Одержимость. Переворот в сфере коммуникаций GE
Шрифт:
«Слишком много играете», – такое приходилось слышать не одному из менеджеров старшего звена. У меня тоже были проблемы в связи с этим.
Уэлч прекрасно понимал, насколько привлекательна эта игра, и всегда делал поправку на это. И если выдавался неожиданно теплый день, кто-нибудь, бывало, проскальзывал мимо секретаря, пробурчав невнятно: «Я на пейджере. Мне надо встретиться с нужными людьми, а потом мы будем в гольф-клубе. До завтра». Секретарю дела до этого не было: хоть никто не будет мешать.
Уэлчу тоже не было дела – до одного прекрасного момента,
Я столкнулся с этим в середине 90-х.
Какой смысл сидеть в офисе? Все, что надо было сделать, сделано. Начало осени. Ослепительно красивое поле в чудесном состоянии.
Я уже на восьмом круге в грин-зоне. Беру пиво и сигару. Смеясь и неся всякий вздор, мы с приятелем Дейвом Дудасом едем в карте.
Вдруг звонит пейджер.
Стремительно бегу звонить.
– Господин Уэлч хотел с вами поговорить. Я сказала ему, что вас нет в офисе. Он хочет вас видеть.
Выжимая из карта больше, чем можно, возвращаюсь в помещение гольф-клуба. Снова слышу пейджер. Звоню в офис.
– Господин Уэлч спросил, не в гольф ли вы играете, – говорит секретарь дрожащим голосом.
Ей пришлось подтвердить это, после чего Уэлч сказал: «Не беспокойте его. Пусть играет».
Гольф-клуб находился примерно в десяти минутах от центрального офиса GE. И вот я сижу напротив Джека с солнцезащитным кремом на лице. Пара брошенных фраз о гольфе, и мы занялись делом.
На следующей неделе был удивительный осенний день. Один из моих приятелей, работавший в аудиторской компании Ernst&Young, пригласил меня поиграть в местном клубе Aspetuck. Уэлча не было в городе.
Удар в паттинг-грине в десятую лунку. Как только я установил мяч, услышал звук пейджера. На этот раз у меня с собой сотовый телефон, мне сказали, что президент просил меня позвонить ему.
Игра прерывается, мои друзья, зная, с кем я имею дело, стоят, поставив паттеры [60] на траву, а я разговариваю по телефону.
60
Одна из клюшек для игры в гольф.
Разговор был жутко неприятный и жесткий: «Засранец! На следующей неделе собрание членов правления, а он снова играет в гольф! Засранец! Подумать только!»
Он повторял это слово, пока я не выдержал и сказал:
– Джек, подождите. Пусть я засранец. Но к собранию все готово. Все завершено. Если вам что-то не нравится, дайте мне под зад. (При этих словах мои приятели побледнели и разинули рты.) Знаете что? Я больше никогда не буду играть в этот чертов гольф, пропади он пропадом! Вы этого хотели?
Он вдруг по-ирландски резко изменился. Смягчился, оттаял:
– Какой же вы засранец. Заканчивайте игру. Как ваши успехи?
– До этого момента были неплохие.
– Ну, идите играйте. Пока.
– До свидания, Джек. Я обещаю, что собрание пройдет замечательно.
Мы молча побрели
Этим мы и закончили раунд.
61
Стартовая позиция по отношению к лунке.
Не самый успешный день, но для меня он оказался поучительным и запомнился надолго.
Деннис Даммерман, в то время вице-председатель GE, однажды сказал мне, что в тот период, когда он пришел на работу в GE, и в последующие годы компания сознательно пополняла ряды своих сотрудников выходцами со Среднего Запада (к коим принадлежал и он), потому что считалось, что их отличает сильная трудовая этика. Даже сегодня каждый, кто записывается на программу по финансовому менеджменту в GE, надеясь попасть в нашу корпоративную финансовую службу, что означает достижение успешной карьеры, должен продемонстрировать свою готовность отдать столько, сколько потребуется, энергии и времени, чтобы выполнить любую задачу только на «отлично».
Любой ваш промах и неготовность упорно трудиться станет для вас фатальным.
С другой стороны, все время быть на виду в офисе, чтобы все видели, что вы работаете допоздна, чтобы начальник, сделав поздний звонок, убедился, что вы всегда на месте, отдает фальшью и выглядит неубедительно.
Ларри Боссиди, когда он еще руководил GE Capital, никогда не засиживался после шести часов. То, что Джек мог позвонить в семь, для него не было причиной задерживаться на работе.
У Ларри было девять детей, и он, как это ни удивительно, знал все их имена; он часто рассказывал мне о том, как ходил смотреть их футбольные матчи.
Все компании требуют от вас стопроцентной отдачи и работы до тех пор, пока вы не свалитесь с ног, если речь идет о выполнении чего-то очень важного. Уэлч задал мне трепку тогда на поле для гольфа не потому, что был рабочий день, – он решил, что я не работаю над подготовкой заседания членов правления, за которое отвечал и которое должно было пройти успешно.
60. Отстрел дичи в Кротонвилле
Уэлч требовал самых тщательных усилий в работе от всех сотрудников GE независимо от уровня и того, чем они занимались.
Однажды после заседания членов правления в Кротонвилле мы рассаживались по машинам, чтобы отправиться поиграть в гольф. Человек шесть-семь из нас, включая Джека, сели в ожидавший нас автомобиль с водителем, предварительно взяв с собой упаковки с сандвичами, чтобы перекусить по дороге. Машина тронулась. Мы вскрыли коробки и принялись за еду, в то время как Джек продолжал комментировать то одно, то другое, обсуждая хорошие выступления, вспоминал какие-то смешные моменты. Мы уже были в нескольких минутах езды от Кротонвилля, когда Джек открыл свою коробку – там не было сандвича.