Один момент, одно утро

Райнер Сара

– Что та девушка?

– Ты дала ей свой номер телефона, – тихо говорит Лу.

София готова рассмеяться, но потом, видимо, расслышав тревогу в голосе Лу, поворачивается к ней.

– Ты ведь не подумала, что я ею заинтересовалась?

Лу молчит. Она чувствует себя такой беззащитной, неловкой, что не может открыто признаться в своем волнении.

А София продолжает:

– Я встретилась с ней на вечеринке в Лондоне несколько недель назад.

У Лу начинает колотиться сердце. Ее реакция может показаться чрезмерной, но она ничего не может с собой

поделать, ее надежды взмывают вверх, и все же она сдерживается, боясь разочарования.

София продолжает:

– Думаю, да, она слегка запала на меня…

Лу может не выдержать, услышав остальное, но ей все-таки нужно знать.

– …Хотя, честно сказать, не думаю, что она так уж разборчива.

Мысли Лу возвращаются в «Лорд Нельсон». «Это похоже на правду, – думает она, – она и ко мне немного подкатывалась тогда».

– Все равно она скоро уезжает в Испанию.

– А…

– И я сказала ей, что у меня есть подруга в Мадриде, которая ищет, с кем можно разделить комнату, – заканчивает София. – Она хотела взять мой телефон, чтобы я их познакомила.

– Понятно.

И вдруг Лу чувствует себя полной дурой, а София добавляет:

– Я действительно ушла с той вечеринки, не дав ей номера, потому что она показалась мне сначала немного настырной. И в ресторане я ощутила себя – как это сказать? – застигнутой врасплох. Я стушевалась.

– Понятно, – говорит Лу.

Они идут дальше молча, Лу по-прежнему погружена в свои мысли. Она рада, что между Софией и этой девушкой ничего такого не было, но тем не менее, ее охватывает ужас.

«Я показала себя полной идиоткой, – думает она. – И теперь София знает, что она мне очень понравилась. Какой стыд! Когда я научусь вести себя правильно?»

Они уже почти дошли до дома Хоуви, а Лу все продолжала переживать.

Но тут София поворачивается к ней и целует.

Сначала Лу изумлена – ей показалось это так легко, так быстро. Но через несколько секунд она уже поглощена анализом случившегося. Она просто уступила ему, и боже, что это за поцелуй! Это то, к чему Лу стремилась, а София пахнет великолепно – великолепно! – а ее рот восхитителен, такой мягкий, влажный и теплый – Лу не хочется отрываться. Они целуются целую вечность. Вечность. Она уже забыла, как зд'oрово это может быть.

– Я мечтала об этом весь вечер, – произносит, наконец, София, – но не могла остаться с тобой наедине.

– Правда? – Сердце у Лу скачет вприпрыжку.

– Угу, уже несколько часов.

– Я тоже, – улыбается ей Лу. – Но нас сейчас хватятся, нам лучше пойти к ним.

– Да, пожалуй. – София явно с неохотой морщит носик.

Они идут вперед, но через несколько шагов София хватает Лу за воротник и ведет к фонарному столбу.

– Мне показалось так мило, что ты ревнуешь! – говорит она и целует ее снова.

На этот раз Лу ощущает, что все ее тело растаяло – словно ее уносят куда-то волны чистого физического наслаждения, и все мысли полностью исчезают. София прижимается к ней всем телом,

и Лу ощущает такой наплыв желания, что, кажется, упала бы, если бы не опиралась на фонарный столб.

Этот второй поцелуй утверждает их отношения: если у Лу раньше и были какие-то сомнения насчет их взаимной тяги, то теперь их не осталось.

* * *

Анна ненавидит такие ночи, когда никак не может уснуть. Кажется, что чем больше думаешь о сне, тем труднее заснуть, потом, в конце концов, ее охватывает паника. Тревоги кружатся и кружатся в голове, она не может с ними справиться, не может унять их. Они как желтые сливки в маслобойке – жидкая бесформенная масса. Тревоги о Стиве. Тревоги о работе. Тревоги о Карен. Тревоги о Молли и Люке. Даже тревоги о Лу, от которой ничего не слышно с тех пор, как она послала ей эс-эм-эс. Тревоги, тревоги, тревоги…

А теперь еще нужно в туалет.

Она встает и идет. Из туалетной комнаты слышно, что телевизор внизу по-прежнему включен, громко. Должно быть, Стив в гостиной, он не пришел к ней в спальню.

Он или уснул перед включенным телевизором, или не спит и смотрит какой-нибудь кошмарный фильм. Она надеется на первое. Если пойти проверить, спит он или нет, то ей даже представить себе страшно, что ее может ожидать. Он может быть в совершенно невменяемом состоянии, и она не чувствует, что будет не в силах это перенести.

Но если Стив все-таки спит, ей бы хотелось выключить телевизор. Шум может разбудить его позже, а нужно, чтобы к утру он проспался. Анна тихонько спускается вниз и осторожно приоткрывает дверь.

Единственный свет исходит от экрана в углу, насыщенные красные и синие цвета ужастика шестидесятых бьют в глаза. Стив все-таки спит, растянувшись на полу, без одеяла, без подушки, одетый, в туфлях.

Ей хочется пнуть его.

Но она на цыпочках проходит мимо и выключает телевизор. Стив что-то бормочет, дескать, не надо, и снова продолжает храпеть.

Анна даже не накрывает его одеялом и не подкладывает под голову подушку, не желая будить, а закрывает дверь и быстро поднимается обратно.

В спальне она приоткрывает шторы, только чтобы посмотреть, что на улице.

Наискосок, напротив дома какой-то офис с широким крыльцом, где иногда спал бездомный. Раньше она часто видела его там, но в последнее время он появляется лишь изредка.

Когда Стив только переехал к Анне, то спросил, почему она не пожалуется на этого человека людям в офисе. Она сказала, что он ее не беспокоит, он не причиняет никакого вреда.

– Он очень опрятный, – сказала она. – Каждое утро убирает картонки – я видела. Не думаю, что он наркоман или что-то такое.

Он был там даже на Рождество, и Стив решил предложить ему стаканчик бренди.

– Не хочет, – сказал он в замешательстве, когда вернулся с полным стаканом.

– Видишь? – ответила Анна. – Я тебе говорила.

– Ты не поверишь, чем он занимается.

– Чем?

– Делает бутерброды с творогом. Я предложил ему рождественский ужин, но он и этого не хочет.