Один шанс есть
Шрифт:
– Мы поехали. Я уже примерно прикинул, кого куда поставить.
– Арби с тобой пойдет?
– Он тебе нужен?
– Я бы послал его в загородный дом. Пусть сынок среди ночи позвонит папочке, чтобы нагнать страху. Ночью это лучше действует, чем в другое время. После такого звонка папочка проснется с дрожью в руках...
– Пусть едет... – согласился Руслан. – Для нас потеря невелика...
Он не удержался, чтобы не добавить последнюю фразу. Но сам почувствовал, что она лишняя, потому что Алиахмет Нурович коротко и сердито глянул на своего главного помощника.
– Зря вы ссоритесь. Он парень деловой...
3
Переход на зимнее время сделал уже ранние вечерние часы темными. И это было на руку Виктору Васильевичу. Можно было начинать работать, не дожидаясь времени, названного «заказчику». Говоря честно, это время не волновало ни «заказчика», ни самого Виктора Васильевича, поскольку «заказчик» был уверен, что в назначенный час отставной подполковник не подойдет к своей машине, потому что уже потеряет возможность ходить. А сам подполковник был уверен, что его никто уже не будет ждать около машины, потому что люди Алиахмета Нуровича намерены работать на опережение, а он намерен работать на опережение их.
При этом, думая о начальном этапе, Евсеев прекрасно понимал, что люди Алиахмета Нуровича постараются во что бы то ни стало проконтролировать его появление в офисе, чтобы самим появиться в кабинете Вагиза вовремя. Но им не дано знать, каким путем он собирается туда проникнуть. И поэтому требуется много людей, чтобы держать под контролем все пути подхода. А привлекать много людей опасно, поскольку у многих людей много языков, и какой-то из них обладает способностью болтаться с большей амплитудой, нежели у других. Следовательно, есть возможность утечки информации.
Поставив машину за квартал от офиса Вагиза, Виктор Васильевич пожал похрустывающее купированное ухо Ереме, потом с полчаса погулял по улице, выявляя возможность «хвоста». Это естественная необходимость в данной ситуации, и мириться с производственными потерями времени бывает необходимо. На не слишком оживленной, по причине неважной погоды, улице обнаружить слежку было проще простого. Таковой не оказалось – видимо, названное время ввело Алиахмета Нуровича и его команду в заблуждение, и тогда Виктор Васильевич перешел на соседнюю улицу, там зашел в пустой двор и выгнал оттуда бомжей, ковыряющихся в мусорных контейнерах. Те, должно быть, приняли камуфлированную одежду Евсеева за форму охранника и быстро ретировались, не желая традиционного получения законных побоев. Кирпичный забор чуть выше человеческого роста не стал для Виктора Васильевича серьезной преградой. Но по ту сторону забора ему пришлось двадцать метров пробираться гусиным шагом, прячась за кустами, поскольку этот участок просматривался из-за стола дежурного охранника налоговой инспекции. Правда, охранник обычно сидит к этому окну вполоборота и даже спиной. Однако береженого бог бережет – неизвестно, как он сядет в вечернее время, если вообще будет сидеть, а не лежать и не ходить. Лучше перестраховаться. Перестраховка еще никого на казнь не отправляла. Тем более что ходить гусиным шагом умеет каждый спецназовец.
Миновав опасную зону, Виктор Васильевич остановился у окна с лестницы. Не с той, где сидит охранник, а второй, с другого конца здания. Алмазный циркуль на присоске вырезал в окне аккуратный круг и без звука вытащил стекло. Та же участь постигла и второе стекло в раме. Только его пришлось вырезать с меньшим диаметром, чтобы оно без звука прошло в первое отверстие. Теперь протянуть руку и открыть нижний шпингалет. И повторить операцию с верхним шпингалетом. Все быстро, без суеты, без дрожи в пальцах. Окно открыть, пробраться внутрь, окно закрыть, чтобы не было сквозняка, и вытащить из шнурового крепления штору – мало ли, захочет охранник прогуляться по зданию и за шторой отверстия не увидит. Без шторы они обязательно на глаза попадутся...
Шаги неслышимы даже самому подполковнику. Ходить неслышно Евсеев учился много лет и знает, что по мелким сыпучим камням сможет подойти к человеку со спины так, что тот его не услышит. А уж про бетонный пол, украшенный мраморной крошкой, и говорить не приходится. По такому полу эскадрон гусар проскакать сможет, и снизу никто ничего не услышит.
Крайний кабинет на втором этаже не обладал сверхсложным замком. Простая отмычка позволила беззвучно проникнуть внутрь. Но теперь дверь пришлось не отмычкой изнутри закрывать, а вставить в дверную ручку ножку стула. Так надежнее. Кроме того, отмычка хорошо приспособлена к тому, чтобы замок открыть. Но закрывать ею, в отличие от ключа, всегда сложнее.
В кабинете два окна. Крайнее ничем не отличается от окна на лестнице. Только теперь уже нет необходимости резать стекло, потому что открыть окно изнутри легче, чем снаружи. С подоконника легко можно перебраться на карниз. Там всего два шага до несуразного балкончика в метр шириной. Но балкончик этот уже выводит в офис Вагиза. На втором этаже на окнах сигнализации нет. Единственная неприятность – окна не старые, как в налоговой инспекции, а современные стеклопакеты. Виктор Васильевич уже имел дело со стеклопакетами и ругал мысленно производителей, которые делают качественные окна. Воздух из качественного стеклопакета отсасывается, и между стеклами остается вакуум. При прорезании стекла алмазным циркулем раздается довольно сильный щелчок и вырезанный кругляк втягивает внутрь рамы. Надо момент ловить, чтобы кругляк не уронить.
Не суетясь, но и времени зря не теряя, Евсеев приступил к работе. Производители этих окон оказались натуральными халтурщиками. Вакуумом здесь и не пахло, щелчка не было и кругляк внутрь не втягивало. Стеклопакет, как обычно, состоит не из двух, а из трех стекол. На одну операцию больше. Но зато в стеклопакете нет шпингалета, а есть ручка, которая сразу, одним поворотом, открывает балконную дверь...
Однако прежде чем войти в коридор, Виктор Васильевич долго слушал. Но ни одного звука из-за двери не донеслось. И только после этого он «посетил» офис Вагиза. Здесь полы были не бетонные, а устланные мягким линолеумом, по которому тоже не слишком сложно было пройти бесшумно. Два десятка скользящих шагов до середины длинного темного коридора. Опасность в том, что комната охраны расположена здесь же, на этом этаже, до нее еще два десятка шагов. И пост внизу, рядом с лестницей, где обычно только один человек дежурит. Сколько охранников сейчас на этаже – неизвестно. Хорошо еще, что дом старинный и каждая дверь находится в глубокой нише. При первом же подозрительном звуке можно шагнуть в сторону и спрятаться в первой же попавшейся нише. Но охрана, как поется в песне, только встает рано. А чтобы рано встать, надо рано лечь. И подозрительные звуки Виктора Васильевича не потревожили. Теперь главное, чтобы он сам не издал подозрительных звуков.
На двери кабинета Вагиза сигнализации нет. Может быть, есть на двери бухгалтерии на третьем этаже, но не здесь. Это дело упростило. Отмычка опять помогла справиться с работой. Теперь осталось только самое главное – сейф, который, в отличие от сейфа Алиахмета Нуровича, даже не прячется в книжный шкаф.
Виктор Васильевич погладил холодную гладкую сталь дверцы, словно поздоровался с серьезным живым организмом. Точно так собаку гладят, если она позволяет это сделать. Но это – путь к поиску взаимопонимания, независимо от того, с животным или механизмом. Не зря некоторые люди к механизмам относятся, как к живым существам.
– Что ж ты такая холодная... – едва слышно сказал почти с укором. – Ты же не морозильная камера. Извини, будем знакомиться ближе... Я сделаю тебе небольшую операцию, но она тебе не повредит... Ты потерпи, ты же железная, ты умеешь терпеть лучше, чем это делают люди. Они, понимаешь ли, иногда начинают кричать... Ты ведь кричать не будешь? Я сделаю тебе сначала обезболивающую операцию, чтобы ты не кричала. Да это и без того не больно...
Он нацепил на голову фонарик на резинках – удобная штука, хотя и китайская, руки оставляет свободными. Сканер показал месторасположение датчика внешней сигнализации, срабатывающей на удар, давление, значительное изменение температуры окружающей среды и смещение центра тяжести. Дрель зажужжала, заработала, и показалось, что работает она слишком громко, хотя Евсеев знал, что уже за дверью звуков совсем не слышно. Тем не менее он несколько раз прерывался, прислушиваясь к тишине коридора. И сам себе не удивлялся от полного отсутствия волнения. Не стало чаще сердце биться, не задрожали пальцы. Работа как работа, и гораздо менее опасная, чем доводилось ему выполнять за годы службы в спецназе ГРУ. По крайней мере, гораздо менее ответственная. Там, на службе, грузом давит именно ответственность за судьбы людей, таких как рядовой Анатолий Юденич, как простые офицеры. А за всех отвечает комбат. Здесь отвечаешь только за себя, только себя подставляешь под удар в случае возникновения опасности. Хотя не все так просто... Случись что с Виктором Васильевичем, и уже некому будет помочь встретиться матери с сыном. Значит, и здесь ответственность не только за себя и свое драгоценное здоровье...