Одержимые
Шрифт:
Главная комиссия христианско-демократической партии беспрерывно заседала. Слишком серьезные дела происходили в стране, чтобы возглавляющие ее политики и государственные деятели не отдавали себе отчет в том, какие последствия могут быть в связи с похищением сенатора. Прежде всего был установлен не вызывающий сомнения факт, что протоколы последних заседаний совета, на которых обсуждалась тактика и стратегия партии и которые получил каждый из членов руководства партии, имелись также у сенатора Пирелли. Протоколов этих не смогли обнаружить ни в его бюро, ни в римской квартире, не было их также и в доме сенатора в Милане. Произведена также проверка сейфа в его адвокатской канцелярии, несмотря на заверения ее сотрудников,
Вкратце смысл политического плана христианских демократов сводился к тому, что их союз с левыми является лишь инструментом, при помощи которого они хотели удержаться у власти. Затем после нескольких показных законодательных мероприятий союз предполагалось расторгнуть, заявив при этом, что левые партии препятствуют проведению реформ в стране. Самая большая в истории Италии послевоенных лет политическая провокация имела до вчерашнего дня все шансы на успех. Однако сегодня христианским демократам грозит катастрофа. Разоблачение этих закулисных намерений неизбежно приведет к срыву подготовленного договора и будет способствовать отказу левых от сотрудничества. А это значит, что будут нарушены мир и спокойствие в стране, а заодно погублено все, что христианским демократам удалось достичь за послевоенные годы в Италии. Партия, которая роняет свое достоинство, не имеет шансов на поддержку и доверие масс.
— Факты говорят сами за себя, господа. Неизвестно, когда террористы начнут процесс Пирелли, но нет оснований считать, что по каким-либо причинам они отложат его начало, — заявил председатель Главной комиссии. — Они предупредили, что будут публиковать материалы расследования с первого дня процесса. Это может случиться уже завтра. Вся надежда на силы охраны общественного порядка. Может быть, отставка Липетти была преждевременной, но фактом является то, что его бригада до сих пор проявила свое полное бессилие. Министр внутренних дел образовал кризисный штаб. В его подчинение переданы все контрразведывательные организации. Мой представитель ночью отправился в штаб ВЕТО с просьбой о помощи секретных служб пакта. Его допустили к некоторым документам, но не знаю, имею ли я право быть оптимистом…
Так начиналась агония самой могущественной политической партии Италии, так обратилась в прах возможность провести реформы и справиться с кризисом в этой стране. Партии левых находились в ожидании.
В Милан прибыл министр и его штаб. Они обосновались в квестуре, куда непрерывно поступали донесения о ходе операций. Сенатор и его похитители бесследно исчезли. Продолжались интенсивные поиски Моники Пирелли, поскольку отсутствие ее показаний затрудняло деятельность следственных органов. Пресса всей страны строит догадки. Что случилось с Моникой Пирелли? Ее университетские товарищи ничего не знали о ее намерении уехать. Кем является друг Моники?
Около полуночи «Мерседес», везущий Монику и Рико, остановился у круглосуточно работающего придорожного ресторана, который находился уже на территории Франции. Молодые люди быстро поужинали, потому что Рико намеревался как можно быстрее добраться до Парижа: ему хотелось хоть немного поспать перед ожидающими его делами. У Моники прекрасное настроение, она не чувствует усталости и рассматривает эту поездку как замечательное приключение. Когда молодые люди снова сели в машину, Рико попросил водителя включить радио: как обычно, в полночь передавались последние известия. Первые же слова диктора заставляют Монику судорожно вцепиться в руку Рико. Водитель усиливает громкость, диктор читает:
«…продолжающаяся уже почти сутки операция по розыску похищенного террористами «Огненных бригад» итальянского сенатора Пирелли не принесла результата. Полиция проводит
— Выключите, пожалуйста, радио, — сказал Рико, прослушав сообщение. — Похищение… Это еще ничего не значит, возможно, речь идет об обычном выкупе.
— Боже, боже, когда это случилось? Почему меня не было? Откуда его похитили? Из Рима или из дома? Рико, давай вернемся, прошу тебя, давай сейчас же вернемся. Далеко ли мы от дома?
— Спокойно, Моника. Нам еще почти ничего не известно. Жаль, что мы не читали газет. Разыскивают тебя, это естественно. Говорила ли ты кому-нибудь о нашем отъезде?
— Только отцу, по телефону. Ты же знаешь, что он должен был вернуться домой после моего отъезда, поэтому я оставила ему записку…
— Да, понимаю. До Парижа еще около двухсот километров. Быстрее всего ты можешь вернуться самолетом. Да, только самолетом. В связи с этим едем прямо в аэропорт. Не плачь, прошу тебя. Поиски продолжаются, еще не все потеряно. Я не хотел бы тебя покидать в такую минуту, но я должен быть на этой завтрашней конференции. Я вернусь сразу же, как только смогу. Обещаю тебе.
Моника молчала. Она с трудом понимала, что ей говорит Рико. Отец. Единственный человек, который был с ней всегда. Кто у нее его отнял? Зачем? Что там случилось на самом деле? Ее сотрясают рыдания. Рико молча отодвинулся в угол машины. Его план выполнен с точностью до секунды. Через два часа он передаст ее полиции в аэропорту, пусть теперь они ею занимаются. Его в восемь часов ожидает Зифф на конспиративной квартире в аллее Фоша. В десять начинается конференция руководителей европейских отделений американской фирмы, в которой он работает. Алиби подготовлено специалистами. Рико знает, что ему еще раз придется вернуться в Италию, он должен проследить за публикацией некоторых документов, все, что возможно, выжать из сенатора, который уж больно наивен как политик, и только тогда можно будет исчезнуть. Хорошо, что в машине темно, ибо Рико ухмыляется при мысли, что вскоре итальянской полиции объявят об его исчезновении. Но тогда он уже будет в полной безопасности. В Палм Бич во Флориде для него заказана гостиница и неплохая моторная лодка. А в перспективе — более спокойная работа на родине. Если ему это местечко не подойдет, он всегда может поместить заработанные деньги, к примеру, в прачечные. Там у него тоже неплохие связи.
— Что ты говоришь, дорогая? — Он подвинулся к Монике и сжал ее влажную ладонь. — Уже скоро Ле-Бурже, держись. Там тебе помогут, чтобы ты как можно скорее попала домой. Мы уже на автостраде, которая ведет прямо в аэропорт. Успокойся, прошу тебя.
Вдруг до нее дошло, что Рико уж слишком спокоен, словно его ничто не волнует. Неужели ее несчастье не трогает его? Она хочет об этом спросить, но понимает, что такой вопрос не имеет смысла. Да и что значит в этой ситуации Рико? Неожиданно у нее закололо в сердце при воспоминании о пощечинах, которые он ей отвесил, вышвырнув из машины по дороге на обед, который они так и не съели. Она помнит тогдашнюю свою ненависть к нему и начавшееся тогда любовное безумие. Снова слезы навертываются на глаза. Ведь эти ее дурацкие переживания — ничто по сравнению с несчастьем, которое на нее свалилось. Это хорошо, что она одна вернется в Милан. Она должна бороться за отца и найдет людей, которые ей в этом помогут.
Ле-Бурже утопает в огнях, которые отражаются в сверкающих лаком автомобилях и в блестящих от дождя асфальтовых покрытиях дорог и тротуаров. И хотя уже два часа ночи, но вокруг полно людей. Желтый «Мерседес» останавливается перед главным входом.
— Подождите, пожалуйста, — говорит Рико водителю и сам достает сумку Моники из багажника.
Он берет девушку за руку и уверенно ведет ее, никого не спрашивая, по дороге. Наконец толкает какую-то дверь и говорит человеку в мундире, который при виде их встает: