Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 1. История страхования и перестрахования до 18-го века
Шрифт:
Антонин Пий
Указ этого императора конечно же отличается по форме от современных законов, но поскольку он необычайно краток и представляет собой замечательный образец стиля, в котором властители мира привыкли обращаться к своим подданным, приведем его с переводом с латинского языка: «Ego quidem mundi Dominus, lex autem maris: lege id Rhodia, quae de rebus nauticis praescripta est, judicetur, quatenus nulla nostrarum legume adversatur. Hoc idem Divis quoque Augustus judicavit» — «Земля находится в моем владении, и моря также принадлежат мне по праву. Пусть дело рассудит закон Родоса в части морских дел, положения которого я предписываю соблюдать в будущем во всех случаях, когда он не противоречит законам Рима. Такое же решение было официально принято святым Августом» [120] .
120
Цит. по кн. Duer John. The Law and Practice of Marine Insurance, New-York: John S. Voorhies, 1845, Vol. I. Р. 24–25.
Итальянский юрист Д. Адзуни (Azuni) также
Соответствующий указ Антонина был вновь издан Юстинианом. Он включен в Пандекты. Затем Юстиниан по примеру своих предшественников подтвердил действие законов Родоса и потребовал, чтобы им следовали во всех случаях, кроме тех, которые были обусловлены в его собственных законах. Поэтому по большинству интересующих нас в рамках этого исследования вопросов, включая особо важные, законы Юстиниана молчат. Безусловно, имело бы смысл обстоятельно рассмотреть законы Родоса. Именно там мы должны были бы искать свидетельства существования страхования, поскольку, если и имело место какое-либо правовое регулирования договора страхования, то оно должно быть именно в законах Родоса, а не в Кодексе Юстиниана. К сожалению, сегодня нельзя провести необходимое исследование, т. к. законы Родоса до нас не дошли. Однако от этого наши ранее высказанные суждения относительно того, что при развитой морской торговле жители Родоса не могли не знать простейшие способы финансовой защиты от морских рисков, основной формой которой наряду с договором бодмереи служит страхование, а точнее в тот период времени — протострахование, остаются в силе.
121
См. Azuni Domenico Alberto. The Maritime Law of Europe, New-York: G. Forman, 1806, vol. 1. Р. 271–2.
В Дигестах Юстиниана существуют определенные решения, которые, как представляется, ссылаются на страхование и показывают, что заключались договоры не только в четких целях страхования, но и в целях, не связанных с морскими рисками.
Известна уже упоминавшаяся фраза Ульпиана «salva fore» («сохранять» или «спасать»). Можно посчитать, что эта ссылка слишком короткая и не очень четкая, чтобы служить основанием для установления факта наличия страхования, но, вместе с тем, обещание сохранности содержит в себе всё для доказательства того, что договор либо являлся страхованием от убытка, либо являлся гарантией от третьей стороны.
Здесь следует заметить, что эта гарантия имеет ту же природу, что использовалась и в одном из Дигестов Юстиниана, в главе под названием «Rem pupilli vel adulescentis salvam fore» — «Касательно гарантии безопасности имущества лица, находящегося под опекой, или несовершеннолетнего» — «Cum pupillo rem salvam fore satisdatum sit, agi ex ea tunc potest, cum et tutelae potest» — «Если дается гарантия того, что имущество лица, находящегося под опекой, будет сохранено, согласно данной оговорке должны быть предусмотрены соответствующие процедуры, когда бы опекунство ни было оформлено» [122] . Согласно ей договор более напоминал гарантию, предоставляемую третьей стороной. В случае с опекуном он был обязан выступать надежным наставником по отношению к несовершеннолетнему лицу или лицу, находящемуся под опекой, и выступать гарантом того, что он сам будет платежеспособным. Даже в этом случае можно утверждать, что, если сторона, чья платежеспособность гарантируется, осуществляет (в качестве премии) встречное предоставление гаранту в ответ на его гарантию. Такой гарант страхует платежеспособность наставника в пользу ученика. Однако в упомянутом Дигесте нет ссылки на третью сторону либо какого-либо предположения, прямого или косвенного, о заинтересованности третьей стороны. Похоже, что оговорка была сделана неким лицом, которое имело деньги, подверженные риску, и которое, боясь их потерять, перекладывало риск утраты на гаранта, с которым это лицо оговорило в своих собственных интересах, что оно будет в безопасности от какого-либо убытка. Если допустить, что данный отрывок предназначен для ссылки на основное соглашение, согласно которому «А» получает от «Б» обещание гарантировать ему компенсацию убытка, тогда следует в качестве вывода, что заявления, которые делались относительно отсутствия какого-либо упоминания о страховании в римском праве, основываются на неверном толковании этого отрывка. Ясно, что ответ «Обещаю» указывает на договор гарантии на случай реализации риска; и, похоже, что сам договор заключен между «А» и «Б», поскольку нет упоминания какой-либо третьей стороны. И далее следует, что «А» оплатило «Б» что-то (т. е. премию) за гарантию на основании того, что оговорка считалась действительной, поскольку, как известно, согласно римскому праву ни один договор не признавался действующим, если в ответ не предоставлялось или не оплачивалось встречное обеспечение. Отсюда, вопрос о том, касается ли ссылка на общий договор всех видов рисков или нет, зависит от того, является ли этот договор между двумя заинтересованными сторонами или просто представляет собой гарантию третьей стороны. Ч. Ф. Треннери писал по этому поводу следующее: «Сам по себе этот отрывок возможно толковать по-разному, но предполагается, что, принимая во внимание ссылки на исторические операции и определенность в том, что эти операции являлись соглашениями между двумя сторонами касательно возмещения на случай риска (безотносительно того, была ли оплачена премия или нет), а также [принимая во внимание] тот факт, что «азартные страхования» были известны и практиковались римлянами, существует вероятность того, что решение Ульпиана ссылается на договор страхования» [123] .
122
Digest. Liber XLVI, title vi.
123
Trennery C. F. The Origin and Early History of Insurance, including the Contract of Bottomry. London: P. S. King & Son, Ltd., Westminster, 1926. Р. 127.
В дополнение к описанным выше методам, с помощью которых могло осуществляться страхование, вполне возможно, что существовал способ, известный как страхование на пари. В Дигесте Юстиниана в Книге XLV содержатся ответы юристконсультов на вопросы, адресованные им относительно правовых последствий определенных соглашений или оговорок, которые напоминают договор пари. В частности: «Africanus 6 quaest.
Si ita quis stipuletur: «sive navis ex asia venerit sive titius consul factus fuerit», utra prius condicio exstitisset, stipulatio committetur et amplius committi non potest. sed enim cum ex duabus disiunctivis condicionibus altera defecerit, necesse est, ut ea, quae exstiterit, stipulationem committat». — «Когда кто-либо оговоривает следующее:
124
Digest. Liber XLV, title I — De verborum obligationibus («Касательно устных обязательств»), sect. 63, Africanus.
125
Ауреус (aureus) — золотая монета древнего Рима, изначально стоила 25 денариев, имела хождение с 1-го века до н. э. по 4-й век н. э., впоследствии была заменена солидом (solidus).
126
Digest. Liber XLV, title I — De verborum obligationibus («Касательно устных обязательств»), sect. 129, Scaevola, 12.
Утверждение, что такие соглашения являлись исключительно «азартными», адаптированными или приспособленными к коммерческим результатам, безусловно, подтверждается тем фактом, что в течение позднего периода существования Римской империи и раннего Средневековья такая система страхования на пари постоянно применялась в ведущих портовых городах, таких как Флоренция, Неаполь, Марсель, хотя было признано, что подобные договоры не являлись договорами истинного страхования.
Англичане называют его «true insurance». А скорее эти договоры имели аморальную природу, поскольку в них отсутствовали необходимые положения для предупреждения лица не страховаться для получения выгоды в случае утраты своего имущества, т. е. не использовать термин «страховаться» в противоправном смысле.
Данный недостаток в системе привел к запрету страхования в большинстве крупных торговых центрах. Это имело место в Амстердаме, Генуе, в Англии и Франции, где, на основании того, что страхование может означать лишь компенсацию и не может использоваться как средство зарабатывания прибыли, было принято специальное законодательство, направленное против такой формы договора. Опять же, как упоминалось ранее, в 215 году до н. э. обман правительства посредством организации намеренных кораблекрушений и заявлением явно завышенной стоимости утраченных товаров носил достаточно массовый характер. Поэтому частные лица или общества, которые осуществляли коммерческое страхование, должно быть, были более ответственными за мошенничество, если применяли «азартное страхование». Такая система мошенничества была известна каждому торговцу того времени. То, что законодательство было строго направлено против какой-либо сделки, которая побуждала собственника или капитана судна к соблазну погубить судно, не вызывает сомнений. Как частные лица, участвовавшие в договоре в качестве компенсирующей стороны в случае убытка, так и государство были настроены против мошеннических действий, и, более того, государство принимало специальное законодательство для предотвращения распада морской торговли. Поэтому маловероятно, что договоры, которые так легко допускали мошенничество и встречали сопротивление у наиболее честных членов торгового сообщества, были молчаливо разрешены либо считались легальными. Отсюда следует, что эти «азартные страхования», вероятно, рассматривались в качестве истинного страхования только, если речь шла о стоимости товаров. Д. Дуэр отмечает: «Если страхование практиковалось в форме пари, это усиливает предположение, что оно было также известно как договор возмещения. Судя по опыту современной Европы, вполне вероятно, что легитимное использование договора предшествовало злоупотреблениям» [127] .
127
Duer J. Lecture on the law of representations in marine insurance. New York, 1844. Р. 33, note 1.
Существует и другое возможное объяснение этим отрывкам, а именно, то, что они поддерживались мнением римских консулов в отношении любых договоров страхования от чрезвычайных обстоятельств. Разумно предположить, что, если, а это почти достоверно, существовали частные ассоциации, осуществлявшие взаимное страхование, и, вероятно, компании либо ростовщики, проводившие страхование для своей собственной прибыли. Эти объединения насколько это возможно вели свои дела замкнуто, а в случае спора, который не мог быть урегулирован между членами гильдии или компании и их клиентами, дело вуалировалось так, чтобы скрыть истинную природу деловых операций.
Поэтому ещё раз подчеркнем, что есть все основания для утверждения о том, что страхование иного, чем страхование жизни, было известно и практиковалось римлянами. В подтверждение этого концентрированно укажем на следующие, ранее анализируемые, свидетельства:
(а) 215 год до н. э. Договор, по которому правительство страхует торговцев. В этом договоре предусмотрено существование гарантии на случай убытка, возникающего вследствии определенных причин; эквивалентность или равнозначность услуг, предоставлямых за оплаченную премию; и владение грузами.
(б) 49 год до н. э. Договор между Цицероном и частными лицами, которые гарантировали благополучную доставку казны, которую Цицерон направлял в Рим.
(в) 58 год н. э. Договор, согласно которому император Клавдий обязывался возместить грузоотправителям убытки в результате штормов.
(г) Дигесты Юстиниана. Ответ Ульпиана, в котором он утверждает, что должны соблюдаться договоры, которые гарантируют что-то ценное или стоимостное.
(д) Дигесты Юстиниана. Страхование на пари, включая, возможно, страхование от чрезвычайных обстоятельств (contingent insurance).