"Один из..." - "100 миллиардов солнц". Компиляция. Книги 1-6
Шрифт:
Кто тут спрашивал про лучший экипаж? Вот он, пожалуйста! Гагарин уже опытный космонавт, три полета, из них два в качестве командира. И то, что он сам выбрал вторым номером Леонова, никого не удивило. Каманин даже как-то обмолвился, что если бы Юрка выбрал кого-то еще, то он бы Гагарина уважать перестал. Действительно, лучшие из лучших! Самые опытные, при этом очень молодые, и что важно, самые здоровые. Мало ли что им встретится там, внизу?
Через пять минут, как и планировалось, легли «на спину», заработали двигатели, и тридцатитонная машина стала замедляться. Пилоты не видят, как серая поверхность постепенно наплывает на космонавтов, ускоряя свой бег, но в этом нет необходимости. На десяти километрах радар благополучно зацепился за поверхность, наполнив БЦВК цифрами, а ЦУП долгожданным облегчением.
Нужно сказать, что пилоты тоже почувствовали облегчение, поняв, что совершать подвиги не потребуется. Дело в том, что попытка сесть без радара на первый взгляд стала бы чистым самоубийством. В самом деле, как выдержать профиль снижения, если точно не известна высота и скорость? Первоначально, инструкция предписывала выполнить аварийное прекращение спуска и вернуться на орбиту. Понятно, что это означает провал полета и возвращение на Землю несолоно хлебавши, но решение должен принять только командир. И понятно, что ни один командир не станет упускать шанс на спасение программы полета.
Нынешняя техника гораздо гибче и совершеннее, чем у первопроходцев в другом мире, и имеет лучшую защиту от дурака. На всякий случай, вариант без радара тоже отработали на тренажере. На корабле нет стыковочных механизмов, но лазерный дальномер остался и по нему можно получить представление если не о скорости, то хотя бы о высоте. Инерциальные системы имеют приличную точность, и солнце светит сзади, позволяя ориентироваться по тени. Короче говоря, шансы есть, но тут все зависит от мастерства и здравого смысла командира. Космонавты это смелые люди, но не самоубийцы.
– Минимальное обновление по радару, - прокомментировал Леонов.
– Платформы совмещены, идем точно.
(Историческая справка из реальной истории. На Аполлоне-14 во время спуска радар не сразу захватил поверхность. Его позже удалось включить, но если бы не удалось, это означало автоматический «аборт» на высоте около 3 км. Но на А-14 был программный «патч», запретивший автоматический «аборт», это мог сделать только экипаж вручную. После полета Шепард говорил, что он бы попытался сесть и без радара, но в ЦУПе были убеждены, что ошибка инерциалки не дала бы сесть прежде, чем кончится топливо. В реальности, когда включился радар, ошибка по дальности оказалась всего лишь около 150 метров и по высоте около 100 метров. То есть, у Шепарда и Митчелла были все шансы сориентироваться и благополучно сесть. Предполагается, что в альтернативной реальности таких шансов намного больше. Прим.авт.)
Корабль легонько дрожит от работы всех четырех тормозных двигателей на полной мощности, и траектория постепенно заваливается вниз. Слышно, как срабатывают двигатели ориентации, слегка покачивая машину, но в целом полет очень плавный и устойчивый.
– Полтора километра, - донеслось из ЦУПа.
– Готовьтесь к перевороту, 10 секунд. И камеру включите.
– Камера включена, – отозвался Леонов. – Переворот начали.
– Есть переворот, - подтвердил Гагарин, когда в назначенное время звезды в его поле зрения поплыли вверх, а из-за нижнего края иллюминатора вынырнула яркая полоска лунного горизонта. Корабль, гася горизонтальную скорость, постепенно переворачивается с положения «на спине» в положение «днищем вниз», и теперь командир визуально ищет место посадки. Бортинженер лишен возможности «смотреть в окошко», он не имеет права отрываться от приборов.
– Брюс как на ладони, - уверенно определил Гагарин. – Очень яркий и резкий край. И вся мелочь тоже на месте. Как в кино! Только проверим ТП.
– ТП шестьдесят один, - подсказал Леонов.
– Возьму чуть правее, - моментально сориентировался командир.
– А то впритирку к Брюсу идем. А по дальности, кажется, все отлично.
Аббревиатура ТП, несмотря на обидный вариант из будущего, означает всего лишь точку посадки, которую командир может легко определить по градуированной шкале на стекле иллюминатора. Теперь ему показалось, что машина ведет корабль слишком близко к краю большого кратера, и легким движением ручки управления он эту точку подкорректировал, отодвинув от опасного края. Корабль чутко подвернул на едва уловимую пару градусов, выполняя пожелание командира.
– Топливо тридцать пять, - подсказал бортинженер.
– Высота тысяча триста, скорость сто на пятьдесят, высоковато идем.
– Сейчас поправим, - Командир ввел несколько цифр. – «Заря», я «Кедр», проверьте нам арифметику.
– Все нормально, «Кедры», принимаем, - быстро ответил ЦУП.
– Будьте начеку.
– «Заря», не беспокойтесь, мы идем точно, - утешил Землю Гагарин. – После коррекции ТП лежит прямо перед Лайкой, промах меньше километра.
Когда экипажам показали фотографии местности, на которой им предстоит работать, они первым делом взяли фломастеры и не жалеючи расписали названия самых ярких кратеров и деталей рельефа. Так на карте появились Лайка (другая собака из АИ, погибшая при испытании САС – прим.авт.), Картошка, Клумба, Русалка и другие. Были попытки запретить такую самодеятельность, недостойную советских людей, да и названия не всегда были идеологически выдержанными. Но космонавтов поддержал не только Королев, но и Каманин, прекрасно понимающий, каково будет запоминать все эти «прыщики» по номерам. С этой точки зрения простые и запоминающиеся названия намного удобнее.
Тогда, при невозможности предотвратить, начались попытки возглавить процесс и придать названиям верный идеологический лоск. Почему на ваших картах, спрашивали ответственные лица, нет комсомола, Маркса или Октября?
– «Заря», я космонавт, - мгновенно схохмил Королев, - Мы в комсомол не попали, придется лезть на Маркса.
– «Заря», я космонавт, - поддакнул Каманин. – А Октября отсюда вообще не видать!
После немой сцены вопрос быстро замяли, а придуманные космонавтами и учеными (в основном, геологами) неофициальные названия утвердили со всей полнотой бюрократических формальностей.
– Дистанция пять, - доложил Леонов. – Высота две четыреста, платформы согласованы. Последняя поправка с радара введена. Юра, ты хотел поправку ТП внести, угол семьдесят.
– Так точно, - подтвердил Гагарин. – Мы идем с перелетом Клумбы почти в километр, даю поправку ТП. Все равно потом вручную довернем. Ориентиры очень яркие, Пуля будто светится, видно издалека. Клумбу тоже вижу, но она пока далеко, не разглядеть подробности. Хотя, Тюльпан вижу рядом!
В ЦУПе в это время благодарят судьбу за то, что «самопальные» названия прижились, и теперь с одного взгляда можно понять, где летит корабль.
– Проходим над Землянкой, - продолжил докладывать Гагарин, - Она совсем неглубокая, оказывается!
– Дистанция три, высота семьсот, - доложил бортинженер. – Остаток топлива десять процентов. Радар отключился, у нас сигнал горит.
– У нас тоже горит, - забеспокоилась Земля, глядя на телеметрию. – Что по дальномеру?
– Платформы в согласовании, на дальномере шестьсот, очень близко, - ответил Леонов. – Вертикальная скорость двадцать, постепенно гасится. Горизонтальная скорость двадцать пять.