».
«Заключение
Мы намерены абсолютно устранить определенные технические трудности древних, а именно: что, если кто-либо заключает стипуляцию или оставляет что-либо по наследству, либо по доверенности, на условиях своего завещания, со словами: «После моей смерти», «На момент моей смерти» или «Накануне моей смерти», мы постановляем, что всё, включенное в стипуляцию, договор, соглашение или распоряжение со стороны наследодателя в его завещании, которое должно вступить в силу после его смерти либо накануне его смерти, тем не менее, будет считаться правомерным в соответствии с содержанием указанного договора либо завещанием» [96] .
96
Code of Justinian. Liber VIII, title xxxviii, section 11.
То есть Юстиниан постановляет, что все такие договоры, даже, если в их основе лежат формулы «после смерти» или «накануне смерти», являются действительными. Из этого правила Юстиниана, ясно, что юристы его времени намеревались игнорировать тонкие различия, прописанные Гаем и другими авторами тех работ, которые не сохранились до времен Юстиниана. Такая тенденция более свободного и широкого толкования договоров наиболее четко проявляется в более поздних законах Юстиниана, а также уже упоминавшихся византийского императора Василия I Македонянина и Леона VI.
В своих Институциях Юстиниан касается того же вопроса, но более детально:
«De inutilibus stipulationibus.
13. Post mortem suam dari sibi nemo stipulari poterat, non magis quam post eius mortem a quo stipulabatur. ac ne is qui in alicuius potestate est post mortem eius stipulari poterat, quia patris vel domini voce loqui videtur. sed et si quis ita stipuletur, ‘ pridie quam moriar ’ vel ‘ pridie quam morieris dari? ’ inutilis erat stipulatio. sed cum, ut iam dictum est, ex consensu contrahentium stipulationes valent, placuit nobis etiam in hunc iuris articulum necessariam inducere emendationem, ut, sive post mortem sive pridie quam morietur stipulator sive promissor, stipulatio concepta est, valeat stipulatio.
15. Ita autem concepta stipulatio, veluti si Titius dicat ‘ cum moriar, dare spondes? ’ vel ‘ cum morieris ’, et apud veteres utilis erat et nunc valet.
16. Item post mortem alterius recte stipulamur.
17. Si scriptum fuerit in instrumento promisisse aliquem, perinde habetur, atque si interrogatione praecedente responsum sit».
«Не имеющие силы стипуляции.
§ 13. В предшествующие времена никто не мог выставить условие, что что-то должно быть выплачено ему после его смерти, как и то, что он может что-то получить после смерти лица, к которым он заключил договор. Никто не мог, будучи под контролем [опекунством] другого лица, обусловить, что такое же действие должно быть произведено после смерти последнего, потому что понимается,
§ 15. Стипуляция, выраженная следующим образом, считалась действительной среди древних и считается таковой и сейчас; например, если Титий спросит: «Ты обещаешь заплатить, когда я умру либо когда ты умрешь?».
§ 16. Мы также вправе обусловить какую-либо выплату или исполнение чего-либо после смерти другой стороны.
§ 17. Если где-либо сказано, что определенная сторона дала обещание, это считается равнозначным тому, как если бы ответ был дан на предыдущий вопрос» [97] .
97
Institutiones of Justinian, Liber III, title xix, §§ 13, 15–17.
Здесь обсуждается вопрос действительности стипуляций, основанных на формуле «накануне моей/твоей смерти». Причиной пересмотра являлось то, что стипуляции получали правовую действительность от того, что они базировались на взаимном согласии сторон договора, и что, соответственно, Юстиниан был рад изменить прежний закон. Такие положения Институций позволяют допустить, что во времена Юстиниана:
1) существовала практика стипуляций или заключения соглашений на выплату денег в случае смерти одной либо обеих сторон;
2) такие стипуляции могли заключаться в отношении другой стороны, т. е. в отношении некой третьей стороны, и
3) важными считались решения, касавшиеся особых форм договоров или стипуляций.
Первый из этих подпунктов вполне понятный, поскольку в нем напрямую утверждается, что древними (apud veteres) определенные стипуляции объявлялись действительными. Что касается второго подпункта, который соотносится с § 16 Институции Юстиниана, то здесь следует вернуться к стипуляциям, которые звучат как «Ты обещаешь заплатить мне после смерти моей дочери?» или «Ты обещаешь заплатить моей дочери после моей смерти?» и которые признавались Ульпианом законными, и соответственно подтверждались Юстинианом и Василием Первым. При этом данные признания можно рассматривать как особые разрешения, предоставляемые отцам, но, если бы не было привязки к отцам, можно предположить, что общее правило позволяло заключать подобные стипуляции в отношении жизни другого лица. Интересно отметить, что это единственное место в Своде гражданского права (Corpus Juris Civilis), где заключение договоров на случай смерти кого-либо еще, кроме лица, дающего обещание, предусмотрено за исключением особых случаев в отношении отца и дочери. В третьем подпункте, касающемся важности решений в отношении таких стипуляций, подчеркивается необходимость их должного соблюдения. Необходимость таких решений демонстрируется тем фактом, что они включены в Институции, которые были составлены по распоряжению Юстиниана с целью, чтобы они стали первым учебником гражданского права для студентов права его времени.
Если это так, то следует, что, если решения касательно действительности стипуляций стоили того, чтобы быть упомянутыми в Институциях, то они представляли собой практическую ценность. Отсюда очевидно, что практика заключения таких стипуляций носила общий характер и в таком масштабе, что передача знаний по правовым решениям являлась необходимой частью подготовки молодых юристов.
Эти общие правила, похоже, удовлетворяли всем требованиям, возникавшим из таких договоров, на протяжении более, чем 300 лет, что подтверждается следующим упоминанием в Книге 24 «Базилики», как основного правового свода Восточной Римской империи. Приводим отрывок на латыни в переводе с греческого: