Одержимые сердца

Морион Анна

Мой резкий тон смутил ее. И я тут же пожалела об этом. Миша – очень легкая мишень, хрупкая. Она всегда принимает все на свой счет.

– Прости. Пожалуйста, не настаивай, хорошо? – ласковым тоном попросила ее я. – У меня есть на это причины.

– Просто я думала… Я так давно не видела тебя… Ведь ты так скоро уедешь! – пробормотала Миша, опустив взгляд на дорожку.

– Да, я вылетаю обратно завтра утром, – тихо подтвердила я. – Но я обязательно прилечу на твой День рождения, обязательно!

– Ну да. Через два с половиной месяца! – обиженно буркнула Миша.

– Два месяца – это ничто, ты же знаешь.

– Тогда ты должна пообещать, что прилетишь минимум на неделю!

– Обещаю, маленькая вымогательница.

Миша широко улыбнулась.

– Но как твои дела? – Я поспешила перевести разговор на другую тему.

– У нас все волшебно! Мы перебрались в Стокгольм.

– Это я знаю, Мартин сказал мне. Что еще?

– Пока ничего интересного. Правда.

– А что твой муж?

– О! Фредрик получил приглашение от королевского оркестра Швеции играть на никельхарпе! – Глаза Миши засияли от гордости.

Я помню его игру на этом странном инструменте. Он виртуоз, не поспоришь. Но я отлично знала Фредрика.

– И он отказался, – утвердительным тоном сказала я.

– Да… Но это было бы здорово… Знаешь, мы даже немного поругались на этот счет… – Миша поморщилась.

Я знаю, как она любит Фредрика, и что каждая размолвка для нее – как гром среди ясного неба.

– … но потом помирились. Просто я так хочу, чтобы его талант не пропадал зря!

– Думаю, он так не считает! – со смехом отозвалась я.

– Нет, конечно… Кстати, ты знаешь, кто будет праздновать с нами? – вдруг спросила Миша.

– Мартин сказал мне. Брэндон? – мрачно ответила я.

– Нет… Брэндон уехал буквально пять минут назад…

– Да? – перебила я сестру. – Прости. Почему?

– Маришка сказала, что Седрик и Брэндон не переносят друг друга, – печальным тоном пояснила Миша. – И, когда Седрик увидел Брэндона, у него вдруг появились очень срочные дела. В итоге Брэндон вручил малышу Седрику подарки и уехал. А Седрик вдруг сказал, что его важные дела можно решить завтра. Вот.

Мир снова обрел краски. Он уехал. Я не увижу его. Не буду вынуждена улыбаться ему и говорить фальшивые фразы. Какое облегченье. Он уехал.

Но оставаться у Морганов на всю ночь я не буду. В двенадцать покину вечеринку, а в восемь ноль шесть лечу в Торонто.

– И что за причина их обоюдной неприязни? – поинтересовалась я.

Седрик и Брэндон не переносят друг друга. Это очевидно. С каких пор? Насколько я помню, на свадьбе Маришки эти двое даже перекинулись парой слов и совершенно не вели себя так обособленно, как сейчас.

– Не знаю, но Маркус сказал, что они всегда не ладили… Ладно, пойдем! Ты же еще ни разу не видела Седрика? Только на фотографиях? – Миша вновь схватила меня за руку, и мы почти побежали к входным дверям.

Сущая правда. Я ни разу не видела племянника. Но Миша присылала мне его фотографии каждый месяц, поэтому в памяти моего ноутбука было около тысячи фотографий с Седриком: Седрик пьет кровь из бутылочки, Седрик играет с волосами тети Миши, Седрик сидит на руках у отца и строит гримасу, Седрик бегает по двору, Седрик… Кажется, нет такого рода деятельности, которой не делал бы Седрик на фотографиях. Но все эти фото я получала от Миши. И ни одной – от Маришки. Плевать. Меня это не трогало.

Мы торопливо поднялись по широкой каменной лестнице в огромный главный зал замка, и на меня тут же обрушились объятья Мсцислава – второго моего старшего брата.

Миша упорхнула к своему мужу.

– Ах, вот ты где! И не соскучилась, видно, за девять лет! – со смехом сказал мой брат.

– Соскучилась, хотя, правда, и скучать было некогда! – весело отозвалась я и окинула его оценивающим взглядом. – Черт, я и забыла, какой ты красавчик! Но эта бабочка тебе не к лицу, сними ее немедленно!

– Это подарок мамы на мой последний День рождения. Если я сниму ее, она будет опечалена, и сердце ее разорвется, – театрально шепнул мне Мсцислав.

– Если тебе не нравится эта бабочка, дорогой, просто сними ее. Не обязательно носить ее только для того, чтобы порадовать меня, – тут же послышался шутливый голос нашей матери.

Я бросила взгляд на присутствующих: мама стояла рядом с Маришкой недалеко от нас. Она поймала мой взгляд и тепло улыбнулась мне.

Маришка же лишь приподняла брови, словно говоря: «Явилась-таки!».

– Ох, спасибо, мам, но я, правда, не ношу бабочки, – облегченно вздохнул Мсцислав и тут же стянул со своей шеи дурацкую черную бабочку. – В следующий раз подари мне шарф, и я буду чрезвычайно доволен.

– Нет уж, шарф купишь себе сам, а я дарю только бабочки! – парировала мама на эту остроту.

Мы непринужденно рассмеялись.

Как хорошо, что даже у моих родителей иногда проявляется чувство юмора.

– Мама, ты и так выглядишь как наша ровесница, куда ты еще хорошеешь? – сказала я, подходя к ней.

Моя мать была прекрасна. И Маришка была ее копией. Как и Мартин.

Я, Миша и Мсцислав были похожи на отца.

– Это не моя вина, дорогая. Моя красавица дочь. Еще одна. Как же я люблю вас, мои девочки. – Мама порывисто обняла меня, и я сжала ее в ответном объятии.

Теперь, когда я знала, что она не порицает меня за то, что я сплю с мужчинами (вампирами, естественно), я чувствовала к ней уважение. Но моя мать не знала, что помимо вампиров я сплю еще и со смертными. О, она будет разбита этой новостью. Но она никогда не узнает об этом. Я прекрасно храню свои секреты.