Шрифт:
1
Все было как обычно, как должно быть, и все же… Бирюзовая зелень плавательного бассейна, такая неестественная в лучах солнца, зонты, столики, кресла и шезлонги, низкое здание бара с грустно торчащими высокими табуретами, две белеющие за стойкой фигуры скучающих барменов, раскрытая перед ее глазами книга и прыгающие буквы, которые никак не хотят сложиться в понятную форму слова. День, внешне похожий на предыдущий, такое же горячее майское солнце раннего лета или поздней весны, ни единого облачка, вокруг бассейна не больше пяти-шести человек, одни молодые женщины с детьми — и они исчезнут в полдень, чтобы
Ну и что изменится, когда он придет сюда, смело подойдет к ней, кивнет головой, а она разрешит ему сесть? Что случится, если он появится здесь, раз это не имеет для нее никакого значения? Он будет разочарован? Какое ей до этого дело, она не любит, когда к ней пристают, даже если пользуются такими хитроумными методами.
Это началось полгода назад. Она стояла принаряженная перед зеркалом, рукой поправляя прическу, когда зазвонил телефон. Мягкий мужской голос, и четыре слова: «Желаю хорошо повеселиться, Моника». — «Кто говорит? Алло, алло!»
— Черт возьми, что за глупые шутки, — сказала она несколько минут спустя Роберту, который зашел за ней, чтобы отвезти ее на новогодний бал в дискотеку. — Какой-то странный голос, ни у кого из моих знакомых нет такого тембра. Что это за тип?
— Успокойся, Моника, кто-то пошутил, в дискотеке тебе все объяснят Рафаэль или Кристин, вот уж они посмеются над твоей растерянностью. Улыбнись, Моника. Или ты весь вечер будешь расстраиваться из-за какой-то дурацкой шутки?
Обидевшись, она замолчала. Но вскоре забыла о звонке. Все в клубе по отношению к ней были ужасно милы. Вряд ли кто-нибудь верил, что Роберт не ее парень, ведь их всегда видели вместе. Но окружающие не знали о договоре, который они заключили уже в первые дни пребывания Моники в университете. В тот день Роберт протискивался с чашкой кофе через тесное помещение университетского кафетерия, кто-то его подтолкнул, и он пролил немного кофе на свитер девушки. Моника небрежно махнула рукой и пододвинулась, освобождая ему место за столиком. «Неужто ты на меня не сердишься?.. — Он недоверчиво смотрел на нее, покачивая головой и допивая остатки кофе. — Меня зовут Роберт». — «А меня — Моника». — «Юридический?» — «Да, второй курс». — «А я на первом, всего несколько дней, еще ничего и никого не знаю». — «Теперь уже знаешь, Моника. Я помогу тебе записаться в библиотеку, хорошо?»
Они встречались каждый день. Моника заметила, что Роберт пользуется успехом, то и дело какая-нибудь из идущих мимо девушек улыбалась ему, что-то говорила или бросала непринужденно: «Чао, Робертино». Как-то раз, когда Роберт провожал ее домой, Моника честно призналась, что у нее нет своего парня, да он ей и не нужен. Ей вполне хватает друзей и противны интимные контакты. Когда Монике было двенадцать лет, ее изнасиловал шестнадцатилетний двоюродный братец. Нет, об этом никто не узнал, да и зачем отцу лишние переживания, если и так ничего изменить нельзя. «Но теперь я боюсь, понимаешь, Роберт?» Он понимал. Спустя несколько дней они договорились изображать влюбленную парочку. Это ей позволит отвергать ухаживания парней, а ему даст возможность спокойно учиться и к тому же работать в канцелярии адвоката, где ежедневно в течение пяти часов он выполняет роль одновременно служащего, уборщика и архивиста за сумму, вдвое превышающую самую большую стипендию. Этот заработок дает ему возможность спокойно учиться. Ему надо спешить, у него серьезные планы, и он знает, чем будет заниматься в жизни. Итак, Моника и Роберт изображали влюбленную пару, их почти всегда видели вместе и считали, что они идеально подходят друг другу, ибо никто никогда не слышал, как они ссорятся.
Через неделю после Нового года, в десять часов пять минут вечера — она как раз машинально взглянула на часы, — снова раздался телефонный звонок, и тот же самый голос произнес: «Желаю тебе спокойной ночи, Моника». — «Алло, прошу прекратить эти шутки, я вас не знаю и не хочу, чтобы вы звонили!» Но в трубке было тихо. И снова через неделю, в то же самое время: «Моника, дорогая, пусть у тебя сегодня будут цветные сны». Она сжала пальцами трубку и смотрела на нее с недоверием — неужели и в самом деле кто-то сказал ей тихо и мягко: «Моника, дорогая…»? В следующий вторник она пошла в кино. Вернулась около двенадцати. Все получилось как нельзя лучше, и она решила проводить вечера по вторникам вне дома. Помогло. В другие дни и часы он не звонил. Неужели прекратил свои шутки? Смирился? В конце концов она решила проверить, осталась дома, но все время поглядывала на часы и телефон, нервничала. И все напрасно. Он позвонил. «Ждала, это хорошо. Целую тебя, Моника». Тихо звякнула положенная трубка, и снова тишина. Кретин, настоящий кретин, сделал себе из нее игрушку, эксперимент, этого она не может позволить, попросит отца, чтобы он поменял номер телефона, вероятно, у него есть такая возможность.
— Конечно, дочка, это несложно, завтра я все сделаю. Похоже, ты слишком легкомысленно раздавала номер своего телефона. А теперь твои коллеги тебя беспокоят. Я знаю, что ты серьезно работаешь. Джакомо звонил, чтобы мне сообщить, как ты усердно учишься. Спасибо тебе, Моника…
Джакомо — это декан юридического факультета, коллега отца по университету, прекрасный специалист в области международного права, консультант правительства и деятель христианско-демократической партии.
Вечером отец подал ей листок бумаги.
— Это твой новый номер, запиши его.
Подошел очередной вторник. Номера никто не знал. И все же… телефон зазвонил. «Ничто не поможет, тебе от меня не удастся избавиться. Целую тебя, Моника». Нахал! Неужели он всеведущий? Или всемогущий? И все же она не может морочить голову отцу такими глупостями. Звонит? Ну и что, пусть звонит. Ведь он ничего от нее не хочет, не требует встреч. Он — далекий и чужой человек. Может, нужно кому-нибудь рассказать обо всем, вдруг это преступник какой-то? Преступник с таким голосом? Похоже, это человек, который следит за ней, которому она нравится. Он не знает еще, что ей ни к чему новые знакомства, что ей отвратительны интимные отношения и всякий, кто на это надеется, обречен на неудачу. Но, черт подери, почему же она не может перестать о нем думать! Идиотская ситуация, он о ней, похоже, знает все, а она о нем не знает ничего. Кто он такой, как выглядит, почему звонит и что собирается делать?
Вторник, двадцать два часа пять минут. «Слушай, я должна с тобой увидеться, не бросай трубку, прошу тебя!» — возбужденно крикнула она, прежде чем он успел что-либо сказать. «Это невозможно, Моника. Я далеко, очень далеко. За океаном. Целую». В бешенстве она бросила трубку. За океаном, а слышно так, будто он звонит из соседней комнаты. Похоже, он издевается над ней, просто издевается.
— Папа, у тебя в Америке есть клиенты? — спросила она задумчиво во время ужина.
— Есть, и довольно много, ведь ты знаешь, что я часто туда езжу. На будущей неделе, вероятно, снова полечу. Знаешь, сколько часов туда лететь?
Он начал рассказывать что-то интересное, но Моника уже не слушала. Когда отец закончил, она спросила:
— Наверно, плохо слышно, когда звонишь из такой дали?
— Ну что ты, с тех пор, как существует спутниковая связь, слышимость отличная.
Может, этот человек и не врет. Но почему он так упорно звонит, даже будучи так далеко?
Шли месяцы, и ничего не менялось. Каждый вторник, вечером в десять ноль пять, она поднимала трубку, молча выслушивала несколько слов, всегда приятных и теплых… Как долго это будет продолжаться? Спустя несколько недель она спросила: «Ты еще за океаном?» — «Нет, я недалеко от тебя, но не так близко, как хотелось бы!» Дурак! Но она уже знала, что снова будет просить его о встрече. Хочет раз и навсегда покончить со всем этим, скажет ему прямо и грубо, что не будет с ним спать, не помогут никакие звонки, даже из космоса. Она должна его увидеть, черт возьми!
— Знаешь, больше всего мне нравится заниматься около бассейна, — сказала Моника отцу, когда весной стало припекать солнце. — Занятий уже нет, я предпочитаю учить на воздухе, а не дома.
Отец понимающе улыбнулся и спросил, любит ли Роберт тоже такого рода занятия.
— Ты удивишься, — сказала она серьезно, — но Роберт даже не подозревает об этом моем намерении. Да у него и нет времени. Этот твой коллега, у которого он работает, страшно требовательный человек.