Одержимость. Переворот в сфере коммуникаций GE

Лейн Билл

Со временем у него развилось очень тонкое чувство справедливости, и он перестал нуждаться в чужих наставлениях. Видимо, это чувство было в нем воспитано семьей. Однажды, обсуждая планы введения каких-то изменений в компании, затрагивающих ее работников, он сказал: «Это абсолютно неправильно. Мой отец сразу вывел бы всех членов профсоюза на улицу, если бы хозяин сделал что-нибудь подобное. Этого делать нельзя».

Заступив на новую должность и отвечая за проведение заседаний в «Бока-Ратоне», я мгновенно завоевал доверие и статус, когда Джек в своих итоговых комментариях на одном из первых заседаний сказал: «Билл является олицетворением честности, к которой

каждый в нашей компании должен стремиться».

Мой совет вам как CEO компании или руководителю подразделения: первый шаг к повышению качества и совершенствованию системы коммуникаций заключается в том, чтобы вы всегда настаивали на честности каждого выступления, начиная со своего собственного. Если вы однажды скажете кому-то: «Или перестаньте говорить ерунду, или покиньте трибуну!» – это замечание мгновенно станет известно всем сотрудникам, и тогда культура общения в вашей компании сделает огромный шаг вперед. На некоторое время еще останутся политическая чепуха, фанфаронство, скучные рассказчики и зануды (мы еще к этому вернемся), но зато вы навсегда избавитесь от лжецов на трибуне.

Нетерпимость Уэлча к «брехне» сохранялась на протяжении всей его карьеры. Билл Вудберн, сейчас работающий в компании Credit Suisse, а большую часть своей жизни занимавший высокие должности в GE, вспоминал тот день, когда он, Деннис Даммерман (тогда вице-председатель) и несколько высокопоставленных должностных лиц присутствовали в зале, где Уэлч слушал выступление двенадцати инвестиционных банкиров, расхваливавших «очень крупную финансовую сделку», а по существу – враждебное поглощение бизнеса в финансовой сфере.

Джек прервал презентацию:

– Перестаньте брехать. За свои шестьдесят пять лет я уже многое повидал. Столько лет слушаю всякий бред – распознаю его сразу же. Это брехня. Довольно.

Он посмеивался, когда говорил это, но в самом его обращении вовсе не было ничего смешного.

Билл Вудберн рассказывал, что атмосфера в зале изменилась.

Трепотня прекратилась, и на время воцарилась честность.

16. Липовый доклад

После объявления Джеком «абсолютной честности» (а все, что он делал, должно было быть абсолютным или называться таким словом, которое означало бы фанатичную приверженность чему-либо) я никогда больше не слышал неприкрытой лжи в выступлениях, звучавших со сцены в «Бока-Ратоне». Неясности и искажения фактов убирались на зачаточной стадии: мы с Джеком завели правило, что каждый должен представить свою речь мне и ему для предварительного просмотра.

Часто докладчик (обычно кто-то из должностных лиц, членов правления или директоров предприятий) еще толком не успевал сам просмотреть свою презентацию, которую составили для него его сотрудники, как ему уже звонил по телефону Уэлч: «Надо убрать эту чушь. Все не так на самом деле. Вот что вы должны сказать…» – и диктовал основные пункты нового проекта выступления.

Один из таких случаев произошел в 80-е годы с предприятием Factory Automation GE. Я тогда писал речи для исполнительного президента GE Джима Бейкера, который руководил сектором, включавшим в себя предприятие по производству автоматического оборудования (промышленных роботов, станков с числовым программным управлением, автоматизированных систем управления и т. д.). Я придумал фразу для одной из речей Бейкера – что у американской промышленности, которую теснили в то время японцы и немцы, есть три альтернативы: «Автоматизация, переселение или исчезновение».

Это

высказывание имело успех, его разнесли по всему миру Newsweek и Time, стали писать на футболках и т. д. Настоящий хит. Благодаря этому я был замечен, и у меня появился шанс стать спичрайтером Уэлча.

Мне часто приходилось бывать на предприятиях в Калифорнии и Вирджинии, что вносило свежую струю в мою жизнь после унылых застойных стен консервативной GE.

Нарисованный в нашем воображении бескрайний рынок автоматизированных систем управления предприятием, который должен был оживить американские предприятия, так и не материализовался. Страна выбрала путь повышения производительности человеческих ресурсов, который, как я понимаю теперь, оказался единственно правильным.

В 80-е годы GE тратила миллиарды на приобретение акций, производственных мощностей и оборудования, типовых заводов ради создания рынка, который так и остался только в наших мечтах. Как-то Уэлч, будучи в чрезвычайно хорошем расположении духа, загнал меня в угол на встрече членов правления GE в Фениксе и спросил смеясь:

– Какой там у вас был лозунг? Автоматизация, эскалация и что там еще? Скольких миллиардов мне стоила эта ваша чушь?

Пусть так, но ведь мы были по-настоящему преданы этой идее. Да, она не реализовалась, но дело не в нас, а в законах рынка; рынок сыграл основную роль в нашей конкуренции с японцами – особенно с крупной компанией Fanuc, основным производителем систем программного управления станками, – и здесь мы проиграли в цене, качестве и рекламе.

Мы проиграли эту кампанию, подняли белый флаг, распродали себе в убыток почти все приобретенное в Кремниевой долине компьютерное оборудование и, следуя старой поговорке «Не можешь победить врага – стань его союзником», договорились о создании совместного предприятия с Fanuc по продаже автоматизированных систем управления в райском городке Шарлотсвилль.

Один из японских специалистов с докторской степенью стал CEO на новом предприятии. Пришло время объяснить на встрече в «Бока-Ратоне», почему компания распродала мощности предприятия по производству автоматического оборудования Factory Automation и передала большую часть из того, что оставалось, совместному предприятию, один из учредителей которого – Fanuc – был нашим злейшим врагом.

И все это после нескольких лет шумной пиар-кампании, запущенной в основном моими усилиями и посвященной тому, что автоматизация предприятий открывает перед GE огромные возможности.

Японцы предложили сделать презентацию в «Бока-Рато-не». Я громко рассмеялся, когда понял, что они хотели там сказать. Что будто бы по мере развития нашей стратегии мы увидели возможность сотрудничества с Fanuc, крупной компанией, которая идеально вписывалась в нашу американскую рыночную стратегию автоматизации, и поэтому мы подписали соглашение с японцами на взаимовыгодной основе.

Моя речь, если провести аналогию, была бы похожа на объяснение, которое мог бы дать официальный представитель французской компании Vichy France по поводу «сотрудничества» одной из территорий их страны немцами в 1939 году.

Это была бы откровенная ложь. Все пятьсот менеджеров GE поняли бы, что это вранье. Поэтому мы вернули авторам этот доклад, сопроводив его телефонным звонком Джека, возмущенного и требующего сказать всю правду. А сказать правду в данном случае означало признать, что нам дали хорошего пинка и что мы могли сохранить то, что еще оставалось от этого производства, только начав совместный бизнес с японцами.