Одержимость
Шрифт:
– Тебя так долго не было, а теперь ты появляешься и заявляешь, что беременна.
– Да. Я в положении. Срок критический. Нужно что-то решать.
– Ну?
– Сама я не могу ни на что решиться. Ты тоже имеешь к этому отношение. Так что давай выпутываться вместе.
– Ах, вот оно что. Так я его отец? – с едкой ухмылкой поинтересовался тот. Взыграли остатки гордости, и Неля бросилась бежать от того, кто так вероломно ворвался в ее жизнь. Душа догнал ее, схватил за руку. – Стой! Ну, ты психованная. Я ведь пошутил.
– Пошел ты со своими шутками! – плача, закричала Неля.
– Успокойся.
– У меня нет выбора, – прошептала Неля. Тогда страх перед абортом перевесил жизнь с нелюбимым мужчиной.
– Романтично у нас получилось, ничего не скажешь. Будем считать, что я сделал тебе официальное предложение. Свататься идти не к кому, так что, мать, пошли подавать заявление.
Казалось, Владимир был готов к такому развитию событий. Он был искренне рад, а Неля откровенно ему призналась:
– Ты последний, за кого я хотела бы выйти замуж. И хочу, чтобы ты знал это.
– Хорошо, теперь знаю.
– И ты все равно готов на мне жениться?
– Готов, – коротко ответил Душа.
– Я никогда не полюблю тебя.
– Ничего. Это бывает. Стерпится–слюбится.
– Сомневаюсь. – Неля поступала нелогично. Сначала сама пришла за помощью, а потом провоцировала разрыв.
В то время она ничего не соображала, жила как в дурном сне. Каждый день ложилась спать с мыслью, что завтра этот кошмар закончится, но утренняя тошнота, заставлявшая ее вскакивать с кровати, говорила о том, что все слишком реально и слишком далеко зашло. А потом поразмыслила и уговорила себя, что из двух зол выбрала меньшее. Неля решила сохранить жизнь ребенку, заплатив за это собственным счастьем…
– Я никогда не любила его, Майка, – прижимая руку к груди, призналась мать. – Да ты и сама, наверное, помнишь, что особой теплоты между нами никогда не было. Я не смогла полюбить его, честно говоря, даже не пыталась. Приняла его как данность, и всё. С годами привыкла. Только счастья я так и не познала. Жила, обвиняя всех в том, что моя жизнь не удалась. Легче не становилось. Тупик он и есть тупик. Тебя, кстати, тоже обвиняла.
– Знаю, – выдохнула Майя. Все обиды снова стали такими осязаемыми. Хотелось кричать от боли. Она была в растерянности. Не воспоминания о незаслуженных обидах жгли ее душу. Главное, теперь она не понимала, кто жертва, а кто тиран? Майка сняла с матери обвинения, попросту простила ее. Теперь оставалось пережить, что ее добрый папа был далеко не безобидный ангел.
– Сказала, и легче стало, – вздохнула Неля Петровна, потянувшись за очередной сигаретой. Майка не сводила с нее глаз.
– Значит, ты свою тяжесть на меня взвалила? – тихо произнесла она.
– Что, пригнуло к земле?
– Да уж…
Теперь она все знала. Может, это к лучшему? Все, что ни происходит, к лучшему. Разве хорошо жить в неведении? Теперь она с меньшим рвением будет ездить на могилу отца. У нее больше нет желания посвящать его в свои дела. У нее появилась другая отдушина. По совести, Майка ждала этого всю свою сознательную жизнь. Ждала момента, когда можно будет откровенно говорить с мамой. И получила то, о чем мечтала. Одно получила, а другое потеряла. Кто знает, чего в этом своеобразном обмене больше: потерь или обретений? Майка была слишком взволнована, чтобы разбираться. Эмоции взяли верх над разумом, и она была готова проклинать умершего отца, бесконечно жалеть сидящую рядом такую маленькую, такую жалкую и родную мать. Наконец они стали одним целым. Может, ради этого стоило потерять нечто большее, чем детские воспоминания?
– Знаешь, Майка, давай так. К черту прошлое, никаких планов на будущее. Мы с тобой здесь и сейчас. Для нас это единственный возможный вариант, – выпалила мама на одном дыхании. Глаза ее лихорадочно блестели. Майя невольно поддалась ее настроению и быстро закивала головой. – Вот и хорошо, дочь.
Наступила полоса сближения. Правда, этот замечательный период продлился недолго. В тот самый момент, когда в жизнь Майки вошел Кирилл Аюшев, Неля Петровна снова заняла обвинительную позицию. Снова участились ссоры, беспочвенные нападки. Майка пыталась разобраться в причинах столь резкого охлаждения. Скоро она оставила все попытки. Неля Петровна снова закрылась в своей раковине, создав привычный для себя мир, где ей было уютно и хорошо без взрослой дочери с ее попыткой обрести женское счастье.
Майка сначала была очень раздосадована, а потом с головой ушла в роман с Аюшевым. Каждый день она просыпалась и засыпала счастливая. Мужчина, в которого она влюбилась без оглядки, отвечал ей взаимностью. О чем еще можно было мечтать?
Если не считать непростых отношений с Нелей Петровной, у Майки все получалось: учеба на вечернем отделении медицинского института, работа в одной из лучших больниц города. Все в ее жизни складывалось так, как Майка мечтала. Она все-таки училась в медицинском. Пусть пришлось пойти окольным путем, но она добьется своего. Неля Петровна и это прокомментировала в своем стиле:
– Ты упряма, как твой отец. Уж если чего захочешь, пойдешь по трупам.
Грубая оценка глубоко ранила Майю. В последнее время мать все чаще обращалась к старой пластинке о плохих генах. Генах жестокости, которыми якобы наградил свою дочь Владимир Игоревич Душа.
– Что вы с матерью не поделили? – Кирилл не сразу, но разобрался, что между девушкой и ее матерью пробежала черная кошка. Это не могло повлиять на отношение к Майке, но вызывало здоровое любопытство.
– Качели, – вздохнула та. – Она никак не может разобраться, стоит ли меня любить?
– Ну, вы даете!
– Это долгая история. Я не хотела бы посвящать тебя в нее.
– А я и не прошу.
– Правильно делаешь. – Слова Кирилла Майе не понравились. В их отношениях есть белые пятна, которые Аюшев не собирался заполнять.
– Я всегда поступаю правильно, Майя Владимировна, – назидательно произнес он. – По той простой причине, что я мужчина.
С годами Майя поняла, что ей всегда не хватало ощущения покоя и уверенности в завтрашнем дне. Казалось, Аюшев дал ей все, о чем она мечтала. Она легко перескочила барьер тридцатилетия, не задумываясь о том, что в этом возрасте пора подумать о детях, о стабильности. Гражданский брак, в котором они просуществовали не один год, казался ей образцом для менее счастливых традиционных семейных пар. Просто они немного затянули период, в котором влюбленные пары живут «для себя».