Очищение. Том.2. Душа
Шрифт:
В общем, это все та же война за власть над миром, но перешедшая в хроническую или холодную стадию, когда приходится как-то уживаться с врагом, который никак не хочет помирать.
Для нас все это означает, что оценивать религиоведческое понятие души нужно строго по научным канонам. И это упрощает и усложняет дело одновременно. Упрощает оно для меня, то есть для исследователя, который знает, что Наука заявляет в качестве своего метода, и может сверить действительность с обещанным. А вот для людей научного склада ума все усложняется неимоверно.
Судите сами. Если ты освоил язык
Мелкие огрехи чаще всего есть лишь отражение какого-то скрытого порока, которым ты же и болен. И выбор тут не такой уж невинный. Выбор этот, если вдуматься, означает отказ от души. Поэтому давайте все-таки вглядимся в то, как строит саму себя наука Религиоведение. Я просто пригляжусь к ее собственным определениям и рассуждениям с точки зрения их соответствия заявленным подходам и действительности.
Что же представляет из себя Религиоведение как наука? Вероятно, самым качественным ее учебником сейчас является «Религиоведение» под редакцией А. Солдатова. Но как бы наукообразно ни выглядело это пособие, его научная суть, так сказать, основной научный нерв, на котором строятся все рассуждения, содержится в одном абзаце третьей главы «Философия религии». И выглядит это рассуждение весьма откровенным и очевидным.
«Поэтому гораздо более наукообразной, а потому и более привлекательной, выглядит точка зрения представителей так называемой естественной религии, или деизма, которые под вероучением понимают тот минимальный набор веро-учительных положений, который присущ всем историческим религиям. Этот набор определяется следующим образом: сравниваются вероучения всех известных религий и отбрасываются все разности, остаток и есть искомый минимум.
В этот минимум входят следующие вероучителъные положения: признание бытия Бога (или нескольких богов — в политеистических религиях), признание бессмертия души, признание абсолютности нравственных норм» (Религиоведение, с. 85–86).
Вот и все. Четко и определенно: путем сравнения различных религий выводится обязательный минимум, составляющий ядро любой религии. Если мы — религиоведы, то мы не можем этого не учитывать. Выглядит непререкаемо.
В минимум же это входят всего 3 части: Бог, Душа, Нравственность.
Что это значит с точки зрения наукоучения или построения науки? То, что весь учебный курс должен строиться как разворачивающееся описание этих частей. Ведь заявлено просто и определенно: ведение религий, то есть знание того, что такое религии. Если хочешь знать, — описывай то, что есть. Никакие другие задачи таким названием не заявляются. А значит, если они и стоят перед Религиоведением, то стоят скрыто от тех, кто доверчиво берет его учебники.
Что же на деле? Как строятся учебники Религиоведения? Думаете, они описывают эти три составные части религий? Как бы не так! В них есть все, что угодно, но только не четкое и понятное любому читателю вырастание из простой и понятной основы-минимума. Множество различных разделов, но ни раздела прямо посвященного понятию «Бог», ни тем более раздела «Душа» в них нет. Зато обязательно есть раздел, посвященный Морали или нравственности. Что это может означать?
Во-первых, то, что Религиоведение решает какие-то иные задачи, чем познание религий. И эти задачи есть выражение скрытых в общем беспорядке целей. Вероятно, общественных. Потому что, и это во-вторых, нравственность, мораль или этика — это всегда науки о том, как управлять обществом через нравы или правила поведения. Означает это то, что Религиоведение, как и Научный атеизм в его время, выполняет все тот же «социальный заказ» государства — выискивать любые рычаги управления народными массами через внедрение в их умы правильных образцов мышления и поведения.
Вот таково Религиоведение как наука.
Что же касается понятия души, то оно по-прежнему в загоне. А поскольку Религиоведение — преемник Научного атеизма, то в незначительных вопросах, вроде вопроса о душе, оно еще не успело себя подштукатурить и откровенно повторяет соответствующие находки предыдущей идеологической эпохи. Поэтому о душе, если не считать мелких оговорок авторов, которые, что называется, к слову пришлись, почитать можно по-прежнему в разделе про Анимизм.
Приведу эти мысли как можно подробнее, чтобы отпала необходимость ради них тратить деньги на толстые книги.
«По мере того, как углублялось представление о различии природного, вещественного, телесного и идеального, духовного возникает вера во всеобщую одушевленность — анимизм (лат. Anima— душа), что позволяло провести качественное различие между живым и мертвым, то есть обладающим душой и покинутым ею. В силу конкретности первобытного сознания человеческая душа представлялась не как некая духовная субстанция, а как вещь, которую можно было украсть, спрятать и даже уничтожить» (Там же, с. 141).
Что в этом примере изящного слога остается для меня загадкой — это то, как автору удается за «конкретных первобытчиков» знать, что у них происходит в сознании? Чтобы мое удивление стало понятным, попробуйте понять, зачем использовано слово «конкретность». Для этого переведите его на русский язык.
Тут словари не помогут. Тут проще понять, что конкретность понимается как противоположность абстрактности. А попросту означает, что тогда люди еще не могли придумывать никаких сложных объяснений тому, что видели. На выдумку были не горазды. В общем, что видели, то и пели. Ну, а теперь подставьте это в рассуждение религиоведа, и вы поймете, что при таком звучании станет совершенно неуместным объявление тех людей верующими. Какая же это вера, если ты просто видишь то, о чем говоришь. Ты живешь в действительности, а не в вере или убеждении.