Одаренный проклятием
Шрифт:
– Эй, ты чего? – я провел ругой по волосам девушки.
Она резко подняла голову и прожгла меня взглядом:
– Я не смогу отделаться от своего дара, понимаешь это? Теперь до конца своей жизни, я буду на побегушках у Смерти! Кстати, продолжительность моей жизни также зависит от моего подчинения! Да что же за судьба такая!
– Надо искать во всем позитив.
– Да в чем тут позитив ? – продолжала распыляться Олеся, - Одно дерьмо вокруг!
В подтверждение ее словам свернула молния.
– Вот теперь
– Боишься грозы?
– Ничего я не боюсь, - огрызнулась она и вновь дернулась от небесной вспышки.
– Оставляй машину здесь, у меня переждешь стихию, - отстегиваясь, поставил я перед фактом говорящую.
Она не стала спорить, так как небесную гладь располосовала еще одна стрела.
Передо мной упала капля, распластавшись на асфальте мокрым пятном. Это было сигналом к началу дождя. Вода забарабанила по крыше Олесиной машины. Девушка, кутаясь в прихваченную с собой, кофту, топала за мной, под защиту козырька подъезда.
– Ужасный день. Ужасный год. Ужасная жизнь.
– Эй, ты чего? – я затормозил, и девушка врезалась носом в мою спину.
– Идем уже, - пробурчала она, толкая меня к дому.
– Да иду я, иду.
Зато перед дверью моей квартиры затормозила сама Олеся:
– Я не пойду туда, видящий.
– Это еще почему? – я уже привык, что она игнорирует моё имя и перестал заострять на этом внимание.
– Энергетика, - коротко ответила она.
– М?
– Каждое жилище источает какую нибудь энергетику. Спокойную или шумную. Радостную или печальную. Тут же ничего. Пустота. Будто давно никто не живет.
– Может, я уже мертв, - отшутившись, я отпер дверь и шагнул в прихожую.
– Ха-ха, - иронично фыркнула девушка, переступая порог, - Неужели ты сам этого не чувствуешь?
– Энергетику вещей я ощущаю смутно, да и то,когда она ярко выраженная. Или видна. А к своей квартирке я привык. Наверное, это тоже многое объясняет.
– Возможно, - говорящая поёжилась, как от холода, - Как только закончится гроза, я уеду.
– Хорошо, - я не стал с ней спорить, - Есть будешь?
– Нет, не хочу.
– Тогда хотя бы кофе.
Она обреченно вздохнула и пошла за мной в кухню.
Доставая чашки, я задал Олесе вопрос:
– Скажи, что ты для себя решила?
– Ты по-поводу моей «работки»? – вскинула брови девушка и, не дождавшись от меня ответа, продолжила, - Еще не знаю. Это сложно убивать невиновных. Убивать из-за какого-то идиотского баланса.
– А что если не убивать, а помогать, - выговорил я фразу, которая родилась еще в доме знающей.
– Что ты имеешь в виду?
– Ведь есть неизлечимо больные люди, которые мучаются и не могут спокойно умереть. Я подумал об этом, когда знахарка попросила тебя об услуге. Кто знает, что произошло бы с ней, не приехав мы тогда.
– Я подумаю над твоими словами, видящий, - одарила меня улыбкой Нильская.
Поставив перед ней чашку с дымящимся кофе, я вгляделся в карие глаза говорящей. В них поселилась надежда. А это уже не может не радовать.
– Ты же уволилась с работы, что сейчас будешь делать?
– Я просто сменила один супермаркет на другой, - пожала она плечами, размешивая сахар, - Так удобнее находить новых жертв.
– Ты уже говоришь, как профессионал, - хохотнул я, а потом поник под тяжелым взглядом гостьи.
– А почему тебя так это интересует?
– Мы заговорили о работе. Саму жизнь ты зарабатываешь у Смерти. А на жизнь тебе хватает?
– По этому поводу можешь, не беспокоится, - наконец поняла меня Олеся, - Думаешь те люди, которых я погубила, платили мне только жизнями? Зачем мертвецу материальности?
Я подавился горячим напитком после таких откровений.
Солнце давно опустилось за горизонт, а дождь и не думал прекращать барабанить по окнам. Олеся вытребовала у меня плед и книжку Белянина, удобно устроилась на диване в зале и погрузилась в чтение. А я все не мог успокоиться после пережитого сегодня. Знахарка отдала добровольно свою жизнь, чтоб вселить надежду в говорящую. Неужели она посчитала это выше своего существования. Или и правда хотела уйти без боли, не отдав стервятникам силу. Этого я не узнаю никогда. Но все же «Спасибо, тебе, знающая»!
Когда я открыл глаза, было уже позднее утро. Видимо, я очень устал, раз заснул в кресле. Олеся, свернувшись калачиком, посапывала на диване. Раскрытая «Сестренка из Преисподней» мирно валялась на полу. Подняв книгу, захлопнул ее. От резкого звука веки блондинки вздрогнули, и она испуганно уставилась на меня.
– Что за…, - заспанным голосом прохрипела она, а потом, по-видимому, вспомнила вчерашние происшествия.
– Доброе утро, говорящая.
– Доброе, - раздраженно отозвалась та.
– Что желаете на завтрак? – шутливо поклонившись, поинтересовался я?
Задумавшись, Нильская хмыкнула:
– Равиоли с грибами давно не ела. И белое вино семидесятипятилетней выдержки, пожалуйста.
– Будет сделано, - отрапортовал я и отбыл на кухню.
А уже через пятнадцать минут Олеся с довольным видом уплетала яичницу с сыром.
– Не равиоли конечно, но тоже неплохо.
– Ваше вино, - поставил я перед девушкой чашку с чаем.
– Оно точно семидесятипятилетней выдержки? – наиграно сморщила она носик.