Один против всех
Шрифт:
Небрежно махнув жезлом, Трошин проследил за тем, как автомобиль, моргнув правым поворотником, покорно прижался к тротуару.
Неторопливо приблизился к машине. Водителем оказался парень лет тридцати. Он издалека заулыбался инспектору, как будто распознал в нем ближайшего родственника, и, подавая документы, заверил:
— Все путем, шеф, ничего не нарушал.
Инспектор изучал права на машину белобрысого и улыбаться не собирался. Документы были в порядке, но возвращать их он не спешил, что-то его настораживало, но вот что именно, ответить
— Знак видели?
— Какой? — оторопел белобрысый. — Это ограничение, что ли? Сорок километров? Так я тащился не более тридцати девяти, шеф.
— В этом плане у меня нареканий нет, я не об этом знаке. Здесь висит еще знак пешеходной дорожки, так вот, вы не пропустили женщину.
Белобрысый выглядел возмущенным.
— В натуре, начальник, я ведь ее видел. Она сама не пожелала дорогу переходить. Я даже скорость погасил, а она как стояла, так и стоит. Не ждать же мне целый час, пока она наконец перейти надумает.
— И все-таки к пешеходам нужно быть повнимательнее, — сдержанно заметил Трошин, задержав взгляд на водителе.
Странно, но белобрысый нервничал, будто, кроме трех пассажиров, он вез еще с полкило героина. Вид у него был слегка заискивающий.
— Откройте багажник, — решился наконец Трошин.
— Зря, начальник, не доверяешь, — обиделся водитель. — Таких честных, как я, по всей Москве днем с огнем не сыщешь.
Он выдернул связку ключей из зажигания и нехотя пошел к багажнику.
— Ну что у меня там может лежать? Кроме запаски и ключей, больше ничего и нет.
Неожиданно дверца машины открылась. Из нее вышел симпатичный шатен с располагающим лицом.
— Что он вам наговорил такое, товарищ инспектор? Кроме наркотиков и оружия, у него больше ничего нет. Так что он не самый опасный человек для общества. И потом, разве настоящие ценности в багажник прячут? Вы, товарищ старший лейтенант, в салоне посмотрите, вот где искать нужно. Мы только что банк выпотрошили, пятерых инкассаторов положили, а деньги в мешках здесь спрятали.
Шатен держался очень дружелюбно. Облокотившись о распахнутую дверцу, он казался воплощением покоя.
Шутка понравилась Трошину. Ясно, что перед ним агнцы.
Улыбнувшись, Трошин вернул документы водителю, который так и не успел открыть багажник.
— Только что-то в салоне у вас я не вижу никаких мешков. Куда вы их поместили?
— А мы прятать умеем, товарищ старший лейтенант, — все так же весело улыбался шатен.
— Езжайте, — разрешил Трошин, — но впредь будьте осторожны.
— Обязательно, начальник, — скороговоркой произнес белобрысый, пряча водительские права во внутренний карман куртки. — Для меня пешеход так же священен, как для индуса священная корова, я его за полверсты пропускаю. Только ведь та бабка в самом деле никуда не торопилась. Ей-то что, она на пенсии, а нам торопиться надо, от милиции убегать. Ха-ха-ха! — неожиданно весело расхохотался блондин.
Смех водителя Трошину не понравился. Каких только чудаков не встретишь на дороге.
«Волга» мгновенно завелась и плавно тронулась, включив левый поворотник.
Она уже скрылась из виду, когда по рации раздался взволнованный голос:
— Всем постам! Ограблен банк на улице Ильинке, убито пятеро инкассаторов. Задерживать все «Мерседесы» темно-серого цвета, подозреваются двое мужчин в возрасте от тридцати до тридцати пяти лет, с ними белокурая девушка лет двадцати. Задерживать все «Мерседесы» темно-серого цвета…
Внутри нехорошо екнуло, шатен из машины тоже говорил об ограблении банка и пяти трупах. Но они ехали на «Волге», к тому же в машине было четыре человека, а по рации передавали про троих.
Трошин включил рацию и произнес:
— Говорит инспектор дорожного поста старший лейтенант Трошин. Несколько минут назад по улице Большой Филевской в сторону Шмитовского проезда проследовала «Волга» тридцать один десять белого цвета с четырьмя пассажирами: трое мужчин и одна женщина. Машина подозревается в причастности к ограблению банка на улице Ильинка. *** — Кажется, отделались, — не скрывая облегчения, выдохнул Стась.
Теперь это уже был не тот доброжелательный шатен, что несколько минут назад. На лбу выступила обильная испарина, лицо бледнее обычного. Губы плотно сжаты. Держался он по-прежнему уверенно, но больше по привычке. Аккуратно положил пистолет рядом с собой на сиденье и, не скрывая раздражения, спросил:
— Ну, чья была идея переложить деньги в багажник?
— Я думал, так лучше будет, — виновато протянул Игнат, не отрывая взгляда от дороги. — Ведь ехал же аккуратно, не должны были остановить. Чем-то мы ему не понравились, коли решил машину осмотреть.
— Это рожа твоя ему не приглянулась, — зло процедил Стась, — скалиться меньше нужно было. И все эти твои ужимки!.. Я же сколько раз тебе говорил, чтобы ты от них избавлялся! А то смахиваешь на какого-то де била!
— А знаешь, Стась, я ведь не на шутку струхнул, когда ты начал про банк-то говорить, — очень серьезно сказал Ковыль. — Кто знает, чем обернется, думал, еще один грех на себя возьму, а он твою откровенность за шутку принял.
Куликов усмехнулся:
— Я органически не выношу ложь, тем более не люблю врать работникам милиции.
— Кстати, около твоего дома паслись какие-то два фраера. На ментов не похожи. У меня большое подозрение, что это люди Назара Колотого.
Куликов нахмурился.
— Откуда такое подозрение?
— Мои люди за ними немного понаблюдали: базар деловых, ведут себя аккуратно и нигде особо не светятся. Побывали на кладбище, спрашивали, когда тебя похоронили и много ли народу было, кто из авторитетов присутствовал. Мы их незаметно засняли, показывал я их фотографии своим, так оказалось, что они и в наших точках побывали, такое впечатление, что тебя пытались вычислить.