Один на один
Шрифт:
И вот…
Я встал и потрогал джинсы.
Материя была горячей от солнца. Кеды тоже просохли и сильно воняли резиной.
Я оделся, рассовал по карманам свое имущество и пошел искать пресную воду. Пить хотелось до тошноты.
ОСТРОВ
Я никогда еще не ходил по такой земле.
Собственно, никакой земли не было. Сплошные камни, в щели между которыми непрерывно проваливались ступни. Толстенный слой булыжников без всяких признаков почвы. По ним можно только ползти со скоростью сто метров в час. Но впереди
…А вдруг на острове не будет воды и я высохну и медленно загнусь от жажды?
Вот наконец и кусты. Еле дотащился до них. Но почва не стала ровнее. Кусты поднимались прямо из промежутков между камнями. Так же из щелей росла трава. С каждым шагом она становилась все гуще и скоро поднялась мне по пояс. Идти стало еще труднее. Теперь я не видел камней, на которые ступал. А они неожиданно поворачивались под кедами, и я несколько раз упал, сильно ударившись боком и коленями. Как бы вообще не вывихнуть ногу — славное будет тогда приключение!
У одного куста с прямыми длинными ветками я остановился, вынул из кармана нож и вырезал палку в свой рост. Теперь я ощупывал зелень впереди себя, прежде чем ступить на нее ногами.
Чем дальше от моря, тем жарче становилось вокруг. Влажный воздух застоялся между кустами. Душно пахло прелыми листьями и распаренной зеленью. К потной шее с противным звоном прилипали комары. Я поминутно давил их рукой. Скоро ладонь стала красной от крови. Шея горела, будто ее натерли наждачной бумагой.
На ветках одного куста висели длинные темно-красные ягоды, похожие на крупные капли. Кизил, что ли? Попробовал одну. Сочная, с чуть заметной кислинкой. Нарвал целую горсть и стал есть на ходу.
Я шел прямо по направлению к горе. Вершину закрывали кусты, но я знал, что шел правильно, потому что почва под ногами повышалась.
Путь преградила обросшая густым мхом каменная плита. Кусты здесь стояли редко, чувствовался ветерок. Он отдувал комаров, и я в этом месте решил отдохнуть. Нашел удобный выступ, присел. Травы и какие-то растения, с широкими, сильно изрезанными листьями и крупными, как шапки, белыми соцветиями, стояли вокруг. Тонко зудила пчела, перелетая с шапки на шапку. Чуть слышно шелестела трава. Даже прибоя отсюда не было слышно. Пить хотелось так, что мутилось в голове и все плыло перед глазами. От ягод, которых я наелся, чем-то вязким обложило язык. Да еще я несколько раз хватанул ртом морской воды, пока плыл…
Я соображал, где вернее всего можно отыскать воду. Плита недаром обросла мхом. Мох любит сырость. А сырость берется, конечно, от воды.
Я опустился на колени и пощупал почву под плитой руками. Да, сыро. Обошел плиту справа, слева. Нет, ничего. А ноги уже просто не тянут. Кажется, подломятся, свалишься и заснешь под этим легким ветерком, дующим с вершины горы. А может, и правда — заснуть? Во сне и пить не так хочется. Отдохну немного и снова пойду искать.
Снял куртку, бросил ее на плиту и лег. Глаза закрылись сами собой. Слишком много пришлось сегодня на мою долю. Утро… Катер у острова… эта волна, сбросившая меня за борт… черные зубы и белая пена среди них… Гнилые водоросли, на которых я лежал, переживая то, что произошло…
На мгновенье приоткрыл глаза, устраиваясь поудобнее на куртке. Пчела все звенела над шапками белых цветов. И сквозь шорох травы просачивался еще какой-то чуть слышный звук. Я задержал дыханье. Кровь пульсировала в ушах, тук-тук… тук-тук… — стучало сердце, и к этому прибавлялось еще тихое: буль… буль-буль… буль… буль-буль…
Меня словно сдуло с куртки.
Я спрыгнул с плиты и бросился налево, откуда слышался звук. Шагах в десяти из зеленой трещины во мху тек ручеек. Немного ниже он разливался в озерцо, похожее на осколок неба, упавший на землю.
Я плюхнулся у озерца на колени и пил до тех пор, пока не начало ломить зубы и за ушами. Потом окунул в небесную глубину опаленное комарами лицо.
Что может быть лучше в жару, когда все внутри свернулось и прикипело к ребрам! Пьешь и чувствуешь, как по телу льется прохлада, как перестает стучать в голове и мир вокруг уже не плывет, а становится нормальным и даже красивым!
Если бы озерцо было побольше, я выкупался бы в нем. Но в бочажок помещались только голова, плечи и руки, и я плескал на себя темноватую моховую воду, пока не замерз.
Ну и родник! Надо запомнить место.
Потом снова начал подниматься к вершине. Не терпелось узнать — большой остров или маленький. Когда я рассматривал карту этого района, некоторые были величиной с булавочную головку. Какова же эта булавочная головка на самом деле?
Склон становился все круче. Начался лес. Ноги скользили по жирному мху. Сколько его здесь! Казалось, все свободные от кустов места покрыты темно-зеленым, пахнущим плесенью ковром. Кое-где лежали стволы упавших деревьев. Когда я начал перелезать через такой ствол, он вдруг провалился под моими ногами и я упал грудью в сырую труху, от которой несло погребом. Я вскочил и увидел, что от ствола остался темно-коричневый валик влажного праха. Отряхнул его с куртки и джинсов и удивился: как может так сгнить большое дерево?
Теперь, если на пути попадался лежащий ствол, я просто пинал его кедом и проходил насквозь.
Скоро я нашел второй источник, потом третий. Оказалось, на острове полно воды. А я-то боялся!
Ближе к вершине начали попадаться деревья, похожие на сосну. Я их видел еще оттуда, с берега. А трава стала низкой, будто подстриженной. И камней меньше.
Последние тридцать-сорок шагов я уже не шел, а полз — так было круто. И мох здесь не рос. Верхушка горы почти вся была из цельного черно-серого камня.
Здесь всего три дерева. В одном из них я узнал дуб. Он рос однобокий, перекошенный ветром. Толстенная ветка отходила от ствола в сторону почти под прямым углом. Ниже торчало два очень удобных сучка. Я сразу же захотел влезть на дуб, но, подойдя к морщинистому стволу, увидел, что этого делать и не надо.
Отсюда, из-под дуба, весь остров лежал подо мной, как географическая карта.
Совсем небольшой. Вытянутый наподобие лодки. В той стороне, где у лодки нос, далеко в море уходила узкая полоса камней, вокруг которых вода была белой, будто туда принесло лед.