Одержимость Ростовщика
Шрифт:
— Думаю вы глубоко ошибаетесь, Дженевьева. Я ведь могу называть вас по имени?
— Если только скажете своё. Вы так и не сказали, как мне вас звать, — замечаю с небольшим опозданием. Наверно стоило спросить имя раньше.
Но вместо того чтоб представиться, тот говорит загадками:
— Всё зависит от того, к чему приведёт наше знакомство.
— Простите?..
— Поймёте позже. Так о чём я говорил? Ах, да. Я считаю, что вы, как и многие, глубоко заблуждаетесь насчёт истинных чувств фараона к его супруге. Он не любил её, иначе не стал бы брать других жён и наложниц.
— Насколько мне известно Рамзес делал это для политических целей. У него не было другого выхода.
— Выход есть всегда. Если мужчина… настоящий мужчина, — поправил незнакомец, — нашёл себе достойную спутницу жизни к ногам которой будет готов бросить весь мир, он на других никогда не посмотрит. Не станет пихать в них свой член. И скорее остальным хребет свернёт, чем позволит диктовать ему, что и как делать.
Не представляю, чему поражаться больше. Тому, что мужчина знаком с историей Рамзеса и Нефертари, или тому, что тот на полном серьёзе обсуждает это со мной? И во многом я была согласна с ним. Правда момент с членом, решила деликатно пропустить мимо ушей. Хотя в то мгновение, он мне ещё больше напомнил Рагнара.
— Красивые слова, но к сожалению закон для всех один. Чем больше власть, тем больше ответственность. Она заставляет людей идти на многое. Даже идти на всякие извращённые методы для достижения цели, — размышляю и заявляю прямо. Без уловок. — Как например сейчас поступаете вы... Вы ведь не просто так подошли ко мне? Вам что-то нужно? — прекращаю играть в его игры.
Он не повернулся. Не вздрогнул. Стоял неподвижной статуей, как прежде. Только лёгкая улыбка выдавала эмоции.
— Вы правы. На самом деле мисс Хостер я деловой человек и у меня к вам есть предложение, — выдержал паузу. Видимо ждал вопросов, но решила воздержаться. У меня были только одни мысли на этот счёт. Что он попросит устроить встречу с Рагнаром по поводу работы или нечто схожее, но действительность превзошла все ожидание. — Я знаю в каких вы состоите отношениях с Рагнаром и готов выкупить вас у него. Насколько я знаю ваш отец должен ему пятьдесят миллионов. Правильно? Я заплачу сто. Взамен... вы должны будете выполнить маленькую услугу.
— Какую? — спрашиваю, но уже знаю, что ждать ничего хорошего не придётся.
За такие деньги легкой работы вроде просто помыть посуду, никто не даст. Но кто знает. Может мне повезёт хоть в этот раз. Если не посудомойкой, то уборщицей. Да, что угодно. Любая работа достойна уважения, если она выполнена честно.
— Достать бумаги из его кабинета, — ровно чеканит мужчина, лишая очередной надежды.
Знала, что что-то не так и надеяться особо не стоит, а всё равно поверила… Надежда ведь всегда умирает последней.
Мне ничего не остаётся кроме как улыбнуться. Это выходит неосознанно. Само по себе. В моей улыбке нет злого умысла. Просто реакция на весь абсурд, творящийся в последнее время в моей жизни.
— Я сказал что-то забавное? — спрашивает строго, возвращая из мыслей.
Незнакомец не злится. На его лице вообще нет никаких эмоций. Одно безразличие смешанное с деловой вежливостью. И что-то ещё. Интерес. Едва заметный в чёрных омутах.
— Нет. Конечно, нет. Просто… ладно. Забудьте, — выдыхаю, не переставая улыбаться. — Но простите, я вынуждена вам отказать.
Густая бровь приподнимается вверх в едва заметном жесте, а кончики губ в оскале. Пугающее зрелище. Холодом так и веет от него.
— Понимаю. Дело рисковое. С Рагнаром, — выдаёт вкрадчиво и вдруг… улыбается. Не скалится, как зверь. Не усмехается, а именно улыбается. С какой-то гордостью. — Против него редко кто смеет идти. Я готов доплатить тебе. Сколько? Десять миллионов? Двадцать? Пятьдесят?
— Нисколько, — отвечаю и его интерес разгорается с новой силой. — Если бы вы предложили мне что-то другое. Не связанное с кражей, подделкой, любой чёрной работой подразумевающей предать Рагнара. Да, не только его. Любого человека. Не имеет значения. Кого бы там ни было, я бы ещё подумала и обсудила это с Рагнаром. Толку от денег ему явно будет больше, чем от меня, а так… Простите, но я не продаю честь.
— Ты уже продала её.
— Нет. Я продала тело, а честь — это состояние души.
— Всякую честь можно купить. За твою я готов предложить двести миллионов.
— Даже за миллиард. Я не предам Рагнара.
— Влюбилась в своего хозяина.
— Нет, — и даже не солгала. — Просто я не могу предавать. Не умею. И учиться не хочу. Если так жаждете, можете предложить кому-то другому. Кто-то да согласится, только должна предупредить, что я буду вынуждена рассказать о нашем разговоре ему. Сами понимаете. Не могу оставить это в стороне.
Снова улыбается. Без ехидства.
— Конечно. Было приятно познакомиться, Дженевьева. Надеюсь ещё увидимся.
— Постойте, — останавливаю. — Вы не назвали своего имени.
— Представлюсь при нашей следующей встрече.
Он уходит. Меня снова оставляют одну, но думать лишь об одной картине уже не получается. В голове зарождается масса других вопросов. Кто был тот мужчина? Что он хотел?
— Почему ты не с теми женщинами? Говорил же тебе, мелкая, меня дожидаться.
20
— Мы не смогли найти общих тем, — отвечаю обрывком, не оборачиваясь назад.
Он сам преодолевает расстояние между нами и обнимает за талию. Сильно. Крепче, чем до своего ухода. Буквально вдавливает в своё тело.
Меня это уже порядком начинает пугать. С каждой секундой Рагнар становится более жадным. Алчным. Ему мало. Мало того, что есть. Он хочет больше. Но чего именно? Женщин? Так пусть берёт любую. Каждая в этом месте с радостью согласится стать его. Троих я знаю точно.
На нас смотрят. Всё пристальней и внимательней. Голоса на расстоянии метра от нас стихли. Арланда с подружками и вовсе убивает глазами. Будь у неё в руках не бокал с шампанским, а бутылка с кислотой, она без промедлений вылила бы её мне в лицо. Женщина поняла, что я соврала ей. То как Рагнар обнимал меня сейчас… мужчины не обнимают так простых знакомых. И уж тем более не нюхают их волосы, как обезумевшее животное нюхает свою самку.
Это выходило за грани приличий.
— Рагнар… Рагнар, на нас смотрят, — шептала чуть слышно, чтоб никто не услышал.