Один на один. Бессоница
Шрифт:
Постепенно дыхание выровнялось, он огляделся по сторонам: нет, вроде бы люди больше не виделись баками с кровью. Только что это меняло? Он был вампиром! Он хотел есть.
«Дождусь ночи, тогда поглядим. Кровь! Мне нужна кровь, иначе я погибну, – прошептал некий утробный голос внутри его затуманенного сознания, а человеческая часть личности возопила: – Какой ужас! Нет! Не-е-ет!».
Лицо исказила гримаса глубочайшего страдания, горечи, неизбежности. Тяжелое ожидание разъедало разум, страхом резанула мысль об «охотниках». Но чем плотнее сгущались сумерки, тем яснее ощущались желания кровопийцы. Угрызения совести меркли, стирались, как неправильно решенные
Вскоре спустилась ночь. Нет, не ночь – темнота. Она окутала бархатным плащом и оказалась невероятно теплой и успокаивающе чудесной. Усталость исчезла, сердце наполняла всепоглощающая алчность. Вампир торжествующе улыбнулся, первый раз за много дней не опасаясь показать острые клыки. Он не собирался убивать, пока был не готов, но разве это запрещало немного утолить голод? Напиться вволю крови – до чего заманчиво звучала эта фраза.
Различая лишь черно-белые силуэты с пульсирующими красными жилками, хищник двинулся вперед по обезлюдевшим улицам. В ушах гремели барабаны и визжала электрогитара. Становилось необычайно весело, пальцы сгибались и разгибались от жадности.
– Кровь… Есть… Царь чудовищ… Зовет меня… Кровь, есть, еда! Найти! Найти и съесть!
В домах вокруг зажигались огни, подобные мерцанию светлячков, прилипших к поверхности воды, в которой ночью отражался мрак. Люди боялись его. Они всегда отгораживались плотными шторами от тех, кто бродил во тьме. С древних времен они боялись мрака и того, что в нем обитало. Зато вампир ликовал.
Страх исчез, Евгений ощущал небывалую мощь, вместе с которой приходили бесстрашие и наслаждение свободой. Не оставалось законов и запретов. Отныне он жил на другой стороне мира, на другом полюсе времени суток. Темнота все плотнее охватывала мир, часы перевалили за полночь. Пустыня города расстилалась пред злобным взглядом.
Случайно взбаламутив ногой стылую гладь мутной лужицы на асфальте, Евгений – нет, вампир – обнаружил, что перестал отражаться в воде. И, вероятно, в зеркалах.
– По всем законам жанра, – рассмеялся он, испытывая все нарастающее веселье. В голове необъяснимо громыхнули куски ржавого железа, визжащим стуком перетирая друг друга. Все мысли и сомнения сметал неподдельный всепоглощающий голод. Губы дрожали жадным вопросом: «Где? Где моя жертва?»
Но на улице никого не было. Он опоздал, проторчав скрюченным червяком у магазина битых два часа. Да и нападать на толпу народа все равно не отважился бы. Он упустил время, когда по одному пробирались от метро и автобусных остановок последние усердные работники, но еще не настала пора возвращения обитателей ночных клубов. Это понимал человек, а голод вампира только усиливался, заставляя злиться. Ноздри жадно тянули воздух, ища «бак с кровью». И наконец учуяли!
Дальше Евгений почти ничего не помнил. Он отключился, был отодвинут на второй план, как выцветшая декорация. Тот, другой, поющий гимны царю чудовищ, выступил вперед, разрывая тьму ночи. Мелькнула пыльная улица, задворки между гаражами. Запечатлелось ощущение бешеного исступления. Блеснули когти. До этого вечера он не догадывался, что обладает когтями, но разум не контролировал действия тела.
Вопль! Жертва! Короткий крик разрезал тишину проулка, когти вцепились в извивающееся тело, не давая сбежать. Должно быть, человек припозднился, копаясь в моторе своей машины на темной пустынной стоянке с «ракушками».
Темнота! Освещенных окон не осталось, ни в городе, ни в мире, ни во всей Вселенной. Звезды гасли, сквозили пустотой только черные дыры, из которых доносился рев чудовищ. Царь чудовищ, вечный царь, аплодировал своему неофиту.
Вампир утащил человека в глухой закоулок, где нашла пристанище свора бродячих собак, до смерти перепуганных вторжением монстра. Рычание зверей сливалось с рычанием вампира. Слабо доносился жалкий хрип человека, не понимавшего, что происходит. Язык жадно скользнул по соленой коже шеи, клыки прорезали вену и окрасились багрянцем. В лицо брызнула кровь. Все тело напряглось, наполняясь неведомой силой. Захлестнуло знакомо-незнакомое ощущение тоски по миру, ненависть к человеческим существам. И радость насыщения.
Сознание молчало, не переставая принимать тайные сигналы сотен голосов. Померещился взметнувшийся круг синего пламени, отделившего вампира и добычу от остального мира. Мысль о недопустимости убийства казалась далекой и смешной.
Неистовый вопль жертвы превратился в жалобный стон. Вокруг слышался вой собак, но не злой и не гордый – скованный оцепенением ночного кошмара, истеричный лай, тщетно взывающий к милосердию. Евгению мерещилось, будто он спит, не верилось в реальность чудовищных действий. Но как прекрасен оказался первый глоток! Стоило лишь начать, и каждый последующий приумножал сладостно-ядовитое блаженство. Пустота голода постепенно исчезала, но ей на смену рвалась агония душевной пустоты, бередящей иной неутолимый непонятный голод. Оголенные нервы били током, как сорванные ветром провода. Вновь просыпался страх перед самим собой.
Внезапно… раздался выстрел! Настоящий, не спецэффект в кино и не праздничная хлопушка. Это был выстрел, за которым последовало точное попадание между лопаток.
Кожу обожгло неприятное щекотание, но Евгений не отпустил жертву, продолжая торопливо глотать кровь, недовольно шипя. Через миг он ощутил, как кожа на спине сама собой выгнулась, буквально выталкивая пулю. Входное отверстие и внутренние повреждения неимоверно быстро зажили.
– Проклятье! – раздалось недовольное восклицание. – Похоже, мы наткнулись на «истинного»!
«Охотники!» – мелькнула мысль, которая, по идее, должна была напугать до потери сознания. Он страшился этой встречи два месяца, а теперь испытывал только раздражение – ему не дали закончить долгожданную трапезу.
Вампир отбросил на лысый газон еще живого человека и повернул голову. Должно быть, выглядел он омерзительно и устрашающе: с обнаженных клыков по лицу стекала кровь, пальцы с когтями гнулись стальными крючьями, из горла рвался недовольный звериный рев. Но на него непоколебимо уставились мерцающие в темноте синие глаза охотника.
– Дарк, поддай огоньку этому уроду! – кивнул ему другой силуэт с такими же мистически синими глазами.
– С удовольствием, Хантер, – хохотнул этот некто, откликавшийся на позывной Дарк.
«Да они тоже вампиры или близко к тому!» – понял Евгений. Сознание постепенно прояснялось, а вместе с ним возвращался испуг, который испытывал и зверь, сидящий в теле тощего мальчишки.
Он зарычал, утробно, гулко, подобно хищнику, у которого отняли добычу. Вскинув руки с когтями, он накинулся на охотников, но Дарк легко отразил неслабую атаку. Чем? Ножом? Тоже когтями? Молниеносность приема не позволила разглядеть. И вот тогда Евгений осознал, что должен бежать или нападать. Он резко подпрыгнул, взвившись в воздух, и закружился штопором, нанося с разгона удар не то Хантеру, не то Дарку, одной из злобных теней, маячивших в темноте.