Один на один с металлом
Шрифт:
Когда по моим прикидкам прошло около четырех часов, я повернулся к правому охраннику.
– Я хочу дать признательные показания следователю.
Тот в ответ лишь кивнул, не проронив ни слова. Меня снова провели по коридорам, и вот я оказался уже в знакомом мне кабинете. За столом, обложившись ворохом бумаг, сидел его хозяин и что-то писал. Стенографистки на этот раз не было. Наверное, рабочий день закончился, и она уже ушла домой. А этот трудился не покладая рук. Видимо, хотел, чтобы начальство заметило его служебное рвение. Наконец майор оторвался от бумаг и с делано безразличным видом мельком скользнул по мне взглядом.
– Ну что, надумал, Черкасов? – майор, потянувшись,
– Я не Черкасов. Мое настоящее имя Мотоно Кинго. Я являюсь приемным сыном японского дипломата Мотоно Ичиро, бывшего посла в России…
Сглотнув комок в горле, я продолжил медленно говорить, показывая моральную сломленность и внутреннюю опустошенность.
– Впоследствии мой приемный отец стал министром иностранных дел в кабинете Ямамото. Свое основное образование я получил в императорском лицее в Токио. Затем окончил Никано-рикугун-гакко… Русским языком владею с детства – на нем говорили в нашей семье, – добавил я, глядя в округлившиеся глаза следователя.
– А это что такое? – следователь обалдело глядел на меня, с трудом веря в происходящее.
– Императорская разведывательная школа, – быстро ответил я. «Уж больно ты впечатлителен, дядя, а в нашей профессии это минус», – мысленно отметил я. И, отвечая на следующий, еще не высказанный вопрос, продолжил: – Виктор Черкасов был убит осенью сорок первого года перед отправкой в Москву. Тело, естественно, не нашли, те, кто обеспечивал мое внедрение в бригаду особого назначения, умеют работать…
Мой следователь трясущимися от волнения руками уже прикуривал папиросу. Наконец, справившись с собой и сделав несколько затяжек, он с сомнением спросил:
– Но вы ведь не очень похожи на японца… – и внимательно посмотрел на меня.
– Я из семьи айнов [31] с острова Хоккайдо, – быстро ответил я.
– А это кто такие? – уже с интересом спросил следователь.
– Айны являются народом европеоидной расы и от русских неотличимы. Хотя еще со времен Русско-японской войны японские разведчики, забрасываемые в Россию, по легенде, играли роль оренбургских, забайкальских или сибирских казаков. Этнотип очень схожий с одним из японских. – Я продолжал говорить, не давая следователю времени на осмысление услышанного. – Поэтому и был выбран город Чкалов, бывший Оренбург. Я имею в виду мое внедрение, – пояснил я и, поглядев прямо в лицо майору, спросил: – Читали, наверное, повесть Куприна «Штабс-капитан Рыбников» про японского разведчика?
31
Коренное население Курильских островов и севера Японии.
Его мой вопрос явно озадачил. Он это наверняка не читал, а сейчас не хотел в этом признаваться – понял я.
– «Ведь на Урале и среди оренбургского казачества много именно таких монгольских шафранных лиц», – продекламировал я строки произведения.
Майор уже явно пришел в себя и теперь, сидя за столом, что-то деловито писал. «Ну, пиши, пиши. Этот протокол я подпишу с удовольствием. Потом майор помчится лично докладывать начальству, что разоблачил матерого шпиона. И если у него непосредственный начальник наподобие его самого, то могут действительно послать запросы в Чкаловское управление МВД, да и на Дальний Восток… Хотя в конце концов ему скажут, что он идиот… Вот тогда мне действительно не поздоровится… Да и хрен с ним, будь что будет», – подумал я и даже успокоился.
– Распишитесь, подследственный, – майор протянул мне протокол допроса. Обращался он теперь ко мне подчеркнуто вежливо. Я равнодушно, почти не глядя, поставил свою
– Сейчас вас доставят в вашу камеру, и можете отдыхать, – сказал майор, нажимая кнопку вызова.
«А он даже не спросил, какое у меня звание в японской разведке», – отметил я, выходя из кабинета. Оказавшись в камере, я мгновенно, лишь сняв ботинки, повалился на койку и провалился в тяжелый тягучий сон. Мне снился мохнатый рычащий медведь, который бил меня лапой по голове, а после того как я падал, подбегал противного вида шакал с оскаленной мордой и кусал меня за ноги… А после появлялся большущий клыкастый кабан и говорил голосом следователя: «Ты у меня все подпишешь, приятель». Потом снова из темноты появился медведь, замахнулся лапой и ударил по шее, зарычав при этом.
– Встать! – я проснулся от бесцеремонного удара по шее, а теперь дюжий надзиратель почти приподнял меня, держа за шиворот. Сон со всеми кошмарными сновидениями мгновенно исчез. Все более или менее хорошее когда-нибудь кончается. Еще через мгновение меня, все так же крепко держа за шиворот, вытащили через открытую дверь камеры в коридор. Оправиться, то есть сходить в туалет, мне не дали.
– Руки за спину! Пошел вперед! – рыкнул надзиратель.
Снова прошли по коридорам к двери знакомого кабинета, куда меня бесцеремонно втолкнули. Мой следователь стоял возле окна и курил. Оно на этот раз не закрыто шторами, и свет летнего дня радостно врывается в полутемный кабинет.
Свет! Сейчас уже утро! Значит, я проспал часов семь-восемь, а то и больше! «Выигранное сражение в проигранной войне» – вспомнилась услышанная где-то фраза. А вот майор точно не спал всю ночь, явно сидел на телефонах. Об этом говорили его покрасневшие глаза и очередная папироса, которую он нервно курил, выпуская дым в открытую форточку. Рядом на подоконнике стояла пепельница с грудой окурков.
– Конничива, гражданин следователь, – я чуть присел в ритуальном японском полупоклоне.
– Чего? – обернулся ко мне майор.
– Да это я по-японски поздоровался, – ернически ответил я. Терять мне было уже нечего.
– Ах ты, сука! – поставленным боксерским ударом майор снизу ударил меня в солнечное сплетение. Надзиратель, детина с погонами сержанта, при этом снова ухватил меня за шиворот. Этот удар я, незаметно для окружающих, «снял» легким движением тела с громким резким выдохом. Кулак майора вроде бы попал мне в солнечное сплетение, а его рука проехала мне по груди.
Подыгрывая следователю, я тяжело обвис, удерживаемый сверху могучей рукой охранника, и тяжело застонал. Со стороны мои действия были похожи на легкую судорогу. Майор, потеряв равновесие, уткнулся головой в широкую грудь сержанта. Потом, доставая из кармана очередную папиросу, медленно подошел к окну. – В общем, так, Черкасов, – прикурив, следователь бросил спичку в уже переполненную окурками пепельницу. – Про подготовку захвата власти в стране я тебя спрашивать не буду. Пока, по крайней мере. Это все твои начальнички, генералы с полковниками, лучше тебя расскажут, – майор выпустил в форточку струю дыма.
– Но я не зря ночь провел… Я теперь всю твою биографию лучше тебя самого знаю… И у меня к тебе есть очень интересные вопросы. – Докурив, майор подошел к письменному столу, засыпанному ворохом бумаг и папок, и, тяжело опустившись в кресло, пристально посмотрел на меня.
«Так, значит, арестован генерал Судоплатов и, видимо, почти все руководство нашего девятого отдела», – молнией сверкнула у меня в голове мысль. Продолжая смотреть на меня, следователь достал платок и вытер слезящиеся глаза. Затем, налив из графина воды в стакан, выпил его содержимое двумя глотками. В это время в кабинет вошла уже знакомая мне девушка-лейтенант.