Шрифт:
Annotation
Спасаясь от тяжелого расставания, девушка приезжает в уютное приморское местечко. Ее ждет чудесный город и встречи настолько необычные, что с трудом верится, что происходит все в реальном мире.
Егор Фомин
Егор Фомин
ОДИНОЧЕСТВА НЕТ
Теплым
Весь багаж составляла небольшая сумка на плече. Она нарочно взяла мало вещей, чтобы чувствовать себя еще более обделенной.
Серая чайка, сидевшая на краю жестяной крыши перрона, с пронзительным криком сорвалась вниз и полетела в сторону Северной гавани. Девушка вздохнула и медленно пошла к вокзалу.
Идти через здание, маленький полутемный зал полный бурной радости, чемоданов, детей и пронзительных криков, ей не хотелось. Поэтому Лена свернула в сторону, перешагнула через низенькую бетонную оградку и оказалась на Вокзальной площади. Слева белел пустыми столиками закусочный ларек, за ним вдоль улицы к автовокзалу протянулась неровная шеренга киосков. За круговой развязкой желтело ажурное здание Сафьяновского пассажа со стоянкой маршруток. Лене, привыкшей к столичной суете, площадь казалась крохотной, убогой и пустой. Даже сияющая над пассажем реклама вездесущей «Балтики» выглядела непривычно блеклой. Не хватало плотного потока машин, ярких торговых павильонов, бойких теток, предлагавших пирожки, квашеную капусту и комнаты на ночь. Городок оправдывал ожидания — он выглядел застойным болотом.
Когда Лена вышла к тротуару, таксисты сначала даже не заметили потенциальную клиентку, а потом неубедительно предложили свои услуги. Она молча отмахнулась, с таксистом пришлось бы разговаривать. Пренебрегла она и возможностью сесть на маршрутку. Весь путь следовало пройти пешком, погрузиться в атмосферу замирающего города. Впрочем, город не спешил разделять ее похоронные намерения: осеннее солнце золотило кроны деревьев, а на сухом чисто выметенном асфальте не было и намека на мусор. Это было замечательный сентябрьский вечер, в который так приятно выйти из дома, прогуляться по набережной, посидеть за рюмкой «Старого замка» и перекинуться парой слов с уважаемыми соседями.
Следуя трамвайными путями, Лена вышла к бастиону Панцербург, поднялась по узкой лестнице, прорубленной в гранитных стенах бастиона, и оказалась перед Галереей, штукатуренным зданием простых геометрических форм. Обходя аккуратные кучки листьев, она прошла сквозь кольцо корпусов и, наконец, смогла посмотреть на город — свою будущую темницу.
Чуть правее у подножия бастиона, заслоняя рыночную площадь, сверкала золочеными куполами громада Никольского собора, слева краснели кровли домов Нового города, а впереди, за приземистой Круглой башней взбирался на покатую гору Старый город. Сплошное море красных черепичных крыш и шпилей — два темных пика католического собора Архангела Михаила, шпиль Старой ратуши на вершине горы, левее сверкали Три креста, и еще купола и шпили церквей, которых Лена не знала… и над каждым домом, над каждой крышей был флюгер. Справа и слева эту картину обрамляли пространства Северной гавани
Маленький провинциальный городишко. Старые, прогнившие дома, в которых холодно летом, ужасно холодно зимой и тоскливо во время дождя. Вечные проблемы с горячей водой, отсутствие нормальных супермаркетов и ресторанов быстрого питания. Бесперспективная работа в какой-то унылой конторе.
Переулками Лена вышла на Рыночную площадь, отметив тесноту местных улочек. Да что это за город, в котором с тротуара на тротуар можно перешагнуть, на центральной «магистрали» с трудом разъедутся две «Волги», а двухполосные «проспекты» тянутся едва на пять кварталов?!
В вечерний час площадь была пустынна. Во всей красе были видны толстобокая Круглая Башня, и готическая Меховая со стилизованным под нее зданием городского рынка напротив. Площадь, как и улицы старого города, были вымощены не аккуратненькой плиткой «под Европу», а крупными неровными булыжниками, обрекавшими на ношение обуви без каблуков.
Сзади с грохотом выкатился трамвай, повернул и остановился напротив банка. Лене показалось, что все немногочисленные пассажиры смотрят на ее одинокую фигуру на площади и думают неизвестно что. Лена поежилась и прибавила шагу, спеша куда-нибудь скрыться. Вагоновожатый захлопнул двери и, коротко звякнув, покатил к набережной.
Попав на Пасторскую площадь, девушка миновала мрачную громаду готического костела. С другой возвышалось не менее мрачное барочное здание гимназии. Здесь она отучилась восьмой класс, пока родители работали за границей. За год даже появились школьные подруги. Однако сейчас здание с облупившееся лепниной никаких сентиментальных мыслей не вызывало.
Наконец, через Крепостную улицу Лена вышла на Посольскую, и остановилась перед большим домом с эркерами и затейливыми балконами, выкрашенным красной охрой. Вот он, ее новый дом. Здесь ждала большая квартира старого вдовца, такая же пустая, как нынешняя ее жизнь. Лена немного постояла, а потом поднялась по парадному крыльцу и потянула за медное кольцо. Высокая створка тяжело повернулась, и она вошла в темный и гулкий подъезд. Уже и забылось, насколько большим был этот подъезд, все еще сохранивший роскошную парадную лестницу, и насколько запущенным в то же время. Исписанные и облезлые стены до половины покрыты обычной зеленой краской, выше выбелены пожелтевшей известкой. Под лестницей детские коляски, велосипеды и чьи-то лыжи. Внимательно смотря под ноги, Лена поднялась на второй этаж.
Перед порогами квартир лежали коврики, и стояла обувь. Деревянная дядина дверь даже не была обита, только покрашена красной краской. Лена еще раз вздохнула и нажала на звонок. Тот не издал ни звука. Девушка еще несколько раз нажала на кнопку, сложно было поверить, что такое простейшее устройство было способно не работать.
Наконец, пришлось постучать. Опасаясь расшибить костяшки пальцев о плотное дерево, она несильно стукнула несколько раз в самый центр двери. Звук вышел каким-то беспомощным. Не стоило ожидать, что кто-либо в глубине квартиры его услышит. Она попробовала постучать еще, на этот раз кулаком, и, наконец, несколько раз пнула дверь ногой. Открывать никто не спешил.
Лена ждала у двери, думая о том, что дяди нет дома, и ее никто не впустит. Что тогда делать? На улице стемнело, она здесь никого не знает. Перспектива остаться ночью одной в чужом городе представилась так ясно, что она вновь почувствовала на глазах предательскую влагу.
Дядя все-таки открыл. Он стоял на пороге, в теплом халате и домашних туфлях и покачивался с пятки на носок.
— О, это ты, — безучастно сообщил он. — Здравствуй, племянница.
— Добрый вечер, дядя Андрей, — поздоровалась Лена и поинтересовалась. — Вы забыли, что я приеду?