Одаренный: адъютант

Волков Тим

Лже-Император подошел к алтарю, готовый подписать документ об отречении.

— Давайте поаплодируем ему за столь смелый шаг!

Жидкие хлопки зазвучали как насмешка.

— Алексей Иванович, прошу подписать с вашей стороны, — произнесла Софья Ивановна, улыбаясь.

И тот потянулся за пером в чернильнице.

— Изменники! — закричал вдруг настоящий Алексей Иванович, чем вызвал удивление не только с моей стороны, но и со стороны всех присутствующих.

— Изменники! — повторил он и отцепился от Призрака, делаясь видимым.

— Ты?! — только и смогла выдохнуть София Ивановна, увидев вдруг

появившегося из воздуха настоящего брата.

— Я, — ледяным тоном ответил тот. — И отрекаться от престола я не собираюсь!

— Убить его! — завизжала София Ивановна так пронзительно, что мне показалось, что сейчас лопнут витражи.

Я понял, что сейчас будет горячо. Пора было опробовать силы, которые даровал мне Алексей Иванович.

Император метнул в двойника сгусток огня, отшвыривая самозванца к стене.

Я бросил в толпу черную волну, оттискивая всех к стене.

— Убить! — заверещала София Ивановна.

И толпа ринулась на нас. Это было словно волна — со всех сторон и все разом. Если бы не вовремя сделанный конструкт, ставящий преграду между нами и толпой, то нас бы уже разорвали на лоскуты.

— Александр! Возьми на себя толпу! — крикнул Император, бросившись на Софию Ивановну.

Легко сказать — возьми на себя толпу. Впрочем, Его Величеству я тоже не завидовал. Как оказалось, София Ивановна успела подкачаться в своих навыках, да и опыт общения с Распутиным не прошел даром. Краем глаза я видел, как сцепились два заклятых противника — брат и сестра. Ничего не бывает страшней и яростней, чем кровная вражда. Один заложник обстоятельств, которому предначертано было лишиться детства ради служения народу. И вторая, которой не суждено было никогда не стать императрицей. Один принял свою судьбу, а вторая попыталась изменить. И поплатилась за это.

Они дрались как тигр с быком. Император напирал уверенно, а София рычала и отбивалась. Сотни практик и техник, конструктов и формул сплетались в замысловатые удары и атаки. И непременно рассыпались об умения другого. В какой-то момент мне даже показалось, что храм просто рухнет от той невероятной мощи, которую они вдвоем создавали здесь.

Но храм стоял. А вместе с ним стояли и адепты, выжидая, когда я ошибусь.

Не в этот раз!

Я ощущал новую силу, она текла во мне, словно огонь. Она дарила мне новые уровни мастерства, которые я постигал тут же. Руны ложились на печати гладко, узлы силы и линии потоков оплетались по одному только моему взгляду — не нужно было прилагать даже усилий. Я наслаждался этим, создавая все более причудливые конструкты, пытаясь выяснить, где проходит граница моих возможностей. И не находил ее.

Однако и сектанты были не так просты. Многие из них представляли знатные рода, имели Дары, мощные и смертельные. В меня летели шипастые шары и огненные стрелы, воздушные копья и черные рваные нити самого Хаоса.

Но я стоял.

Ни шагу назад!

Вместе с боевыми конструктами в ход шли и оборонные. Уверенные блоки крушили все, давая мне волю для маневров. Но вскоре я понял, что не все так радостно, как кажется. Противников было слишком много. Несмотря на мои новые силы, я не успевал управляться со всеми наступающими и едва не пропустил несколько выпадов со спины.

— Саня! — крикнул Призрак.

И выстрелил. Сектант

вскрикнул, упал. Он был в двух шагах от меня и если бы не Призрак, то точно бы удил меня.

— Спасибо!

И вновь бой, горячий и страшный. Противники всех мастей повалили со всех сторон. Я швырял в них заклятия одно за другим и просто бился в рукопашную, использовал знания техник и опыт боевых сражений. Усталость наваливалась пыльным мешком, но я не обращал на это внимания. Не сейчас. Потом — хоть проваляться пластом неделю. Но сейчас драться. До конца.

И я дрался.

В какой-то момент мне удалось перевесить силы, я оттеснил противников к стенам, но заключительный рывок не сделал — не решился.

— Предателям положено только одно! — крикнул Император, словно прочитав мое сомнение. — И это — смерть. Именем закона приговариваю всех к высшей мере наказания! Александр!

Я увидел, как Император подбросил в воздух что-то золотистое, похожее на обруч. Это был конструкт, страшный в своей силе. Алексей Иванович не поскупился на его создание. В его хитросплетениях я прочитал формулы, замешанные на истинных законах, которым подчиняются все — природа и небо, деревья и огонь. Элементали силы сплелись в причудливую вязь, и мне понадобилось лишь спустить пусковой крючок.

Я швырнул в обруч свой конструкт — таранный удар, — и тот со страшным грохотом взорвался, швыряя всех во все стороны.

Я тоже полетел к стене, но успел создать защитный щит, за которым спрятал и Призрака.

Завыло. Начало рвать, метать, уничтожать. Било и ломало, с жутким хрустом и криком. Визг и грохот. Холод и нестерпимый жар. Боль. Мрак.

Запахло паленым, а потом все затопило медной вонью, теплой и влажной.

Затихло.

Я открыл глаза, оглянулся. Основная битва закончилась, и все сектанты сейчас недвижимо лежали на полу, все в жутки и неестественных позах, с вывернутыми руками и ногами.

И лишь София Ивановна, даже понимая, что ее битва закончилась, сдаваться не собиралась. Однако очередной конструкт, который она швырнула в противника, Император успел перехватить и направить против ее же создательницы. Софию обожгло, она вскрикнула, упала.

— Предателям один только путь. И ты знала это, когда шла на свержение меня.

София Ивановна, словно раненный зверь рычала, пыталась достать брата рукой, но силы покидали ее. Император достал из кармана небольшую вещицу. София узнала ее и еще больше испугалась. Это была железная маска.

— Ты выбрала этот путь. Так пройди его до конца. Как завещал отец.

От этих слов София Ивановна вдруг окаменела, словно только сейчас осознала, что произнес ее брат. В глазах женщины ярость моментально сменилась растерянностью, а потоми страхом. Она попыталась что-то сказать, но Император не дал ей этого сделать, понимая, что может дать слабину. Он попытался надеть на нее маску, но женщина вдруг истошно закричала, выбила из рук ее. И выписала в воздухе конструкт.

Я готов был броситься в защиту Императора, но конструкт предназначался не для него. София Ивановна, не желая для себя страшной участи, выбрала себе участь сама. Один взмах — и черная вуаль опустилась на лицо Софии Ивановны, обращая ее в камень, самый настоящий, словно это секунду назад была не женщина, а самая настоящая статуя.