Один день Миры
Шрифт:
– Нравственная чистота и крепкие супружеские узы – это основа нашего общества, а тебя видели на месте преступления! Двое! Этого достаточно для обвинения. Закон о целомудрии для всех один, для тебя тоже! Радуйся, что наши предки оказались такими предусмотрительными. Кому-то первому, видимо, тоже попавшему в подобную ситуацию, – он усмехнулся, – пришла в голову гениальная мысль: тайный брак. И все, ты уже не блудишь, а отдыхаешь в своей загородной халупе с женой. Изящное решение! И я даже рад, что она оказалась иномирянкой: это послужит тебе уроком. Хорошо еще, те двое не успели никому растрепать, где и с кем застукали наследника, у них хватило ума рассказать это только мне. Или ты уже забыл, как два года назад собственноручно казнил свою невесту за подобное?
Линар сжал зубы, секунду помедлил, с ненавистью взглянул на так не вовремя появившуюся незнакомку. Наконец, приняв неизбежное, он тяжело вздохнул, открыл коробочку, обмакнул в ее содержимое палец и прижал его поочередно к обоим документам.
Вот он и женат. Женат! На проклятой иномирянке!
– Теперь ты, – рявкнул обладатель камзола. – Решай сама: или ты жена моего сына, или иномирянка, которую я незамедлительно выдам ищейкам. Они будут рады убить тебя очень-очень медленно.
Понимая, что выбор стоит между браком и смертью, Мира решила, что даже выгодно побыть какое-то время женой местного, пока не найдется способ вернуться домой. Главное, не нарушить еще какой-нибудь дурацкий закон! Она подошла к столу, дрожащими руками взяла один из листков и начала читать.
– Не тяни время, – злобно зашипел Линар.
– Знаешь, что? – огрызнулась Мира. – Этот договор – единственное, что защитит меня здесь. И я намерена твердо знать, на что именно могу рассчитывать.
– Ты ни на что не можешь рассчитывать! – холодно ответил отец Линара.
– Я не собираюсь вас бояться, – тихо ответила девушка, – раз уж так получилось, я буду вас любить.
Эта фраза настолько обескуражила правителя, что он не сразу нашелся, что ответить, а когда нужные слова наконец-то пришли на ум, ответ уже запоздал, а девушка погрузилась в чтение.
– Меня зовут Мира, – сказала она, оторвав взгляд от документа. – Мирослава Васильевна Зорянкина. Это для договора, тут прочерк поставлен. А ты… Линар?
Наследник нехотя кивнул.
– А как вас зовут? – кротко спросила она правителя.
– Аркад. Если больше нет вопросов, может, уже заверишь документ?
Она кивнула, с сомнением посмотрела на Линара, а потом решительно опустила палец в порошок.
Аркад демонстративно шумно выдохнул и озвучил свой новый приказ:
– Оба пока оставайтесь здесь. Слухи о твоем тайном браке уже разнеслись повсюду, я об этом позаботился – не убивать же гонцов, их исчезновение вызвало бы еще больше подозрений. Я придумаю, как утрясти вопрос с твоей иномирянкой. Ее никто не знает, нужно придумать подходящую легенду. А вечером организуем ваше праздничное возвращение во дворец.
Сказав это, он сразу развернулся и вышел.
Ниала протянула Мире сверток:
– Здесь одежда для тебя. Нельзя показываться на люди в таком виде.
Еще раз дружелюбно улыбнувшись, приветливая женщина вышла вслед за мужем.
Все происходило словно во сне. Мира уставилась на закрывшуюся дверь.
Когда стук копыт стих, она повернулась к новоявленному супругу и вздрогнула: на его лице читалась неприкрытая ненависть. Казалось, еще мгновение – и он голыми руками вырвет ее сердце. Мира замерла. Линар сквозь зубы процедил:
– Если тебе дорога жизнь, во дворце не попадайся мне на глаза. Тебя осмотрит лекарь, он выберет идеальный день для зачатия. Надеюсь, ты забеременеешь с первого раза.
Мира посмотрела ему в глаза и сказала:
– Не знаю, как тебе, Линар, но мне выживания недостаточно. Страшно прожить всю жизнь в ненависти. Я этого не хочу. Конечно, не о таком браке я мечтала, и не с таким человеком, но я очень постараюсь полюбить тебя и стать счастливой. Хочу, чтобы мы оба были счастливы. Чтобы люди, произнося тосты, желали молодоженам такого же удачного брака, как у нас с тобой.
– Мне это неинтересно, – ядовито ответил он.
«Мне тоже», – мысленно ответила Мира.
Линар заметил на полу рюкзак, с которым пришла его… нет, он не мог даже в мыслях соотнести ненавистную иномирянку со словом «жена». Он сел на корточки, расстегнул молнию и стал методично выкладывать вещи на пол.
– Не трогай, это мое! – возмутилась Мира.
Линар резко встал, подошел к ней вплотную и, сжав кулаки, прорычал:
– У тебя теперь нет ничего твоего. Сядь и помалкивай.
Мира так и сделала, машинально приложив руку к горлу, которое все еще болело.
Содержимое рюкзака удивило Линара. Неужели девчонка заранее подготовилась к бегству? Тут были теплые носки, белье, сменная одежда, какая-то прозрачная, жесткая ткань и некрасивый браслет на картонном основании. Ножницы, веревка с карабином, небольшой нож, спички и лекарские снадобья в непромокаемом футляре, пакет с чем-то непонятным, четыре круглых жестяных коробки (видимо, с едой) и небольшие квадратные брикеты в шуршащей обертке – судя по изображению аппетитного блюда, тоже с едой. Бутыль воды, две маленькие бутылочки с зачеркнутыми насекомыми, еще какие-то порошки, иномирянские предметы, фляжка с чем-то алкогольным. Куртка, свернутый рулоном мягкий коврик из неизвестного пружинящего материала…
– Странный набор предметов для девушки. Как ты это объяснишь? – потребовал ответа Линар.
– Объяснить это легко. Но давай откровение за откровение? Почему твой отец сказал, что ты казнил свою невесту? Неужели это правда?
Мира сразу же пожалела о своем вопросе. В глазах Линара вспыхнула такая ярость, что девушка застыла, закрыв глаза. Внутренне сжавшись как пружина, ожидая нападения, она лихорадочно обдумывала варианты защиты. Но неожиданно услышала его тихий голос:
– Я казнил ее на городской площади. Свою невесту. За то, что она провела ночь с мужчиной. Довольна?
– С ума сошел? Чем мне быть довольной? Что у вас тут вообще происходит? Средневековье какое-то! Ну, я понимаю, порицание, бойкот, изгнание, на худой конец… но чтобы за такое казнили?! На всякий случай, чтобы ты знал, – сказала она чуть тише, – я не собираюсь тебе изменять. А вообще, странно это. Кто будет так поступать, зная, что цена ошибки – не расторжение помолвки, а смерть! Нет, допустим, ее насильно замуж выдавали, а у них любовь: ну, так взяли бы, да и сбежали просто. Глупо же. Одна ночь ничего никому не даст.