Одержимый

Семенова Наталья

Я разворачиваюсь от окна, вылетаю из комнаты и сбегаю по лестнице к задней двери. Миную крыльцо.

— Какого чёрта, Гилл? — вопрошаю я, пока быстро перехожу пустующую дорогу.

Да, он всё ещё стоит у дерева, скрестив руки на груди. Я замечаю у его ног скейтборд.

— Что-то не так? — невинно интересуется он.

Чокнутый, как пить дать.

— То есть по твоему мнению всё нормально? — останавливаюсь я в метре от него. — Ты пялился в моё окно, как какой-нибудь маньяк!

— Может,

я и есть маньяк? — равнодушно дергает он плечом. — А ты так неблагоразумно выбежала мне навстречу. Наверное, совсем мозгов нет, ведьма?

— Да как ты…

Парень резко выбрасывает руку вперёд, хватает меня за плечо, дергает на себя и припечатывает мою спину к стволу дерева. Всё происходит так быстро, что я и пискнуть не успеваю. Гилл опирается ладонью на дерево у моего лица, а второй рукой подхватывает прядь моих волос и накручивает её на палец.

Я округляю глаза.

Потому что у меня самой есть привычка теребить пальцами волосы.

Но он же не может о ней знать, верно?

Гилл переводит насмешливый взгляд на моё лицо и усмехается:

— Ты лёгкая добыча, ведьма.

Я сжимаю зубы и цежу:

— Какого чёрта тебе от меня нужно?

И снова эта невероятная метаморфоза.

Взгляд серых глаз тяжелеет, от насмешливости на лице не остаётся и следа — оно буквально каменеет. Голос глухой и холодный. Он вызывает дрожь в моей груди.

— Мне не нравится, что ты общаешься с Фрейзером. Покончи с этим.

Гилл отталкивается от дерева, и я вновь могу дышать. И думать.

С чего вдруг ему не нравится то, что я дружу с Дереком?!

— Считаешь, что меня должно волновать твоё мнение? — предательски дрожит мой голос.

Я морщусь и делаю шаг вперёд, чтобы хотя бы стоять прямо, но…

Моя нога опускается на край скейтборда, он встаёт на дыбы, я, испугавшись, теряю равновесие и, пока чёртова деревяшка тарахтит по асфальту к забору, я заваливаюсь вбок.

Но моё плечо ловят сильные пальцы.

Гилл дергает меня на себя, ловит второй рукой спину, перекручивает меня на пятках и приседает вместе со мной на колено. Получается так, что я лежу в его объятиях…

Другое его колено упирается мне в спину, не позволяет отстраниться от красивого лица, которое находится в считанных сантиметрах от моего.

Я снова не в силах быстро соображать…

Гилл обхватывает пальцами мои скулы и выдыхает мне в лицо:

— Растяпа. Что они в тебе находят?

Его обжигающий взгляд исследует моё лицо, запинается на губах и впивается в глаза. В горле сохнет. А в груди так тесно, что трудно дышать.

Но я заставляю себя хотя бы шепнуть:

— Они?

Гилл усмехается и накрывает большим пальцем мои губы, ведёт по ним с нажимом. В ушах звенит от его потемневших глаз, но я умудряюсь расслышать угрозу в его хрипловатом голосе:

— Ладно. Я сам покончу с этим.

Он склоняется ещё ближе, моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди от страха, но я не в силах пошевелиться, словно пойманный в капкан серых глаз зайчик. Они гипнотизируют, как змея гипнотизирует свою жертву.

— И ты пожалеешь об этом, ведьма, — горячо выдыхают у моих губ.

Я закрываю глаза, потому что не в силах справиться с той ошеломляющей волной, что берёт начало от чужого дыхания на моих губах и огнём прокатывается по телу.

Боже…

Это вообще нормально?..

Издевательская насмешка заставляет меня распахнуть глаза и хотя бы немножко взять себя в руки.

С чего вдруг я тут растекаюсь лужицей пред этим ненормальным?!

Я отталкиваю его руку от лица и неловко заваливаюсь набок, становясь на асфальте на четвереньки. Гилл тихо смеётся. Я взмахиваю волосами и поднимаюсь на ноги. Дышу часто, наблюдая, как чёртов кретин тоже распрямляется во весь рост. Он делает это так медленно, что я успеваю придумать, что ему сказать:

— Я не представляю, что ты задумал, не знаю, какие у тебя ко мне претензии и откуда они вообще взялись, но считаю, что у тебя нет никакого права указывать мне с кем и как общаться, ясно?

Гилл смотрит на меня исподлобья, скрещивает на груди руки и усмехается:

— Говори, как есть: водить парней за нос.

— Что… — теряюсь я. — Я никого не вожу за нос!

— Не нужно прикидываться тупой или слепой. Со мной можешь быть честной, потому что я вижу тебя насквозь.

— Боже, да что ты несёшь?! — повышаю я голос, теряя терпение.

Гилл, похоже, тоже его теряет: делает шаг вперёд и рычит:

— Отвали от Фрейзера, поняла? Он слишком наивен, чтобы рассмотреть в тебе стерву.

Какого…

— Мы с ним просто дружим! — возмущаюсь я. — Какое тебе до этого дело?!

Гилл сужает глаза и презрительно заявляет:

— Не существует дружбы между мужчиной и женщиной.

— Ты ошибаешься, — цежу я сквозь зубы.

Парень хмыкает, отстраняется и отворачивается от меня, чтобы пойти за скейтбордом. Обороняет равнодушно по дороге:

— Ошибаешься здесь ты. И в том, что смогла меня обмануть — тоже.

— Я никого не обманывала и не обманываю! — кричу я ему в спину. — Поэтому отвали от меня, ясно?

Гилл выравнивает скейт, ставит на него ногу и насмешливо смотрит на меня. Затем его взгляд меняется, становится обжигающим; он кивает самому себе и заявляет, прежде чем оттолкнуться от асфальта и покатить вниз по улице:

— Для начала ты со мной переспишь, маленькая ведьма.

___________

[4] авторское допущение