Один выстрел
Шрифт:
– Спускайтесь, – сказал он.
– Нет, это вы поднимайтесь, – ответил тот.
Эмерсон поднялся на второй этаж и обнаружил, что все криминалисты, согнувшись, светят фонариками в узкую щель в бетонном полу.
– Деформационный шов, – объяснил криминалист.
Эмерсон протиснулся к щели, посмотрел вниз и увидел латунный блеск.
– Стреляная гильза, – определил он.
– Остальные он прихватил, но эта закатилась в шов.
Криминалист выпрямился и нащупал лучом фонарика распределительный щиток на потолке. Посмотрел на пол под ним и нашел крысиное гнездо из разных обрезков. Он выбрал полуметровый кусок заземляющего провода и загнул его конец под прямым
– Встречаемся через час в конторе, – распорядился Эмерсон. – Я разыщу окружного прокурора.
Он пошел к выходу и остановился у пустого парковочного места.
– Достаньте монеты из счетчика, – крикнул он. – Снимите отпечатки со всех четвертаков.
– Зачем? – крикнул в ответ криминалист. – Нужно свихнуться, чтобы платить за парковку прямо перед тем, как завалить пятерых.
– Нужно свихнуться, чтобы завалить пятерых.
На этом этапе всегда привлекали кого-нибудь из окружной прокуратуры, поскольку ответственность за ведение дела целиком лежала на плечах окружного прокурора. Поэтому прокуратура проводила собственную оценку улик. Тянет на дело? Прочное или нет? Это было похоже на предварительное слушание, суд перед судом. На этот раз Эмерсон докладывался самому прокурору, поскольку дело было особой важности.
В кабинете Эмерсона было организовано совещание, в котором участвовали трое – Эмерсон, главный криминалист и окружной прокурор. Прокурора звали Родин – сокращенная версия русской фамилии, которая было много длиннее до того, как его прадед и прабабка прибыли в Америку. Это был худощавый и стройный пятидесятилетний мужчина, весьма осторожный. Его прокуратура имела выдающиеся показатели по выигранным делам главным образом потому, что он брался только за безусловно выигрышные.
– Мы точно знаем, как развивались события. И можем отследить их шаг за шагом, – сказал Эмерсон.
– Тогда рассказывайте.
– Мы располагаем черно-белой видеозаписью камер скрытого наблюдения. Светлый мини-вэн въехал на автостоянку за одиннадцать минут до происшествия. Номера не видно из-за грязи, и камера снимала под не совсем подходящим углом. Но, вероятно, это не новый «додж-караван» с тонированными стеклами. Мы также просматриваем старые записи – ясно, что он заезжал на стоянку раньше, а его водитель незаконно заблокировал определенное место дорожным конусом с городской стройплощадки.
– Забронировал место для парковки? – спросил Родин.
– Прямо там, где начинается пристройка. Должно быть, поэтому конус и смотрелся правдоподобно. У нас есть свидетель, который видел его там по крайней мере за час до стрельбы. На конусе имеются отпечатки пальцев. Отпечатки большого и указательного пальцев правой руки совпадают с отпечатками на четвертаке, который мы извлекли из паркометра.
– Он оплатил парковку?
– Видимо.
Родин помолчал.
– Защита заявит, что он мог поставить туда конус из невинных соображений. А четвертак мог лежать в счетчике уже несколько дней.
– У нас еще кое-что есть, – заметил Эмерсон. – Он отправился в новую часть гаража. Оставил улики – частицы обуви и одежды. А на себе унес цементную пыль.
Родин отрицательно покачал головой:
– Был на месте преступления в неустановленное время на протяжении двух последних недель, вот и все.
– У нас есть три улики, касающиеся оружия.
Это Родина заинтересовало.
– Один раз он промахнулся, – продолжал Эмерсон. – Пуля угодила в бассейн. И знаете что? Именно таким образом в баллистических лабораториях проводят испытание оружия. Стреляют в бассейн с водой. Вода замедляет полет пули и останавливает ее, не деформируя. Так что у нас имеется чистая пуля со всеми нужными бороздками, чтобы привязать ее к конкретной винтовке. Мы также нашли частицы лака в том месте, где он устанавливал на стенке ствол. Найдем винтовку и соотнесем фрагменты лака с царапинами на цевье.
– Собираетесь найти винтовку?
– Гильзу мы нашли. На ней следы, оставленные спусковым механизмом. Таким образом, у нас есть пуля и гильза. Вместе они связывают оружие с преступлением. Царапины связывают оружие с автостоянкой. А автостоянка связывает преступление с тем, кто там наследил.
Родин промолчал. Эмерсон знал, что он думает о суде. У присяжных технические улики иной раз тяжело проходят.
– Когда он заряжал магазин, то оставил на гильзе отпечатки пальцев, – продолжил Эмерсон. – Они совпадают с отпечатками большого и указательного пальцев, снятых с монеты и конуса. Так что мы можем связать преступление с оружием, оружие с пулей, а пулю с преступником, который ее использовал. Все концы сходятся.
– На видеопленке заснят выезжающий мини-вэн?
– Через девяносто секунд после первого звонка на 911.
– Кто он?
– Думаю, бывший военный стрелок, – ответил Эмерсон. – Все военные есть в базах данных. Так что это лишь вопрос времени.
Через сорок девять минут в кабинет постучался и вошел дежурный. В руках он держал несколько листков бумаги с фамилией, адресом и биографией, а также дополнительной информацией из всех баз, включая фотографию с водительских прав. Эмерсон улыбнулся. После первого выстрела прошло ровно шесть часов, а дело уже раскрыто.
– Джеймс Барр, – сказал Эмерсон. – Сорок один год. Живет в двадцати минутах езды отсюда. Служил в армии США. Почетное увольнение четырнадцать лет назад. Пехотное спецподразделение, что наверняка означает – снайпер. Ездит на шестилетнем бежевом «додж-караване».
Он подтолкнул бумаги через стол Родину. Родин взял их и внимательно просмотрел. Эмерсон наблюдал за его глазами. Это напоминало наблюдение за игровым автоматом в Вегасе, выдающим ряд из трех вишенок.
– Джеймс Барр, – повторил Родин, как бы пробуя имя на вкус, и посмотрел на фотографию с водительских прав. – Джеймс Барр. Добро пожаловать в преисподнюю, сэр.
– Да будет так! – заключил Эмерсон, ожидая поздравлений.
– Я возьму ордера на арест и обыск дома и машины. Судьи выстроятся в очередь, чтобы их подписать, – сказал Родин и уехал.
Эмерсон сообщил хорошие новости шефу полиции. Шеф сказал, что назначит пресс-конференцию на восемь утра и хочет, чтобы Эмерсон присутствовал.
Ордера были подписаны через час, но подготовка ареста заняла три часа. Сначала служба наблюдения подтвердила, что Барр дома. Он жил в одноэтажном доме. Свет был включен, и его мельком видели в окне. Похоже, он был один. Затем он вроде бы пошел спать. Свет погас, и дом затих. Пришла очередь спецкоманды СУОТ полицейского управления. Эмерсон был экипирован для проведения самого ареста – бронежилет и каска. Заместитель окружного прокурора должен был находиться рядом, чтобы контролировать законность процедуры. Бригада санитаров стояла наготове. Всего в операции было задействовано тридцать восемь человек, все уставшие. Большинство из них работали без передышки девятнадцать часов, поэтому в воздухе стояло сильное нервное напряжение.