Одержимый

Поселягин Владимир Геннадьевич

Я пошёл ко входу в эту лавку и купил у приказчика кило чая, больше не стал, в Артуре куплю, там Китай ближе и цены ниже. Да и свежее всё. Это для пути до Артура. Также взял две крынки с мёдом, сахарную головку в три кило, три мешочка с солью, она уже смешана с чёрным молотым перцем, так называемый дорожный набор, по полкило. Ещё к ним четыре свежих каравая хлеба, свежей полукопчёной колбасы, приказчик хвастался что тут у одного купца своя коптильня, и килограммовый набор сушёных овощей. Суповой набор в бумажном пакете – для охотников, приказчик сам предложил, я о нём не знал. Изучив его, я взял ещё десять наборов, относя постепенно в сторону и убирая в хранилище. Пока хватит, да и приказчика позвали. Двенадцать рублей за всё отдал.

Вернувшись на торговую улочку, я быстрым шагом дошёл до входа ресторации. Это было трёхэтажное деревянное строение, которое возвышалось над зданиями вокруг и привлекало

внимание. Тут семь офицеров что-то отмечали за столом. О, и мой поручик тут же. Заметил. Я же ушёл за стойку, к кухне, где один половой продал мне семь пирогов. Сладкие ещё пеклись, а было два с рыбой, два с мясом и три с капустой, горячие. Мясной нарезки взял. Мой котелок помыли и залили свежими щами. В чайник мясной подливы. Из готового ещё взял жареной рыбы шесть кусков. Ну и поспешил покинуть ресторацию. В соседней лавке всякой всячины купил: бритвенный набор, хороший, а то уже усики проклюнулись, но своего набора Андрей не имел. Настольное зеркальце выбрал, с ножкой, маникюрные ножницы, нашёл зубную щётку, зубной порошок в круглой жестяной коробочке, также моток шёлковой нити. Меня в США приучили к заботе о зубах, да и улыбку ослепительную сделали, у Андрея двух зубов уже не хватало, сластёна, вырвали, когда заболели. Ничего, опция лечения будет, так все зубы восстановлю и новые вместо потерянных выращу. Новый опыт.

Тут я поспешил расплатиться и уйти, потому что зашли два офицера. Один из них – тот капитан, которого ранее видел с сыном, сейчас малого с ним не было.

– Рядовой, стойте. Что вы тут делаете? – строгим голосом спросил второй капитан, как раз когда я к дверям подходил.

Развернувшись, я козырнул свободной рукой, под мышкой пироги нёс. Капитана я не узнал. За два дня, пока стояли в Красноярске, я запомнил всех офицеров полка, этого там точно не было, скорее вскоре, он с того пассажирского поезда, что стоял у перрона.

– Не слышу ответа, рядовой, – напрягся капитан.

– Да вы знаете кто я?! – с агрессивностью в тоне спросил я, отчего капитан даже немного растерялся. Видимо не привык к такому отношению от нижних чинов.

– Нет.

– Ну и хорошо, – уже спокойным тоном ответил я и рванул к двери под злой вопль капитана, который сообразил, что его провели. Когда офицеры выскочили из лавки, я уже скрылся за углом ресторации, прибрав по пути пироги в большое хранилище.

Возвращаться к эшелону пока опасно – я уже глянул, там капитан буйствовал, выстраивая солдат в шеренгу. Он их обходил, явно изучая лица. Да и так понятно, что искать вольноопределяющегося нужно. Эх, надо было сменить шинель, махнуться с кем-то из солдат на время, смешался бы с серой массой, а так от поручика точно получу, он сообразит, кого нет в строю. Все деньги я потратил, на кармане неполный рубль остался. Я ведь в ресторации с чёрного входа ещё купил у повара несколько бутылок с водкой, десяток бутылок с лимонадом и цельный копчёный окорок. Было и солёное сало, взял семь кило. Ну и там по мелочи, в основном колбасами запасы пополнял. Поэтому только мелочь на кармане осталась. Воды пресной питьевой запаса нет, сбегал к колодцу и, крутя ворот, поднимал ведро и убирал содержимое в малое хранилище. Несколько раз поднял ведро, около ста литров будет запаса. Тут подали сигнал, и пассажирский поезд стронулся. К эшелону я пока не возвращался, там поручик мой сторожил, прогуливался, заложив руки за спину. Ну его. Как тронется эшелон, нагоню. На следующей станции он, конечно, до меня доберётся, но надеюсь, что остынет.

Вот так час и пролетел. Дав три гудка, паровоз стронул наш эшелон, а я в это время ожидал в сторонке, подняв ворот шинели и спрятавшись от ветра за водонапорной башней, а когда эшелон проходил мимо, нагнал свой вагон, где в полуоткрытые створки виден был фельдфебель, который с тревогой осматривался. Увидев меня, выматерился, но помог забраться. Попало, конечно, поджопник получил, но ничего, старший вагона быстро отошёл, как только я передал содержимое вещмешка – три бутылки водки, краюху хлеба и кусок окорока в кило весом, с кило солёного сала и чеснок. Пусть посидит с унтерами. Потирая голову, я разделся, отложенные вещи вернул в пустой вещмешок, шинель в общую кучу, ну и рассказал остальным парням, как по привокзальной площади городка гулял. О покупках не говорил. Хотя заваркой поделился, как уже говорил, у всех закончилась, как и деньги, пустую горячую воду пили. Так что чай порадовал всех. До конца поездки точно хватит. Да, ещё долго ехать, через Байкал перебираться, объездную дорогу строили, но когда ещё закончат? А так эшелон шёл, и мы приближались к Дальнему Востоку.

А у меня появились проблемы. Не ошибся я.

* * *

Эшелон, густо обдавая перрон паром от паровоза, медленно двигался, пока не встал, лязгая сцепками вагонов. Всё, мы прибыли в Порт-Артур. Сегодня седьмое декабря тысяча девятьсот третьего года. Главное я жив, пережил дорогу, и это радовало. Что я скажу, покупок за всю дорогу я больше не совершал, да и денег не добывал, как хотел. Прав я был, свалила меня болезнь. Как почувствовал себя плохо, понял, что медлить нельзя, и активировал опцию лечения.

Я стою в дверях, облокотился о перекладину и, как и другие новобранцы, смотрю на виды города и бухты. Ну отсюда, конечно, не всё видно, часть холмы скрывали и здания. Народу вокруг хватало, хотя вокзал почти пустой, тут только наш эшелон, до этого первый уже разгрузился и двинулся обратно, а наш был второй, где командование полка с некоторыми частями передвигалось. Предыдущий нам по пути попался.

После той станции, где я закупки делал, дней десять прошли нормально. Я отрабатывал наряды, мне их всё же дали, но щадящие, я ведь ещё восстанавливался после травмы. Тот капитан с нашим эшелоном ехал, с пассажирского поезда пересел на наш, в купе. Его развернули телеграммой обратно в Артур. С ним жена и трое детей. Ох как он порадовался, когда меня всё-таки нашли и привели к ним в вагон. Так что отрабатывал случившееся.

А как? Что в дороге довлеет больше всего? Да скука, вот я и развеивал её – анекдоты, смешные истории, по типу стендапа, язык-то подвешен. На ура шли. Хотя иногда обратно в мой вагон отсылали, отрабатывал наряды у фельдфебеля. Во время одной из коротких остановок как-то повело меня вдруг, упал, потеряв сознание около вагона. Меня занесли в вагон, там и очнулся, пока санитар осматривал. Я прикинул всё и активировал с третьей попытки опцию лечения. Я, конечно, не медик, но разобраться, что в голове гематома, смог. Это не последствия удара, скорее всего, он как раз ускорил её рост. Да, Лапин действовал наверняка, значит, Андрей с гарантией должен был умереть. Я же до конца пути лечил себя, к капитану больше не звали, неделю лёжкой лежал. Да и про наряды до конца пути забыли. На момент прибытия гематому убрал полностью, даже вырастил два зуба, они уже проклюнулись, – вырастил естественным способом и подлечил остальные. Это всё, что успел. Лечение аурой не такое уж быстрое дело, да и я учился, стараясь не навредить себе. Купленные припасы особо не трогал, хватало солдатского котла, пусть и заметно повысился аппетит, где-то процентов на двадцать. Разве что огурцами подсолиться полюбилось, очень они мне нравились, даже жалел, что мало взял, надолго не хватит, на полгода максимум. И рассол отличный, скулы не сильно сводит. В принципе, всё, больше особо и описывать нечего. Разве что винтовку и револьвер привёл к готовности, смазал и снарядил, чтобы готовы к использованию были. На станциях местные рассказывали страхи про китайских бандитов, хунхузов, но на воинский эшелон те не рискнули напасть, так что дорога прошла тихо.

Последние два дня я занимался лечением. Точнее удалял волосяной покров на лице. Бриться опасной бритвой мне как-то не понравилось. Растительность на лице, как местные, носить я не собирался, вот и работал. Не простое это дело, уничтожать луковицы волос по одной. Пока только под носом закончил, работы ещё много.

А так все уже собраны, моё имущество тоже на мне, ремень винтовки на плече. Как только эшелон встал, дверь сдвинули до конца, и последовал приказ на разгрузку. Завьялов отдал приказ выстроить нас в одну колонну, и унтеры повели отряд куда-то на окраину города. С нами был местный проводник, тоже из унтеров, он и вёл. А вот подразделения полка, с которым мы ехали, строили и уводили куда-то в другую сторону. Я заметил, что тут теплее, причем намного, пусть снег и лежал. А вели нас к казармам, там и распределят по подразделениям. Информацию, что я знаю японский, поручику уж слил, поэтому ожидал назначения в штаб, возможно даже в штаб дивизии. Впрочем, надежды не оправдались. Пройдя колонной по двое порядка шести километров, до бревенчатых казарм, мы остановились. О прибытии новобранцев знали и подготовились. Баня, стирка. В казарме разместили, её уже протопили. Ну и ужин, рыбный суп. Рыба тут в изобилии, морская. Хотя приготовили отвратно. Повар явно не на своём месте.

Утром началось распределение. Ну, артиллеристов в артиллерийский дивизион, а пехотинцев вроде меня раскидали по разным частям нашей крепостной стрелковой бригады. В большинстве парни городские были, все грамотой владели, пошли в штабные писари, посыльные, помощники к фельдфебелям. Я попал в штат посыльных командира первой роты второго батальона Двадцать Пятого Восточно-Сибирского стрелкового полка Седьмой Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Именно наша бригада и находилась в штате крепостной обороны города, порта и ближайших окрестностей. На возвышенностях шла неспешная стройка укреплений, где работало немало китайцев.