Один Из Шестнадцати
Шрифт:
А пока, отсчитываем минуты и прогоняем поиск ошибок. Так поразивший когда-то Комарова пульт БЦВК с «иллюминацией» оказался на удивление простой и полезной штукой. Правда, сейчас в верхнем поле одиноко тикает себе обратный отсчет времени до КП, [55] а больше ничего мы и знать не знаем. Зато когда «сто первая» включится, там только успевай следить… Следуя «шпаргалке», Комаров бегло вывел на индикаторы заряд батарей, сверил с аналоговыми указателями на пульте. Очень похоже. Теперь давление в единой двигательной системе — тоже похоже. Топливо в норме, кислород в норме, поглотители в норме. Так и время проходит незаметно. Раз — и уже десятиминутная готовность! Доложил по форме:
55
контакт подъема — прим. авт.
— «Заря», я «Рубин», вас понял — десятиминутная готовность. Гермошлем закрыт. Самочувствие хорошее, к старту готов.
Как тут не быть готовым, когда с самой побудки его самого и дублера, Валерия Быковского, обхаживали, как королевских особ. Обстановка была довольно нервная, но после облачения в скафандры на выходе из «медицинского домика» их встретил Королев, и всю нервотрепку как рукой сняло. Главный выглядел уставшим и озабоченным, но весьма бодрым. Убедившись, что «орелики» готовы, он неожиданно выдал будущим космонавтам несколько полезных советов и «предсказаний», причем таких, которые никто раньше не слышал. Откуда он мог знать? Неважно. Проверим на практике, не в первый раз Главный может оказаться прав.
— Минутная готовность, как слышите? — прозвучал сигнал.
Вот как быстро время летит! Еще один беглый взгляд на приборы — и доклад.
— Я «Рубин», вас понял, минутная готовность. Занял исходное положение.
Он уже полтора часа в этом положении сидит, но кого это интересует?
— Ключ на старт!
Вот это дело! Давно пора! Секция «ПРГ» мигнула и переключилась на «101», время продолжает тикать с минусом, скорость пока ноль, высота тоже! Но уже стрекочет кинокамера, фиксируя историческое событие.
— Протяжка-один! [56]
Пережиток прошлого, эта ваша протяжка! Только бумагу изводим зря! На магнитную ленту куда больше можно записать, так почему же не сделали? А потому, что и так сойдет…
— Продувка!
А вот это полезно, за это спасибо! Не хочется погореть на старте, так что чистим, продуваем азотом все магистрали! А то вспыхнут при зажигании пары горючего, да с кислородом смешанные… Будет у нас «пушечный запуск», но совсем не такой, как хотелось бы…
56
протягивается полоса бумаги, на которой в наземном пункте подготовки к запуску начинается запись информации о ракете — прим. авт.
— Ключ на дренаж!
Все, хватит травить кислород за борт, в атмосфере его и так хватает! И никакой больше подпитки баков. Что испарилось, того не вернешь, а что осталось — все наше!
— Пуск!
Волшебное, волнующее слово! И не просто этап, а точка, откуда возврата уже почти что нет. И кабель-мачта, отделившись от отрывной платы, отваливает в сторону, и это чувствуется буквально всей спиной! Но надо же подтвердить! Вот, транспарант загорелся желтым глазом…
— Я «Рубин», есть пуск, бортовое питание!
— Протяжка-два! [57]
Ерунда, еще один рулон, на этот раз для стартового комплекса. Опять макулатура, для чего она нужна, разве что на…
— Зажигание, «Рубин»!
— Понял вас, дается зажигание, — на автомате ответил Комаров, пытаясь уловить момент начала вибраций, о которых предупреждал Королев.
— Предварительная ступень!
Вот она, вибрация! Не такая уж и сильная, ну так и ступень, понимаешь, предварительная! И не столько ушами, сколько кожей чувствуется вой турбонасосов, но это только несколько мгновений, пока не настает…
57
протягивается полоса бумаги, на которой в наземном пункте подготовки к запуску начинается запись информации о стартовом комплексе — прим. авт.
— Промежуточная!
И без остановки, почти сразу:
— Главная! Подъем!
Где-то сзади взревело, но как-то глухо, и совсем негромко. Зато тряска, вот она, во всю мощь, как предупреждали! Не сразу, а после небольшого «зависания» чувствуется движение, пошла перегрузка, но как-то нежно, для тренированного человека пустяк. Взгляд упал на пульт БЦВК, зафиксировал бешеную скачку цифр, и тут ему подумалось, что надо бы что-то сказать, соответствующее моменту, выкрикнуть «вперед!» или «поехали!», но как-то сам по себе получился совершенно спокойный доклад.
— «Заря-1», я «Рубин», есть подъем! На борту порядок!
— «Рубин», я «Заря-1»! Желаем вам доброго полета! — донеслось с Земли, а космонавт продолжал, не отрываясь, следить за пляшушими цифрами. Не успели любезностями обменяться, а высота уже километр! А скорость… Да, на самолете так не разгонишься, даже вниз. А «шарик», то есть почти привычный летчику прибор, похожий на авиагоризонт, поставили ох, как не зря! Теперь с одного взгляда понятно, что ракета идет ровно, «не чуя Шепарда» под собой… Не напрасно, едва ознакомившись с планами, будущие космонавты приперли к стенке Макарова и Феоктистова и убедили их внести столь нужные изменения в конструкцию пульта. Тут и другие изменения есть, не менее полезные…
Часы проскочили отметку в девяносто секунд и Комаров выдал очередной доклад.
— «Заря-1», я «Рубин», на борту порядок. Плавно растет перегрузка, самочувствие хорошее!
— Слышим вас, «Рубин»! — донеслось издалека. — Десять секунд до отделения!
— Принято, «Заря-1», готовность к отделению! — ответил Комаров, дожидаясь очередной проверки того, что со знанием дела нашептал ему Главный перед полетом.
— Сто двадцать секунд, есть отделение первой ступени! — голос Главного то постепенно пропадал в помехах, то вплывал обратно, раздаваясь четко и ясно.
— Вас понял, «Заря», есть отделение первой ступени, — подтвердил космонавт и, немного нарушив протокол, от души добавил: — Все точно, как вы сказали.
Действительно, как и предупреждал Главный, «боковушки» отошли очень мягко, только грохот был, и перегрузка пока ерундовая, около двух единиц, но нарастает постоянно, и вот уже «трешка» как с куста. Снова грохот, это отстрелилась САС, а головной обтекатель распался на половинки, освободив капсулу. И сразу же в иллюминаторы брызнул яркий свет! Такой яркий, какого на Земле уж точно не бывает, и небо такое темное, каким его днем ни за что снизу не увидишь…