"Один из..." - "100 миллиардов солнц". Компиляция. Книги 1-6
Шрифт:
– Мы тоже привезли, - равнодушно пожала плечами Дэсса.
– Три десятка голов, точно не помню. Если хотите, допросим всех до единого, по списку.
Иван мысленно хлопнул себя по лбу. Вот что его насторожило при визите на тримарский корабль, тогда, на разгрузке! Мрачный начальник-инженер и его не совсем добровольные помощники. И ошейники не блестят совсем, поэтому он и сам не понял того, что увидел. А теперь оказывается, что их три десятка! И как несложно понять по тону госпожи, вряд ли с этими людьми обращаются слишком хорошо.
– И этих проверим, - скупо кивнул Иван.
– А Ринкеш и Стен мы постараемся убедить поступить так же. И начнем завтра, когда вы убедитесь, что мне можно доверять.
Пусть только Альбина вернется, подумал он про себя, чувствуя опустошение и внезапную тоску. И казалось бы, после такого утра с Линой и Майрой, а позже не оплошав в компании могущественных и властных особ, можно немного приободриться... А хочется почему-то зевать, и кофе не помогает. Не уснуть бы, а то проснешься потом под теплым одеялом, справа госпожа Дэсса, слева госпожа Рея, и обе спрашивают: ну что, договорились? Дурацкая фантазия немного помогла отвлечься от мрачных мыслей, а обе госпожи с удивлением поймали его внезапно потеплевший взгляд.
«Задушу!»– донеслось издалека сквозь «фа» первой октавы.
– «Дважды!»
Москва, февраль 2063 года
Черная машина, возникшая в неурочный час возле университетской проходной, не привлекла к себе никакого внимания. Никому нет дела до посетителей, если соблюден протокол. Шлагбаум открылся, машина прошелестела сквозь пустую аллею, подкатила к служебному подъезду и остановилась. Пассажир с облегчением выбрался наружу, вдыхая прохладный воздух, и на тепловизионной картинке контраст особенно заметен.
Мысленный приказ, и экран заполнила картинка с другой камеры. Все в порядке, пассажир уже снаружи, в машине только водитель. Теперь можно и дверь открыть, тоже мысленным прикосновением, и еще немного понаблюдать переключаясь с камеры на камеру. Не за людьми, а просто за пустынной территорией, ведь это неплохо успокаивает нервы. Нечто вроде личной медитативной техники, помогающей сосредоточиться. Есть еще пара минут, третий этаж, все-таки.
– Добрый вечер, Илья Федорыч!
– радостно прозвенело от двери.
Ну вот, опять не угадал! Ему теперь, очевидно, очень не хватает этих двух минут.
– Бегом бежала?
– недовольно спросил профессор, отрываясь от системы наблюдения.
– Ну а как же, Илья Федорыч!
– энергично отозвалась Аня Верзина, любимая аспирантка профессора Евсеева.
– Нас же в Раменском ждут!
Как будто в Ялту собралась, а не в куда более дальние края. Но идея взять ее с собой лишь чуть уступает по гениальности главной идее. Лететь самому и основать сначала исследовательскую лабораторию, у которой есть все шансы через несколько лет стать институтом, а там уже и до университета рукой подать!
– Сейчас поедем, - спокойно осадил аспирантку Евсеев.
– Теперь уже все готово.
Впрочем, за идею пришлось побороться. Он уже давно раскусил, на кого работает этот вежливый друг Ани по имени Иван, особенно после того, как в деле появились «наработки» по имплантам, которым самое место где-нибудь на Марсе. А потом, когда реальный Марс вышел на сцену, профессор загнал этого самого Ивана в угол, выложив ему все соображения и потребовав контактов с людьми, принимающими решения.
Иван Родин тогда странно усмехнулся и выложил на стол чипованные «корочки», выше которых только «утро красит нежным светом». В стены древнего Кремля профессор так и не попал, но зато попал в другое служебное помещение, предварительно подписав неприлично грозные бумаги о неразглашении. Там, в просторном подземном бункере, он и встретил одного покойника. Точнее, заново познакомился с бодрым и помолодевшим Борисом Мельниковым, старым соперником и непримиримым конкурентом по научной борьбе.
Он, конечно, ожидал чего-то такого, но масштаб перемен его потряс, не говоря уже о перспективах. А потом, когда он сам уже собрался высказать «свежую идею», этот старый хрен Мельников сам ее предложил! И тут уже не до интриг, потому что марсианская научная лаборатория к тому времени, по факту, уже практически зародилась сама собой, став вотчиной геологов, гидрологов и даже биологов. А теперь можно все это формализовать и объединить под единым руководством!
Сам профессор Евсеев не такой уж и старый, всего шестьдесят, при современном развитии медицины не возраст. А если учесть специализированные импланты, то о здоровье можно не волноваться много лет, а лучшего кандидата не найти, особенно учитывая время на подготовку, на которую выделили всего четыре месяца. Выдали грузовые квоты, выписали бюджет на закупку оборудования и дооснащение филиала, и завертелось!
А сегодня день отлета, а точнее, уже почти ночь. Вся его группа уже в сборе, в аэропорту, сидит на чемоданах, и только Верзина не усидела и сама помчалась забирать учителя из кабинета. Хорошо хоть, что она одна, и с ней нет этой бешеной кареглазки, Альбины. Профессор давно признался себе, что эта загадка ему не по извилинам, как он сам обычно выражается. Что эта семнадцатилетняя пигалица делает такого важного, что она вертится везде и всюду, и никому и в голову не приходит ее приструнить? Наоборот, «сверху» последовало строжайшее указание везде ее пускать и по возможности игнорировать. Или ей намного больше лет, чем кажется? Странная и немного пугающая особа, загадочная до дрожи. Профессор попробовал понаблюдать за ней через систему камер, и однажды увидел, на свою голову, такое!..
Кто-то из студентов попытался подкатить к ней и Ане, выдав нечто вроде комплимента. Мол, какая цыпа, да не одна! Альбина «поклонника» не ударила и даже не оттолкнула, но парень побледнел и отскочил метра на два, как ужаленный. Карие глаза «пигалицы» вдруг стали злыми и почти черными, а выражение сменилось на угрожающе-взрослое.
– За «цыпу» петушком станешь!
– тихо сказала она, но микрофон камеры уловил интонации бывалой хозяйки своих слов. Потом она повернулась к бедняге спиной, взяла ошалевшую Аню за локоток и потащила дальше по коридору, весело хохоча совсем по другому поводу.
Страшновато и непонятно, плюс перемены настроения. Иногда она кажется наивной и простой, как ребенок, а через минуту у нее такое выражение, словно она обдумывает, куда будет чей-то труп прятать. При этом с окружающими она всегда вежлива, кроме того случая с «цыпой»…
Евсеев переключил систему наблюдения в автоматический режим и поднялся с кресла. Все, теперь в этот кабинет он вернется нескоро. Главное, это придавить мерзкий шепот подсознания о том, что шанс никогда не вернуться у него тоже есть. На кого хозяйство оставляем? Ничего, случайных людей профессор не держит, справятся ребята и без него. Но если вдруг кто-то почувствует вольницу…