Одержимый любовью
Шрифт:
– Ладно, значит, это дело я передам тебе. Мне надо спешить домой – повидать своих мальчиков. Мне неловко, что я заставила их волноваться.
Маркиз Канделл подошел к жене ближе и обнял ее за плечи.
– Да, нам нужно поторопиться, дорогая.
– Конечно, Канделл. Нельзя заставлять мальчиков ждать.
– Разумеется, нельзя, дорогая. Может быть, тебе стоит отдохнуть перед обедом. Все будет намного лучше, как только ты отдохнешь.
– Да-да, думаю, ты прав. Я ужасно устала.
– Я знаю, что ты устала, дорогая. Сегодня утром
– Да-да, – с обожанием посмотрела на мужа леди Канделл. – Не знаю, что бы я делала, если бы ты обо мне не заботился.
– Я знаю, Маргарет. – Маркиз осторожно развернул жену спиной к особняку Хардли. – Это мой пистолет у тебя?
– Должно быть, – взглянув на оружие, пожала плечами Маркиза. – Интересно, как он сюда попал?
– Почему бы тебе не отдать его мне?
– Конечно, Канделл. Мне он совершенно ни к чему.
– Ты права, дорогая. – Вместе с женой он сделал шаг вперед, потом оглянулся. – Я позабочусь о ней, Хардли, – бросил он через плечо. – Это больше не повторится. Даю слово.
Пока маркиз Канделл и его жена не скрылись из виду, Джонас стоял на месте без движения, а потом повернулся, чтобы посмотреть на Селию.
Но она уже покинула его.
Глава 19
Джонас подошел к закрытой двери и повернул ручку.
Заперто.
Она вычеркнула его из своей жизни. Дала понять, что не хочет больше иметь с ним никаких дел. И Джонас понимал, насколько безнадежна его попытка убедить ее, что все сказанное им – ложь. А шанса доказать, что он по-настоящему любит ее, нет ни одного.
Джонас, чувствуя, как ярость буквально переполняет его, повернулся и посмотрел туда, где у лестницы стоял Хардли. Он быстро сбежал вниз, и Хардли не успел даже отреагировать, как Джонас ударил его кулаком в челюсть.
От удара Хардли упал на землю, но это не остановило Джонаса:
– Проклятый ублюдок! – пнул он его ногой и, прыгнув на лошадь, умчался в Хейвуд-Эбби.
«Когда у тебя будет, что терять, я отниму у тебя все».
Следовало догадаться, что Хардли никогда не позволит ему жениться на своей сестре. Он и пальцем не шевельнет, чтобы помочь Джонасу отремонтировать полуразвалившееся имение. Он должен был догадаться, что Хардли не погнушается использовать для мести свою сестру. Ах, если бы все это он понял раньше! Сейчас было уже слишком поздно.
Джонас скакал через низину, рискуя так, как в обычных обстоятельствах не рисковал, развивая такую скорость, которая, он знал, была небезопасна и для него, и для лошади. Добравшись до Хейвуд-Эбби, он спешился и стремительно вошел в дом.
Банди, должно быть, слышал, как хозяин подъехал, потому что уже ждал его.
– Все в порядке, командир?
– Нет, сержант! – не смог сдержать безумного смеха, рвавшегося из груди, Джонас. – Все плохо!
У него перехватило дыхание. Он потерял то единственное, что было важно для него, и теперь не знал, как проживет без Селии.
– Леди уехала в Лондон?
– Да, сержант. Она уехала.
Несмотря на ужас и опустошенность внутри, Джонас пытался собраться с мыслями.
– У вас с леди произошло какое-то недоразумение?
– Да, Банди, – заметив тревогу на лице дворецкого, ответил Джонас. – Недоразумение.
– А вы разве не пытались его разрешить, командир?
Джонас покачал головой.
– Нельзя ее отпускать, командир. Она любит вас. А вы любите ее.
У Джонаса было такое ощущение, будто его пронзила сабля, такая же беспощадная, как та, которой его ударили на поле боя. Только на этот раз лезвие вошло ему в сердце, а не в бок.
От неожиданного приступа боли Джонас едва не сложился пополам.
Проклятие! Проклятие! Хардли исполнил свою угрозу. Забрал у Джонаса все. А Джонас не понял его замысла.
Слегка пошатываясь, он прошел через холл в свой кабинет. Там упал в ближайшее кресло и, поставив локти на колени и подперев голову руками, несколько долгих мучительных минут смотрел в пол.
– Что вы собираетесь делать, командир? – подал наконец голос Банди.
Джонас знал, что тот ждет ответа, но для принятия решений было уже слишком поздно.
– Вам что-нибудь нужно, сэр?
Джонас поднял голову, но перед глазами стоял сейчас не Банди. Это был Хардли. И он смеялся. Он поздравлял себя. Он пил за свой успех. Ему потребовалось три долгих года, чтобы отомстить, но он отомстил за все с лихвой.
И не потеря денег волновала Джонаса. Селия. Вот о ком он думал и переживал больше всего. Этот подлец использовал свою сестру, чтобы уничтожить Джонаса. Только он не понял, что деньги – не самое важное в жизни. Это невозможно, когда есть нечто гораздо более ценное. Когда у него есть любовь Селии.
Джонас думал о том огромном количестве денег, которые уже потратил на ремонт и улучшение Хейвуд-Эбби. Он думал о тех долгах, которые заплатил за него Хардли. Все эти деньги Джонас теперь должен. Деньги, которые он никогда не сможет вернуть.
Перед глазами промелькнула картинка, как Хардли поднимает тост за кончину Джонаса. О, как Хардли должен быть доволен собой. А скоро он будет веселиться еще больше, когда потребует, чтобы Джонас рассчитался с долгами, а тот не сможет.
А как счастлив он будет, когда поймет, что это не без денег Джонас не сможет жить. Он не сможет жить без Селии.
Джонас выпрямился и мучительно вздохнул. Если бы только он понял, что задумал Хардли, чуточку раньше, пока еще не было слишком поздно. Он должен был подозревать, что существуют какие-то условия оплаты долгов его отца и ремонта имения. Он должен был догадаться, что Хардли не собирается дать ему возможности улучшить жизнь арендаторов, которые так долго обходились без этого и уже смирились. Он должен был знать, что Хардли не сделает ничего полезного для Джонаса. Он слишком сильно ненавидит его.