Ода политической глупости. От Трои до Вьетнама

Такман Барбара

Лэнсдейл был сторонником полного пересмотра роли советников: по его мнению, ими должны были становиться опытные и преданные делу американцы, «которые знают и действительно любят и Азию и азиатов», которые будут работать на месте, жить среди вьетнамцев и «пытаться оказывать на них влияние и вести в том направлении, что отвечает целям американской политики». В своем докладе он набросал план действий и изложил требования к персоналу. Все это произвело на Кеннеди большое впечатление, и он попытался протолкнуть программу и назначить самого Лэнсдейла ответственным за ее выполнение или, в качестве альтернативы, начальником межведомственной вашингтонской комиссии по Вьетнаму; но планам помешали бюрократические барьеры в Госдепартаменте и министерстве обороны. Программа Лэнсдейла так и не была реализована, но даже если бы ее попытались осуществить, то, несмотря на всю искренность намерений и симпатии в отношении местного населения, ее подкосил бы главный недостаток — миссионерское принуждение вьетнамцев к движению в том направлении, «которое отвечает целям американской политики», а не их собственным целям. Кеннеди понимал это упущение и осознавал его последствия, когда говорил: «Если конфликт когда-нибудь превратится в войну белого человека, мы, несомненно, ее проиграем, как десятилетием ранее проиграли французы». Это классический случай понимания истины и действий вопреки этой истине.

Американцы не придали никакого значения тому, что французская профессиональная армия, включая Иностранный легион, проиграла низкорослым, худосочным, не имевшим даже общей формы азиатским партизанам, — почему? Это одна из величайших загадок того времени. Как можно было игнорировать Дьен Бьен Фу? Когда корреспондент Си-би-эс Дэвид Шенбрун, который в свое время освещал французскую войну во Вьетнаме, попытался рассказать президенту о реалиях той кампании и о том, что ежегодные потери среди французских офицеров сравнимы с потерями, понесенными при Сен-Кире, Кеннеди ответил: «Ну что ж, мистер Шенбрун, ведь это французы. Они сражались за свою колонию, а это недостойная цель. Мы же сражаемся за свободу, желая освободить их от коммунистов и от Китая, мы сражаемся за их независимость». Американцы были убеждены, что отличаются от французов, но забыли, что они для вьетнамцев тоже «белые».

После того как план Лэнсдейла провалился, в дополнение к военным советникам были направлены регулярные войска, которые должны были ускорить выполнение программы обучения вьетнамской армии. Теперь общая численность американских военных специалистов превысила 3000 человек, а для обучения проведению операций по уничтожению мятежников из Учебного центра войск специального назначения в Форт-Брэгге направили во Вьетнам группу специалистов в составе 400 человек. Оправданием этого нарушения Женевских соглашений стал тот факт, что Северный Вьетнам тоже переправлял через границу оружие и людей.

С приходом администрации Кеннеди взгляды на военную науку и стратегию подверглись серьезному пересмотру. Приведенные в ужас планами, основанными на концепции «массированного возмездия», которые были приняты при Эйзенхауэре, потому что сулили быстрое решение проблем при меньших затратах на поддержание боеготовности, Кеннеди и Макнамара обратились к идее нового подхода к обороне, выраженной в разработанной интеллектуалами доктрине ограниченной войны. Ее целью было не завоевание, а принуждение; сила должна применяться в разумных пределах и на основе заранее подготовленных расчетов для того, чтобы низвести боевой дух и возможности противника до такого состояния, при котором «прекращение конфликта давало больше преимуществ, нежели его продолжение». Таким образом, ведение войны можно было бы вполне разумно «контролировать», направляя соответствующие послания противной стороне, которая вполне разумно отвечала бы на причиненный ей болезненный урон тем, что прекращала действия, которые к этому привели. «На нас словно надели смирительную рубашку рациональности», — писал автор этой доктрины Уильям Кауфман. Это условие полностью удовлетворяло министра обороны Макнамару, который был страстным поборником разумного руководства. И только одно не приняли во внимание — другую сторону. Война есть противостояние двух полюсов. А что, если противная сторона не сможет дать разумный ответ на послание, принуждающее к ответным шагам? Умение оценить роль человеческого фактора не было сильной чертой Макнамары, а предположение, что человечество не отличается рационализмом, было слишком экстравагантным и провокационным, чтобы учитывать его в ходе анализа.

Как ответ на брошенный Хрущевым вызовом в виде идеи национально-освободительных войн появился такой побочный продукт теории ограниченной войны, как ведение военных действий, направленных на подавление восстаний. В годы правления Кеннеди он превратился в настоящий культ, проповедником которого стал сам президент. Деловые люди из его администрации приняли эту доктрину с горячим энтузиазмом. Она познакомила их с новыми условиями противоборства: позволяла противостоять повстанцам на их собственной территории, рассматривала социальные и политические причины восстаний в развивающихся странах, «подкарауливала коммунистов во время купания и уносила их одежду» (как когда-то образно выразился Дизраэли применительно к вигам, имея в виду использование их политических приемов).

Находясь под впечатлением доклада Лэнсдейла, президент прочел труды Мао и Че Гевары, посвященные ведению партизанской войны, и распорядился, чтобы их читали в армии. По его приказу была разработана специальная программа по борьбе с повстанцами. Эта программа внушала «всем членам правительства Соединенных Штатов», что подрывные действия мятежников (национально-освободительные войны) суть одна из главных форм военно-политического конфликта, по своей важности равная традиционной войне. Требовалось, чтобы эта доктрина нашла отражение в структуре, подготовке и снаряжении вооруженных сил США и гражданских организаций за рубежом для того, чтобы они могли обеспечить действия по предотвращению или подавлению восстаний или непрямой агрессии. Особо в этой связи отмечались Вьетнам, Лаос и Таиланд. Поначалу численность подразделения, дислоцировавшегося в Форт-Брэгге, составляла менее тысячи человек, но президент приказал расширить круг выполняемых задач, а зеленый берет сил специального назначения сделался символом этой новой программы. Специальный представитель президента по военным вопросам, генерал Максвелл Тэйлор, распространял новую доктрину, что делали и другие чиновники, в том числе министр юстиции Роберт Кеннеди, хотя это и не входило в сферу его деятельности.

Автором множества научных работ, связанных с этой доктриной и методами ее применения, был красноречивый профессор Массачусетского технологического института Уолт Ростоу, который занимал второй по значению пост в Совете национальной безопасности. Во время выпускного вечера, состоявшегося в июне 1961 года в Форт-Брэгге, он, рассуждая о партизанской войне, весьма ловко взял под американскую опеку «революционные процессы» в странах Третьего мира, назвав их «модернизацией». Он сказал, что Америка просто предназначена для реализации идеи, что «каждой нации будет разрешено оформить на основе собственной культуры и амбиций тот тип современного общества, который ей нужен». Америка относится с уважением к «уникальности каждого общества» и пытается найти те страны, которые «встанут в полный рост… чтобы защитить свою независимость» и возьмут на себя ответственность по «защите независимости революционного процесса, который сейчас идет полным ходом». Сам Томас Джефферсон не смог бы лучше выразить истинные принципы Америки (изложенные в речи человека, который на практике последовательно доказывал их противоречивость).

Хотя в этой доктрине основной упор делался на меры политического характера, на практике подавлением восстаний занимались военные. Это не находило большой поддержки со стороны военного руководства, которое не приветствовало создание элитных подразделений и было против вмешательства в традиционную сферу своей компетенции: столь значительное внимание, уделяемое проведению реформ, только мешает надлежащему выполнению задач по обучению военнослужащих, навыкам ведения боя и стрельбе. Поэтому на практике подразделения, предназначенные для подавления восстаний, не оправдывали того высокого доверия, которое возлагалось на них теоретиками. Речь всегда шла лишь о том, чтобы «добиться лояльности» народа своему правительству, но не слишком умно делать ставку на правительство, лояльность которому приходилось насаждать извне.

А что же на самом деле Соединенные Штаты и Дьем должны были предложить безразличному и отчужденному населению? Меры, направленные против наводнений, развитие сельской местности, работа с молодежью, расчистка трущоб, усовершенствование системы водного транспорта, развитие сферы образования — все это входило в число финансируемых американцами программ, и было необходимо, но не являлось главным. Чтобы успешно противостоять мятежникам, требовалось перераспределить землю и имущество в пользу крестьян, отстранить от власти продажных чиновников и мафиози, расформировать силы безопасности, которые заполняли тюрьмы Сайгона заключенными. Короче говоря, надо было переделать старый режим и принести его в жертву общему делу, которое, как сказал Лэнсдейл, «привлекало бы народ больше, чем призывы коммунистов». Однако Дьем и его семья, в особенности младший брат Нго Динь Нху, а также мадам Нго и их приятели из правящего класса, таких намерений не имели, как, впрочем, и их американские спонсоры.

Соединенные Штаты продолжали требовать проведения реформ, как гарантии предоставления американской помощи, будто серьезные реформы, которые давали возможность «добиться лояльности» населения, можно провести за несколько месяцев. Западу, где перемены происходили гораздо быстрее, чем на Востоке, потребовалось 25 столетий для того, чтобы государство стало действовать в интересах бедных слоев населения. Причина, по которой Дьем так и не отреагировал на призывы американцев провести реформы, состояла в том, что преследовал он совершенно иные интересы. Он сопротивлялся проведению реформ по той же самой причине, которая побуждала католических пап эпохи Возрождения противиться переменам, ведь реформы уменьшили бы его абсолютную власть. Настойчивые требования американцев заручиться поддержкой населения, воспринимались Дьемом как назойливые советы, совершенно несоответствующие азиатским обстоятельствам. В Азии предполагается, что граждане обязаны подчиняться государственной власти; западная демократия рассматривает государство как представителя интересов граждан. Между этими точками зрения нет ничего общего. Но поскольку Южный Вьетнам считался преградой экспансии коммунизма, Соединенные Штаты, не замечая очевидных фактов, упорно старались добиться того, чтобы правительство Дьема оправдало ожидания американцев. Эдмунд Берк однажды заметил, что полезность «упорства, доведенного до абсурда», всегда «выше понимания».