Одесса-мама книга 2
Шрифт:
— Ну, Загорулько, так Загорулько… — флегматично сказал я и, словно невзначай, поинтересовался:
— А Миша Панов по-прежнему у вас работает?
— Работает! — успокоил меня сторож. — А что, вы его знаете?
— Ещё б мне его не знать! Учились когда-то вместе. Надо заскочить к нему, проведать… Где его найти?
Сторож задумался.
— Занятия у него закончились, в классах свет не горит — у себя в комнате, наверное.
— До сих пор один? Не женился? — продолжил аккуратно выпытывать я информацию.
Плохо,
— Была у него дамочка, да видать сплыла. В лавке бакалейной, кажись, торговала… Но чёто давно не приходила. Мабуть поссорились, — предположил он.
Я облегчённо выдохнул.
— Может, и поссорились. Так, где его комната, говоришь?
— Во флигеле. Там все воспитатели живут. На первом этаже до самого конца коридору идите — коричневая фанерная дверь слева. Не ошибётесь!
— Да уж постараемся, — пообещал я и внимательно посмотрел на Осипа:
— Давай сначала к Панову заглянем? Сто лет с ним не виделся…
— Ты начальник, тебе и решать! — улыбнулся он.
В отличие от других корпусов, во флигеле было тихо. Мы спокойно вошли внутрь, не встретив никого на пути, пошагали до конца коридора.
— Вот его адрес, — покосился Осип на потёртую коричневую дверь и достал револьвер.
Я кивнул, вытащил своё наган.
— С богом!
Да, вполне вероятно, Панов давно уже забросил ремесло по изготовлению взрывчатки и не имеет никакого отношения к «Комитету справедливости», но это ещё предстояло выяснить, поэтому действовать пришлось быстро и нагло.
Я не стал стучать в тонкую филёнку двери, а просто выбил замок ногой и шагнул через порог.
А через секунду остолбенел.
Напротив входа на стуле сидел мужчина, подходящий по описанию Лосева, в одной руке у него был небольшой кожаный саквояж, а в другой карманный пистолетик. Дуло пистолетика было направлено не на вход или меня, а на саквояж.
— Быстро ж вы меня вычислили, мильтоны! — со злостью произнёс мужчина. — В саквояже взрывчатка. Догадываешься, что произойдёт, если нажму на спуск?
Глава 19
— Панов, не дури! — покачал головой я. — Взлетишь на воздух вместе с нами…
— И что?! Думаешь, я блефую?! — зловеще оскалился бомбист. — Не знаю, как вам, а мне на свою жизнь плевать. Всё равно ей цена копейка.
Я бросил на него оценивающий взгляд.
Панов горделиво вздёрнул изъеденный прыщами подбородок, принимая мой вызов. Мне не очень понравился лихорадочный блеск в его глазах. Такой бывает у тех, кто не дружит с башкой.
— Что думаешь, Жора? Гражданин нас на понт берёт или как? — спросил Осип.
— А ты проверь! — снова оскалился Панов.
Я по-прежнему анализировал его поведение.
То ли хороший актёр, то ли на самом деле отчаянная душа. Попадались мне и те и другие. Определить, к какой категории относится Панов, невозможно. Вернее, можно, только есть нехилая такая вероятность, что окончательные выводы будут делать уже другие, после того, как нас не станет.
Может и впрямь псих? Вон как глаза горят!
Пристрелить? Каким бы быстрым и ловким я ни был, он тоже успеет нажать на спусковой крючок. Если Панов не врёт и в портфеле бомба, ахнет так, что мало не покажется. В лучшем случае нас потом соберут по кусочкам, но ведь в здании есть и другие люди. А среди них женщины, дети…
Ох, тяжела ты шапка Мономаха!
А решение принимать нужно, пока всё не зашло слишком далеко.
Что если в саквояже достаточно взрывчатки, чтобы сложить оба этажа? Счёт погибших тогда пойдёт на десятки.
На моей спине выступил холодный пот.
— Так что будем делать, мильтоны?! — издевательским тоном поинтересовался Панов.
— Чего ты хочешь? — спросил я, продолжая наблюдать за его поведением.
— Бабу хочу! — хмыкнул он.
— Что?! — нахмурился Шор.
— Хрен через плечо! Дайте мне выйти и тогда никто не пострадает! Давайте, мусора, соображайте быстрее. А то палец у меня не казённый, в любую секунду судорогой сведёт…
— Жора? — спросил Осип.
— Пусть идёт, — решился я.
— Ты что?! Как мы потом его искать будем?
— Как-нибудь найдём! Иди, Панов! Мы не станем тебе мешать!
— То-то же! — осклабился он. — А ну — разошлись по сторонам: дайте пройти.
— Делай, что он говорит, — предупредил я Осипа.
Меньше всего мне хотелось, чтобы Шор начал проявлять инициативу.
— Жора…
— Осип, это приказ!
— Понял! — с досадой произнёс напарник.
Мы дали Панову выйти в коридор.
— А теперь оба вошли в комнату! Ну! — заявил бомбист, снова тряся саквояжем.
— Как скажешь.
Мы послушно переступили порог. Дверь за нами захлопнулась.
— Оревуар, мусора! Считайте, что родились заново! — захохотал Панов.
Мы услышали, как он затопал по коридору.
— Зря мы его отпустили! — покачал головой Осип.
— Думаешь, я за себя боюсь?
— Не думаю. Знаю, что про других подумал! Только ведь уйдёт, сволочь!
— Ничего! Никуда он от нас не денется. Найдём! — твёрдо объявил я.
Правда, как именно — над этим ещё предстояло подумать.
Я толкнул дверь плечом: что-то мешало, скорее всего, Панов подпёр её чем-то, в коридоре мне на глаза попалась швабра, скорее всего, бомбист использовал её, чтобы затруднить нам выход.
— Отойди, — попросил Осип.
Он разогнался и на ходу снёс дверь с петель. Она с грохотом упала на деревянный пол.
Мы выскочили в коридор. Панова и след простыл, а из соседних комнат выглядывали встревоженные люди.
— Что здесь произошло? — спросила, поправляя пенсне, пожилая женщина.