Один за всех

Шопперт Андрей Готлибович

— Ванька, красную ракету. — Брехт в последний момент перед отправкой немцев передумал и братику наказал при красной ракете падать. Штуцер вещь дальнобойная, чего зря людьми рисковать.

Бах. Фьють. Бабах. Слитный залп французских егерей и вся первая и вторая шеренги колонны егерского полка окутались дымом. Пётр вновь перевёл трубу на своих. Ползли, качая кусты и деревья. Теперь могли бы и встать. Штуцер зарядить это даже при постоянной тренировке — минута, а эти из городских гарнизонов и в полторы не уложатся. Труба вновь переползла на французов. Заряжают. И никто кавалерию вслед противнику не послал. Ох, намается он с этими стратегами.

Стоять! Бояться! Сейчас просто расчудесная мысль в его стриженную попаданческую голову пришла.

Событие

сорок третье

Не бойся смерти, тогда наверное победишь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

А. В. Суворов

— Ванька, поручика Бергера сюда покличь. — Бергер это не фамилия, у командира роты егерей, вооружённых кроме всего прочего Слонобоями, фамилия — Бердник, но товарищ при этом старательно учит немецкий, следуя ведомой только ему цели, доставая гренадёров, практики ему вишь не хватает, те его Бергером и прозвали. А потом и прижилось прозвище.

— Иван Козьмич, ты сейчас внимательно послушай. И без самодеятельности. Возьмите те патроны, что в жёлтой бумаге. Они, как знаешь, с бездымным порохом. Всего по одному патрону на человека. Перезарядить не получится. Да, не перебивай ты. Это не война пока, это — психологическая война. Удар по шаблонам французским. Пусть, если кто выживет, сказки потом в Париже рассказывает и панику сеет. Слушай. Подползаете, как можно более незаметно, метров на четыреста — пятьсот от французов и ждёте. Не высовываетесь, лежите. Вы статисты. Выступать Кристианушка с гренадерами будет. Теперь внимательно слушай. Сейчас полковник фон Витгенштейн берёт снова десяток гренадер и подходит почти на ту же позицию, что и в первый раз. Целится показательно и стреляет. Вы должны произвести свой выстрел одновременно с ним. Не раньше и не позже. Идея ясна.

— Хитро, Вашество. Сам бы не хотел на месте их офицеров оказаться. Десять человек выстрелило, а упадёт больше сотни. Точно, как вы выражаетесь, с катушек съедешь. — Заржал, совсем не по уставу поручик. По уставу нужно, ржать: «Ха-ха-ха», а он по простоте душевной заржал: «Аха-ха-гы-гы-гы». Брехт не стал указывать Бергеру на промашку.

— Именно так и задумал. Давай, Иван Козьмич, не подведи.

— Есть не подвести, Ваше Величество. А может два патрона?

— Не разочаровывай меня поручик. Вы, лёжа, минуты три заряжать будете. Всю идею загубишь. Один жёлтый патрон. Как понял? Приём.

— Есть один жёлтый патрон. Разрешите выполнять.

— Бог вам в помощь.

Потом ту же шутку Брехт вернувшемуся братику рассказал. Этот смеяться не стал. Не понял шутки. Это план стратегический. Его выполнять надо, а не смеяться.

— На то же место? — только уточнил.

— У них штуцера разряжены. Делаешь всё точно, как в первый раз. Можешь падать без ракеты, но Ванька, всё одно, ракету пустит, как они зарядят.

Тупые!!! Все французы тупые! Зря Задорнов только американцев в эту категорию записал. Эти даже хуже. Они шутки не поняли. У них полностью выкосило почти две шеренги, а они оттащили труппы и раненых назад, восстановили стройность рядов и стали новые две первые шеренги штуцера заряжать. Даже ракету не пришлось тратить. Экономика должна быть экономной. И егеря, и гренадёры успели за это время в леску раствориться. Минус есть. И он огромный. Второй раз шутку теперь не провернуть. Теперь две первые шеренги с заряженным оружием. И пуля от штуцера метров на пятьсот летит. Может и потеряет убойную силу пуля круглая семнадцать миллиметров в диаметре, и в бронежилетах егеря и гренадеры, но и в задницу же попасть могут, и в ногу. Зачем людьми рисковать?

Нужно ещё как-то французам попробовать тонус поднять и принудить их или к миру, или к войне уже. Как назло, в светлую голову, крашенную хной, ничего не приходило. Закралась позорная мысль, дать команду Козьмичу ещё раз подползти и с пяти сотен метров бахнуть с использованием патронов с бездымным порохом, но отбросил Брехт эту мыслю. И так по краю ходит. Повезло с Аустерлицем, практически все пришедшие туда французы там и остались. Убежать смогли

очень и очень не многие, в основном из дивизии Удино, но они с пулями Петерса не сталкивались. Раненые же из других подразделений с этими пулями внутри очень сомнительно, что смогут без помощи хирурга добраться до Франции. Минимальный шанс всё же оставался. Раненый в руку, например, ускакавший улан из корпуса Мюрата. Тоже не факт, что гангрена раньше не начнётся. Но доскакал раненый пусть до Франции. До того же Страсбурга. Там ему операцию сделали. Тоже не факт, что прямо бросится эскулап в военное министерство увидев извлечённую из улана пулю необычную. Бросит в урну вместе с тряпицами рану стягивающими. Есть. Есть небольшой процентик. Один из тысячи, а то из всех семидесяти тысяч французов побитых при Аустерлице. Допустим, доктор настоящий патриот и военный гений. Оценил пулю. Принёс её императору Женьке доктор. И тут не сто процентов, что эврика закричат. Возьмут, измерят диаметр и начнут в винтовку, да нет, в обычный штуцер совать. И естественно будут молотком забивать. Потом бахнут и доложат Женьке, что хрень полная. Русские они тупые и забивать такую пулю дольше, и ствол при этом у штуцера потом целый день чистили. А летит не дальше обычной штуцерной пули. У них нет, и ещё несколько десятков лет не будет, винтовок Бейкера. А без этой винтовки пуля Петерса если не бессмысленна, то почти бессмысленна. При коротком стволе увеличение убойной силы незначительное.

Сейчас же другое дело. Подползут егеря на пятьсот метров и выстрелят. Да побьют сотню, а при удаче и все полторы сотни французов, но будут раненые, которых прооперируют сразу во Флоренции. И если пуль будет много, то вывод сделают. Но это хрень. Опять же винтовок Бейкера у них нет. А Слонобои без дульного тормоза?!! Это ну очень травмоопасный агрегат. Хрень. А вот то, что смажется шок, который произвёл десятком выстрелов Кристианушка, уронив полторы сотни ранеными и убитыми из десяти винтовок. Вот это да. Пусть страшилки про русских гуляют по Европе.

— Подошли десять человек, жахнули два раза и сто пятьдесят семь человек как корова языком слизнула.

— Врёшь падла!!!

— Сам падла, на тебе в чухальник!

— Это у тебя чухальник, а у нас петушков гальских — клюв. А тебе на тоже по пяточку немецкому. Дойче-швайн.

И в споре родится истина, что ну, их русских, пусть лучше сидят в своих лесах. Играют на балалайках, танцуют с медведями, нечего цивилизованным людям там делать. Между собой воевать будут.

Глава 18

Событие сорок четвёртое

Дисциплина — тот же снаряд, та же мина. Где нет дисциплины железной, там ждать победы бесполезно.

Дисциплина — мать победы.

Александр Васильевич Суворов

Не родилось в крашеной голове у короля Петра ни одной хорошей мысли. А солнце продолжало опускаться. Брехт уже хотел плюнуть на всё и посмотреть продолжение этой трагикомедии из зрительного зала. Что будут делать стратеги французские, когда настанет ночь??! Если и есть в их рядах пластуны и всякие разведчики, то уровень этих самоучек и на мизинец не тянет от выучки и опыта егерей Брехта, к тому же прошедших десяток военных компаний. Не срослось.

Прискакал на ветке, изображающей коняжку, капитан Клаудио Ди Лоренцо — заслуженный разведчик и дипломат королевства. Показалось. На самом деле, Клаудио себе посох вырубил, чтобы по лесу и прочим косогорам ходить, но приближаясь к полянке, где Брехт расположился, запнулся о кочку и посох ещё между ног попал, так на нём и влетел пред светлы очи короля Петра.

— Ваше Величество, чего мы медлим, меня послали спросить, когда мы будем атаковать французов!?

Вона чё? Не терпится сеньорам. А что, классный прямо план мгновенно в мозгу созрел.