Одержимость
Шрифт:
– Что с вами? – Оказывается, все это время она наблюдала за ним. Некрасов вспыхнул, но предпочел не отвечать. Он и сам не понимает, что с ним происходит. – Вы очень напряжены. Не нужно. Все будет хорошо…
Она произнесла это с улыбкой, но Андрону не хотелось реагировать. Он разозлился на самого себя за то, что не мог сдержать эмоций. Он снова мечтал об одиночестве, когда никто не следит за выражением его лица. Это у него с детства – умение мгновенно раскиснуть, а потом мужественно преодолевать последствия собственной слабости. Порой ему нелегко выглядеть сильным. Не быть, а хотя бы выглядеть. Только мама знала, что ее сын – ранимый, сомневающийся в себе человек. Она умела поддержать его. Андрон закрыл глаза.
– Многие, попадая к нам, впадают в беспричинную хандру, – продолжала Майя, регулируя яркость солнечного света при помощи жалюзи. Она не знала, что буквально прочитала мысли пациента. – Мужчины особенно болезненно реагируют на новости о своем здоровье. Порой именно болезнь, борьба с ней становятся показателями силы духа. Мужчины зачастую опускают руки.
– К чему вы это мне говорите? – спросил Андрон, не открывая глаз. Только руки положил под голову, как-то неестественно вытянулся и замер.
– Вы напрасно так быстро разогнули руку. Может расплыться синяк.
– Ничего, переживу.
Внимание медсестры вдруг стало его раздражать. К тому же ее пренебрежительный отзыв о мужчинах ему не понравился. Эта характеристика, данная вообще, подходила в частности и к нему. Андрон знал за собой грешок: во время болезни он становился особенно уязвимым, капризным. Раньше все это смягчала мама, теперь Маша. Но никто не имеет права указывать на его слабости, тем более насмехаться.
Кажется, Майя почувствовала перемену в его настроении. И поняла, что ее присутствие вызывает раздражение. Она что-то сделала не так. Майя повернулась и медленно направилась к выходу. В ее походке больше не было легкости.
Андрон пожалел о своей грубости. Если у него есть какие-то планы на будущее относительно этой женщины, так начинать не стоит.
– Майя!
– Да, Андрон Егорович, – с готовностью откликнулась она.
– Вы снова обращаетесь ко мне так официально.
– Извините. – Она выглядела расстроенной.
– Давайте начнем сначала? – улыбнулся Андрон.
– Еще одну капельницу?
– О, нет. Капельниц достаточно, – Некрасов засмеялся, а Майя улыбнулась в ответ. Обстановка разрядилась. – Вы правы. Мужчины не любят болеть. Я тоже не люблю. Это у меня с детства. Я – человек действия.
– В этом нет ничего неестественного. – Она не знала, что еще сказать.
Повисла напряженная тишина. Оба испытывали неловкость. Майя понимала, что ей нужно уйти. Однако Некрасов снова остановил ее.
– Майя!
– Да, Андрон!
– Я бы хотел попросить вас.
– Да, пожалуйста.
– Я хочу пить.
– Воды? – Она подошла к столу. Хотела открыть бутылку «Миргородской».
– Нет.
– Апельсиновый сок подойдет?
– Вполне.
Оставшись один, Андрон с облегчением вздохнул. Ему нужна передышка. За считаные минуты он справится с волнением и снова станет прежним Некрасовым. Пока никто не следит за тобой, можно расслабиться. Эта капельница на самом деле не такая уж безобидная процедура, как ему обещал Карцев. И главное, Андрон не почувствовал облегчения, на которое рассчитывал. Наивное желание – мгновенный результат. В жизни так не бывает. Кто как не Андрон, знает это. Ничего, у него есть компенсация. Та, которая стоит некоторых неудобств. Если отношения с Майей начнут развиваться так, как он планирует, можно и потерпеть. А какие у него, собственно, планы?
Вся его жизнь подчинена жесткому рабочему графику. Пункт «личная жизнь» давно занят Машей, их редкими походами в ресторан, еще более редкими культурными мероприятиями, если таковые не связаны с интересами бизнеса. Презентации, закрытые вечеринки, на которые он приезжает со спутницей. Маша то и дело жалуется, что он уделяет ей мало времени. Что она скажет, если вдруг в его тесном графике появятся мероприятия, на которые он перестанет брать ее с собой? Разумеется, в эти промежутки Андрон надеялся втиснуть свидания с Майей. Пожалуй, тогда ревность Маши будет небезосновательной.
Долго врать он не сможет. Уже сейчас, представляя свое возвращение домой, Некрасов нервничал. Он чувствовал себя предателем и счастливчиком одновременно. Судьба, как видно, подготовила ему очередное испытание, а он растерялся. Он не имеет права поддаваться эмоциям. Стоп, Андрон Егорович! Ты должен сопротивляться.
Но чары этой женщины настолько сильны, что противостоять им невозможно. Он хочет, чтобы она была рядом. Хотя пока даже самому себе не объяснил, что это должно означать. Кто знает, к чему приведет такой неосмотрительный шаг. Однако Некрасов намерен сделать его. Рискованно? Пусть. Это и есть настоящая жизнь! Только это и называется свободой… Вот оно, запретное слово. Прозвучало и впитало в себя все очарование пробуждающегося чувства.
Пребывание в этой светлой палате действовало на Некрасова самым неожиданным образом. Оказывается, устоявшиеся правила, привычные ритуалы не так уж незыблемы. С Некрасовым происходило нечто невероятное. Ему не хватало Майи. Не хватало до спазма в горле! Некрасов сел. Уставился на закрытую дверь. Выходит, любовь с первого взгляда – опасная штука. Она лишает тебя здравого смысла, способности трезво рассуждать. Тебя переполняют необыкновенно острые ощущения, сравнимые с подступающим оргазмом. Вот-вот лавина наслаждения собьет тебя с ног, и ты ждешь этого момента с трепетом. Еще мгновение, и дверь распахнулась.
– Я задержалась? – В ее руке оранжевое спасение. Во рту сухо. С трудом сглотнув, Андрон закрыл глаза. Тут же открыл и непростительно пристально посмотрел на медсестру. Слишком долгий взгляд, невозможность скрыть разгорающийся внутри пожар. Она не смутилась. – Вижу, задержалась. Держите.
– Спасибо. – Он вымученно улыбнулся.
– На здоровье. Выпейте и ложитесь.
Улыбка делает ее еще красивее. Хотя куда уж красивее! Андрон медленно пил, не сводя глаз с Майи. Смятение чувств делает его уязвимым, слабым. А может, он ошибается? Именно сейчас он силен как никогда. Ему предстоит удивительное приключение. Он еще до конца не верит, что это происходит с ним. Он должен заинтересовать эту женщину. У него получится. Хотя в этой клинике подобная ситуация не приветствуется. Господи, о чем он думает? Кто ему указ? Правила, введенные Карцевым, совершенно ни при чем. Сердцу не прикажешь. Только вот Маша…