Один дома

Томпсон Джон

Огненная вспышка попала в самое что ни на есть уязвимое место, называемое мужским достоинством. Корчась и причитая, он катался по снегу.

— Что? Что? — Марвин не мог понять, что случилось с приятелем.

Но тот охал и стонал, держась за обожженное место.

— Да что случилось, черт побери?! — происходящее начинало злить Марвина, настроившегося на серьезную работу.

— Хватай, хватай этого малолетнего придурка, — с трудом прорычал Гарри.

Судорожная боль не давала разогнуться. Этот маленький негодяй мог оставить его калекой.

Но он ему покажет. Ишь, что вытворяет, молокосос! Шуточки. Он ему покажет шуточки.

Бедный Гарри еще не знал, какие испытания ожидали их дальше.

Марвин засунул голову в слуховое отверстие. И он увидел там сидящего на полу Кевина, который держал в руках ружье.

— Привет, малыш!

— Привет! — улыбнулся Кевин и выстрелил прямо в лоб незадачливому жулику.

— Ай! Ай! А-о-о-о!

Голова быстро исчезла. С пронзительным криком Марвин упал на снег, зацепившись головой за оголенные ветки растущего возле дома кустарника, и в придачу расцарапал себе «вывеску». Маленький железный шарик из детского бильярда нанес ему ощутимый удар. Он дико орал, обхватывая руками голову.

Этого он так не оставит. Он не простит малолетнему ублюдку таких измывательств! Ну держись, маленький негодяй! Марвин умеет расправляться с невоспитанными детьми!

Злые, слегка покалеченные, они бросились к дому. Гарри пошел к парадному входу, а Марвин побежал в подвал.

Но не успел неуклюжий толстяк ступить даже на первую ступеньку крыльца, как кубарем покатился вниз. Крыльцо было покрыто настоящим льдом. Оно достаточно заледенело, превратившись в каток для скейтинга. Кевин позаботился об этом.

— Черт! — орал разъяренный Гарри.

Он не ожидал такой встречи и не мог предполагать, что мальчишка окажется слишком смышленым для своего возраста и устроит им «маленькую западню».

Гарри снова побежал на крыльцо, но на последней ступеньке опять поскользнулся и полетел вниз, несколько раз хорошенько ударившись головой и расквасив свою холеную физиономию.

Он упал в снег. Из носа фонтаном хлестала кровь, болели плечи, руки, ломило шею. Он не привык к подобным встряскам.

Гарри был в ярости. И не столько от боли, сколько от обиды, что страдает по вине какого-то молокососа.

Он несколько раз на четвереньках пробовал взобраться на крыльцо, но всякий раз скользил и падал, разбивая по очереди все части своего тела.

Бешеная ярость охватывала все больше. Он даже забыл о цели, приведшей его сюда. Он хотел только одного — отомстить маленькому идиоту за причиненные страдания.

Несмотря на боль в суставах, Гарри Томсон не сдавался. Опять и опять он взбирался на крыльцо, падал, летел вниз, зарываясь носом в мягкий холодный снег, отрезвлявший помутившееся сознание несчастного побитого толстяка.

В таком же незавидном положении оказался и его закадычный друг. Едва он ступил на лестницу, ведущую в подвал, как поскользнулся и покатился вниз, изо всех сил ударившись лбом о дверь так, что та судорожно скрипнула. Не ожидавший такого

обстоятельства, Марвин Синий глаз взвыл от боли, даже слезы выступили на глазах. Очнувшись от оглушительного удара, он пытался встать, но снова и снова падал. Ноги разъезжались на льду, нипочем не слушались, а рукам не было за что ухватиться. Марвин проклинал маленького паршивца за устроенную западню. В своих безуспешных попытках встать, он поразбивал себе все колени, порасшибал локти и бока.

— Сволочь! Гадина! — орал истошным криком отчаявшийся Марвин. — Вот только выберусь, я тебе покажу!

Но как выбраться, он не знал. Высокая лестница заледенела так, что взобраться на нее было просто невозможно.

Стоя на коленках, Марвин колотил в дверь, пытаясь открыть ее «фомкой», но ничего не получалось. Все было заледенелым и скользким — он не мог ни за что ухватиться.

Дрожащий от гнева Гарри на четвереньках взбирался на крыльцо. Хватаясь за железные перила, напрягая оставшиеся силы, он тащил свое грузное стокилограммовое тело. Пот градом струился с шеи и крупными горячими каплями стекал по спине, просачиваясь ниже через пояс штанов.

В душе он проклинал Кевина самыми грязными словами. Он не оставит это безнаказанным. Мальчишку он проучит самым безжалостным образом. Он не пощадит этого маленького негодяя и покажет, почем фунт лиха.

Напрягая все свои силы, Гарри преодолел последнюю ступеньку и залез на крыльцо.

— Ну все. Теперь держись, паршивец!

Гарри поглядел в окно. В комнате горел свет, но Кевина не было видно.

Довольный, что наконец поквитается с маленьким негодяем, Гарри схватился за ручку входной двери, но… тут же дико взревел. Она казалась огненной, потому что Кевин подвесил с обратной стороны двери раскаленные каминные щипцы.

Подпрыгнув от дикой боли, Гарри шлепнулся на крыльцо животом и со свистом полетел вниз, кувыркаясь и подскакивая.

— О-о-о!

Скатившись, он быстренько сунул обожженную руку в снег. От ожога кожа покрылась волдырями, боль была нестерпимой. Гарри начало знобить.

Кевину он посылал самые страшные проклятия. Такие шуточки были уже чересчур. Как же его лопоухая башка только додумалась до таких издевательств?!

Гарри катался по снегу, корчась и завывая.

В это время Марвин одерживал победу на своем участке работы. Ловко орудуя «фомкой», он расшатал дверь. Рассерженный неудачами, он стал бешено колотить по ней руками и ногами. Он дернул за ручку и … о, чудо! Она сама открылась.

Облегченно вздохнув, Марвин вошел в подвал. Света, конечно, там не было. Стоял легкий полумрак. Оглядываясь по сторонам, он ходил по подвалу. Вокруг лежала запылившаяся рухлядь. Тут он увидел лестницу. А перед ней как раз висела лампочка с веревочным включателем. Он дернул за веревочку — свет не загорелся. Но тут что-то пронзительно засвистело у него над головой. Жулик поднял глаза вверх. Но не успел он сделать и шага, как что-то горячее и тяжелое свалилось ему на голову.

— А-а-а!