Один поцелуй до другого мира
Шрифт:
— Ложись, — тихо сказал Тиомар, указывая на звезду. В его руке был такой же жезл, увитый лозами, как в руках у стражей.
Только сейчас Ива увидела, что и эльфийки из ее отряда сжимают жезлы. Наконечники у них острые, но чтобы забить такими насмерть, придется потрудиться… Ива поежилась и, пошатываясь, двинулась вперед.
Попытаться убежать? Уговорить? Объяснить?
— Не прибыл ли отряд Тильнора? — спрашивала она у каждого, кто встречался ей на этом коротком пути.
Эльфы отводили глаза.
Алая
Повелитель поднял руки, готовясь произнести какую-то фразу, но Ива вдруг резко села.
— Подождите! Еще минуту! Он должен появиться! Он скоро будет здесь!
— Кто? Тот, кого ты убила так вероломно? — не выдержала Лита. — Если бы и появился, то лишь для того, чтобы обвинить тебя! Но незримо он с нами!
Эльфийка указала на луч звезды, в основании которого лежала голова Ивы и который оставался пустым.
Повелитель ударил тупым концом жезла о землю, та всколыхнулась, подчиняясь его приказу. Ива опрокинулась на спину и поняла, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
Лучницы следом за Тиомаром уперлись жезлами в острые концы лучей.
— Илларио ларо… — нараспев произнес повелитель, и три тонких голоса подхватили: — Олори лан…
Ива вздрогнула, чувствуя, как из-под земли у ее щиколоток и запястий пробились ростки, оплели ее руки и ноги.
— Вышиваю тебя, — слышала Ива. — Тонкой иглой прошью. Станешь травою. Станешь землю ты. Ярким узором выткут тебя цветы.
Ива внезапно поняла, что сейчас с ней сделают. Простая, болезненная, но с точки зрения эльфов прекрасная, казнь. Сколько таких приговоренных, как она, покоятся теперь под землей на том месте, где алеют пышные маки? Тысячи молодых ростков, поддаваясь магии эльфов, вот-вот прошьют тело Ивы насквозь…
Пленница закрыла глаза, лишь об одном сожалея в эту минуту — о том, что подвела сестер, которые надеялись на нее.
— Простите, мои любимые, — прошептала она.
Вдруг богиня смилостивится и каким-то образом передаст ее слова? Азалия увидит их в мыльной пене, когда станет мыть посуду? Или малышка Гортензия прочитает их в сплетении ветвей или узоре облаков?
В спину кольнули тысячи игл, заставляя вздрогнуть. Ива выгнулась, зная, что ей все равно не ускользнуть…
— Я могу присоединиться? — спросил спокойный, усталый голос. — Насколько я понимаю, это почетное место оставлено для меня? Вернее, для моего призрака.
— Кана Анадор! Кана Анадор! — всколыхнулась толпа. — Жив! Жив! Он жив!
— Жив… — безмолвно произнесли губы Ивы.
Одна-единственная слезинка прорвалась из-под плотно зажмуренных век.
— Кана? — повелитель сказал только это слово, но так, что любому было понятно: Тиомар требует объяснений, и немедленно.
Ива решилась
Ксандор пытался стоять прямо, но едва заметно клонился на правый бок, прижимая локтем рану. Разорванная куртка была наспех стянута шнурком, в прореху виднелись тряпки, пропитанные кровью.
— Я жив, — подтвердил он, губы тронула едва различимая, едкая усмешка. — Да. Неловко получилось. Сам бы закопал эту коварную ведьму, но… Вы позволите, повелитель, объяснить вам все позже? Я хочу поговорить с моей несостоявшейся убийцей.
*** 22 ***
Тиомар сузил глаза, рассматривая вернувшегося из мертвых. Кивнул. Рука, державшая посох, разжалась, и острые иглы, что упирались в спину Ивы, спрятались под землю.
— Но… Повелитель! — воскликнула Лита. — Она ведь пыталась! Она хотела его убить и…
Повелитель шевельнул рукой — едва заметно, но эльфийка тут же побледнела и осеклась. Ива осмотрелась и поняла, что площадь опустела. Последними уходили лучницы ее отряда.
— Я рада, что вы живы, кана… — сказала Лиора.
Эльфийки опустились на одно колено, наклонили головы в безмолвном жесте уважения, а потом быстро, не оглядываясь, удалились. Тиомар отошел, но оставался неподалеку. Вырастил себе подобие кресла, сел нога на ногу. Потом, думая, что на него никто не смотрит, сорвал травинку и принялся ее жевать.
Ксандор с трудом опустился на землю рядом с Ивой, поморщился, хватаясь за бок, выпрямил ноги и выдохнул.
— Может, развяжешь меня? — угрюмо поинтересовалась Ива, продемонстрировав опутанные прутьями запястья.
Ксандор вынул кинжал, но повелитель, увидев творящееся беззаконие, издал гневный возглас и щелкнул пальцами — оковы сползли с рук Ивы. Она села, растирая покрасневшую кожу. На Ксандора старалась не смотреть. Ей казалось, она до сих пор видит его удивленно изломанные брови, до сих пор чувствует горячую липкую кровь на своих пальцах.
— Я поверил тебе, — сказал Ксандор словно в ответ на ее мысли. — Ненависть в твоих глазах невозможно было подделать.
— Я должна была ненавидеть, — тихо ответила Ива. — Иначе не смогла бы ударить…
Что он думает о ней теперь? Презирает? Затаил зло? Отомстит, когда представится возможность?
Ива исподтишка взглянула на Ксандора, надеясь прочитать ответ на его лице. А этот негодяй, вдохновившись примером повелителя, грыз травинку и разглядывал облака, плывущие по безмятежному небу. Издевается?
— Ты все сделала правильно, — сказал он вдруг, так и не повернув головы в сторону Ивы.
Что это? Похвала? Не нуждается она в его похвале!
— Ты все равно мой враг! — прошипела она. — Враг, с которым я временно заключила договор!