Один сон на двоих
Шрифт:
Цербер мигнул дважды. Это, очевидно, означало, что претензии Мирона не обоснованы и с Лерой все в порядке. По крайней мере, пока.
– Идем к ней! – Мирон хотел было сунуть осиновый кол за пояс, но передумал. Кто их знает, этих первородных тварей? Вдруг Астра передумает уползать с поля боя и вернется!
Собственно, брести рядом с Мироном Церберу не было никакой необходимости, в пространстве он перемещался весьма ловко. Но, наверное, выглядел Мирон сейчас не самым лучшим образом, поэтому призрачный пес решил поддержать товарища.
С Лерой все было в порядке. Мирон первым делом проверил все витальные функции и осмотрел ее шею на предмет укусов. Никто Леру не кусал, обошлось!
Он на цыпочках, чтобы не разбудить Семеновну, вышел из флигеля и уселся на лавочку. Цербер тут же материализовался напротив.
– Астра… – процедил Мирон сквозь стиснутые зубы. – Модная писательница, светская львица… Кто бы мог подумать, что она и есть наша тварь! Нежданчик, да?
Цербер ожидаемо не отозвался, даже глазом не моргнул: ни один раз, ни два, ни даже трижды.
– И ведь я ее не прибил, – продолжил Мирон с досадой. – Ни тогда, ни сейчас. Неубиваемая какая-то нам попалась гадина. Как думаешь, теперь, когда она знает, что я знаю, она свалит из Гремучего ручья?
Цербер склонил черепушку на бок. Красный огонь в пустых глазницах горел ровным пламенем.
– Что-то мне подсказывает, что не свалит. Похоже, у них тут что-то вроде родового вампирского гнезда. Этакая малая родина и место силы. Я только одного понять не могу, – Мирон снова посмотрел на Цербера: – Зачем им Лера?
Цербер наклонил черепушку в другую сторону, щелкнул зубами.
Мирон потер виски. Голова по-прежнему раскалывалась, но, чтобы найти обезболивающее, нужно было оставить свой боевой пост, а пойти на это он никак не мог. По крайней мере, до рассвета. Зато можно позвонить Харону. Собственно, самое время звонить Харону. Ночь в разгаре.
Харон ответил на звонок почти мгновенно, наверное, держал мобильник поблизости.
– Что? – спросил он бодрым и ничуть не раздраженным голосом.
– Все, – сказал Мирон так же бодро. – Я ее нашел!
– Кого? – Голос Харона оставался ровным, почти равнодушным.
– Нашу первородную тварь. – Можно было выдержать драматическую паузу, но Мирон не стал – с Хароном такое не прокатывало. – Милочка была права: это женщина.
– Ты ее убил? – спросил Харон таким скучным тоном, что Мирону сделалось обидно.
– Я ее не убил, – сказал он после секундной паузы. – Она не такая, как наш дружок из оврагов.
– А какая она? – И вот, наконец, в голосе Харона проклюнулся интерес.
– Она?.. – Мирон задумался. Первым на ум пришло очевидное: Астра была красивая. Но Мирон сказал другое: – Она умная, Харон. Умная и хитрая. Она, конечно, тварь, но не безмозглая тварь. Если ты понимаешь, о чем я.
– Я понимаю: она умная и хитрая, – повторил Харон задумчиво. – Мне сложно понять другое.
– Что именно? – Разговаривать с Хароном всегда было нелегко, а уж по телефону еще сложнее.
– Почему ты до сих пор жив?
– Я? – На мгновение Мирон растерялся. – В смысле, почему я до сих пор жив?! Может быть потому, что всадил ей в живот кухонный нож? Понимаю, что это не антикварная шпага, но все же. – Ему вдруг сделалось обидно, словно Харон его в чем-то упрекал.
– Я думаю, она не хочет тебя убивать, – сказал Харон после небольшой паузы. Обиды в голосе Мирона он ожидаемо не заметил. – Она нападала на тебя уже дважды…
– И дважды мне приходилось делать ей лапаротомию в походных условиях! – огрызнулся Мирон.
Наблюдавший за ним Цербер мигнул трижды, но это было не насмешливое, а одобрительное подмигивание. По крайней мере, Мирону хотелось так думать.
– Хоть ты меня понимаешь, – сказал он, прикрывая микрофон ладонью.
Цербер мигнул один раз и улегся у его ног.
– Если она первородная… – Харон запнулся, а потом сам себя поправил: – Если она особенная – из породы тех упырей, которые орудовали в лощине во время войны, то она очень сильная. Во всех смыслах: и физическом, и ментальном. Думаю, с ней не справился бы даже я.
– Даже ты? Ну разумеется!
Мирон усмехнулся и чуть было не погладил Цербера по черепушке. Руку он отдернул в последний момент. Все-таки физический контакт с призраком причинял определенный дискомфорт. Шрам на ладони уже предупреждающе пульсировал тупой болью.
– Я не хотел тебя обидеть. – А ведь и в самом деле не хотел. Нет у Харона такой опции. Специально он не обижает никого и никогда. Проблема в том, что и чувство такта – это тоже недоступная для него опция. Тут уж никуда не деться. – Я хотел сказать, что, если бы она хотела тебя убить, она бы тебя убила. Ты ей зачем-то нужен, Мирон.
– Она пыталась меня загипнотизировать, – сказал Мирон задумчиво. – Кажется, пыталась.
– А ты?
– А я не поддался. – Он снова потер виски. – Но голова теперь болит просто невыносимо. Прихвати аспирин, когда приедешь. Ты же приедешь?
– Я приеду.
Вот и положительная сторона личности Харона: он никогда не задает лишних вопросов. Ну, почти не задает…
– Зачем я тебе там нужен, Мирон?
– Нам надо что-то решать с Лерой. Считаю, что оставлять ее в усадьбе опасно. Как думаешь?
– Я буду через час, – вместо ответа сказал Харон.
– Не въезжай через центральный вход. Не стоит поднимать на уши всю усадьбу. Встретимся у потайной калитки. У тебя же есть с собой ключ?
– У меня есть с собой ключ, но это может быть опасно. Та женщина…
– Тварь первородная, – поправил его Мирон.
– Тварь первородная может быть еще где-то поблизости.
– Ты боишься за меня или за себя, Харон? – Все-таки не удержался Мирон от сарказма. Может, это стресс из него так выходил: вместе с колючими, как битое стекло, словами.