Одержимый любовью
Шрифт:
Джонас раздраженно провел рукой по волосам и замер. Слишком поздно. Он уже потерял все, что было для него так важно: имение, землю и Селию. Но это не значит, что все, кто от него зависит, тоже должны все потерять. Арендаторы Хейвуд-Эбби так долго жили в плохих условиях, что заслужили чего-то хорошего. Пусть это станет для них вознаграждением за преданность и верность.
– Мне нужен список всего, что потребуется, чтобы отремонтировать дома и привести в порядок надворные постройки каждого арендатора, сержант, – вставая, обратился к дворецкому Джонас.
– Да, сэр, но…
– Я
– Сэр…
– И этот список мне нужен до наступления темноты.
– Разве вы не считаете, что должны отправиться…
Джонас резко махнул рукой, не дав Банди закончить мысль, и стал беспокойно расхаживать по комнате.
– С утра первым делом отправь людей в Лондон добыть все необходимое для завершения ремонта Хейвуд-Эбби, и привези их назад. Попроси их убедиться, что все счета отправлены герцогу Хардли.
– Вы уверены, командир?
– Да! Давай действуй прямо сейчас. У нас мало времени.
– Но леди Сесилия… Она наверняка едет в Лондон. Разве вы не считаете, что должны…
У Джонаса подогнулись колени. Больше всего ему хотелось помчаться за Селией, но это не обернется ничем хорошим. Пока. Она была слишком сердита на него, слишком обижена. Он должен дать ей время, прежде чем ехать следом.
– Я хочу, чтобы ты послал одного из местных парней в деревню, чтобы он нанял столько работников, сколько сможет. И не только мужчин. Женщин тоже. Они могут выполнять более легкую работу.
Джонас принял решительный вид, как делал всегда, когда отдавал приказы на войне. Это удавалось ему с таким блеском, что в его серьезности не возникало даже сомнений. Кроме того, это помогало скрывать страх.
– Давай, Банди, вперед! Мы должны успеть сделать все, что нужно, пока еще не слишком поздно.
Джонас почти бегом бросился к двери. Хардли, может, и уничтожил его, но он не сдастся без боя. Он бы не уцелел на войне, если бы не обучился некоторым навыкам выживания.
О себе он подумает позже, когда позаботится обо всех, кто от него зависит. А потом позволит себе думать о том, как сильно он любит Селию, и о том, что жить без нее невыносимо.
И он сделает все возможное, чтобы вернуть ее.
Глава 20
Джонас сидел за массивным столом красного дерева в своем кабинете, закинув ноги на его край. В одной руке у него была почти пустая бутылка бренди, в другой – более чем наполовину наполненный стакан. Шел уже третий день с тех пор, как он вернулся в Лондон.
И уже в третий раз он ездил повидать Селию. Это была его третья попытка убедить ее, что все сказанное им не имеет никакого отношения к правде.
И в третий раз его прогоняли от дверей.
Джонас поднял стакан, но не донес до рта. От мысли о том, что ему надо сделать еще один глоток этой обжигающей жидкости, у него все в желудке перевернулось.
Черт, даже напиться у него не получается.
Джонас поставил стакан на стол и откинул голову на подголовник, обтянутый потрескавшейся кожей. У входа в дом на некоторое время все затихло.
С тех пор как герцог Хардли объявил о том, что не станет оплачивать астрономические счета графа Хейвуда, Джонаса осаждали кредиторы и агенты по взысканию долгов. Он даже опасался, что его изобьют до полусмерти, и ему, скорее всего, не уцелеть. Но Банди, который прикрывал его спину на войне, и в этот раз пришел на помощь.
Джонас не знал, что предпринял его сержант, чтобы очистить дом от толп кредиторов, угрожавших его жизни, но это помогло. Впервые с тех пор, как он вернулся в свой дом в Лондоне, здесь наступило затишье.
Джонас закрыл глаза и взмолился хотя бы о нескольких спокойных минутах, когда он не будет изводить себя мыслью о потере Селии. Он молился, чтобы боль и страдания, которые терзали его день и ночь, хотя бы на минуту ослабли. Хотя и понимал, что это невозможно.
Он размышлял о гнусном замысле Хардли и снова и снова ругал себя последними словами. Он думал о боли, которую переживала Селия, узнав о предательстве тех, кто любил ее больше всего. Весь ее мир рухнул, и не осталось ничего, за что можно было бы зацепиться.
Джонас встал, бросил в горевший камин еще одно полено, потом снова сел и положил ноги на стол.
Он снова и снова прокручивал в голове сцену с леди Канделл. Если бы только у него был другой способ спасти Селию. Если бы у него имелась возможность не произносить те слова, которые уничтожили ее любовь к нему.
Если бы она не узнала, что Хардли совсем не думал о ней, когда использовал ее, желая отомстить своему врагу.
В ушах вновь загрохотала угроза Хардли.
«Когда тебе будет что терять, я отниму у тебя все».
И отнял. Он отнял у него Селию.
Джонас потянулся за бутылкой, оставленной рядом с креслом, но замер, услышав голоса в холле.
«Проклятые кредиторы!»
Он вынул из бутылки пробку и стал наполнять свой стакан. В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет стремительно вошла леди Аманда Рэдберн, за ней следом – Банди.
– Простите, командир, но леди настаивала.
– Леди Аманда, – приветствовал ее Джонас, перестав наливать бренди в стакан. Более не утруждая себя, он просто поднес бутылку к губам. – Почему-то ваша настойчивость меня не удивляет.
– Вы пьяны? – уперев руки в бока, смотрела на него Аманда.
– К сожалению, нет, – засмеялся Джонас.
– Хорошо.
Гостья несколько секунд оценивающим взглядом изучала Джонаса, потом прошла к столу и села на стул, стоявший напротив стола.
– Банди, посмотри, есть ли у нас что-нибудь к чаю, – выпрямив спину, попросил Джонас.
– В этом нет необходимости, Банди, – подняв руку, остановила его Аманда. – Я не собираюсь засиживаться здесь и пить чай.
– Вы вообще не должны здесь быть. – Джонас откинулся в кресле и поставил бутылку на угол стола. Ему необходимо иметь возможность дотянуться до нее. Если леди Аманда пришла сюда отчитывать его за разбитое сердце Селии и называть нелестными словами, то, может быть, бренди, которое он не допил, как раз и пригодится. – Так зачем вы пришли? – уточнил он, стараясь принять скучающий вид.