Одиночество Калли и Кайдена
Шрифт:
– А это еще кто? – удивляется он при виде нас и подбородком указывает на мою спутницу.
– Это Калли Лоуренс. – Я убираю от нее руку, чтобы взять верхнюю пластиковую чашку из стоящей на столе башенки. – Она тут учится в колледже. Ее отец был моим тренером в старшей школе.
Калли отцепляется от моей талии. Расставив руки, старается сохранить равновесие, а я открываю кран и набираю в чашку воду.
– Значит, твой отец – тренер? – Бен опирается на стойку, а девушка, с которой он беседовал, подходит к бару и наполняет
– Ага, был тренером лет двадцать или больше, – отвечает Калли, с трудом ворочая языком.
– А тебя он научил чему-нибудь? – спрашивает Бен, складывая на груди руки. Мне не нравится его ироничный тон. – Ну, например, правилам игры или как бросать и ловить мяч?
Я поворачиваюсь к Калли с чашкой в руке, а она с удивлением таращится на Бена.
– Разумеется. Вот ты, например, принимающий. – Она насмешливо подмигивает. – А это значит, что ты ловишь мячи.
– О, да ты просто прелесть! – Бен делает шаг к Калли, на лице у него написано восхищение.
– Даже не думай. – Я толкаю его в грудь. – Она не для тебя. – Протягиваю Калли чашку с водой.
Она запрокидывает голову и выпивает все до дна.
– Прости, я не понял, что вы вместе. – Бен примирительно глядит на меня.
Поправлять его я не собираюсь. Причин для этого много, и некоторые совсем не для его ушей. Бен уходит. Калли опускает чашку и облизывает губы. От этого у меня возникают грязные мысли, но я знаю, что до этого не дойдет.
– Он такой болван, – говорит Калли, протягивая мне чашку.
– А ты такая заводная, когда выпьешь. – Я бросаю чашку в мусорный ящик.
Снова смотрю на Калли. Она прикусила нижнюю губу и уперлась в меня взглядом.
– Тебе нравится, что я заводная? Ты меня хочешь, когда я такая?
О, черт возьми! Она пьяна.
– Не поехать ли нам домой? Как думаешь?
Калли качает головой и на нетвердых ногах пятится к стойке. Опершись на край, она запрыгивает наверх и стукается головой о полку.
– Я хочу знать. – Калли трет голову и смотрит на полку недобрым взглядом, как будто эта штука плохо себя вела. – Когда я такая, ты меня хочешь?
– Калли, я не знаю. – Я оглядываюсь через плечо, моля Бога, чтобы пришел Сет и избавил меня от этого неудобного разговора.
– Это потому, что ты меня вообще не хочешь, да? – Она выпячивает нижнюю губу.
– Нет, это не так. – Со вздохом я кладу руки на стойку, так что Калли оказывается между ними. – Поверь мне. Просто мне не хочется вести этот разговор, зная, что наутро ты ничего не вспомнишь.
– Я все запомню. – Калли наклоняется вперед. Расстояние между нами сокращается. – Обещаю.
Силясь не расхохотаться, я сжимаю кулаки, чтобы удержаться и не положить ладони ей на бедра.
– Хорошо, хочешь знать правду? – спрашиваю я, а она качает головой вверх-вниз. – Нет, такой ты нравишься мне меньше. Мне нравится трезвая Калли, с которой можно поговорить и которая так мила, что можно с ума сойти. – Я приближаю лицо к ее шее, двигаюсь к запретной черте, но не перехожу ее. – Та Калли, что дрожит, ощущая мое дыхание. Та, которую мне хочется целовать до умопомрачения. Та, благодаря которой я начинаю чувствовать… – Я обрываю свою речь, отклоняюсь назад и с удовольствием замечаю, что веки Калли полузакрыты. А значит, я все еще в безопасности.
– Я устала. – Она зевает, потягивается, и я вижу полоску голого живота – плоского, маленького и твердого. – Можешь найти Сета, чтобы он отвез меня домой?
– Да, только ты пойдешь со мной. – Я заправляю прядь волос ей за ухо. – Не хочу оставлять тебя здесь одну.
Она кивает, соскакивает со стойки, и я поддерживаю ее за спину, чтобы не упала. Мы обыскиваем квартиру, но Сета нигде нет. Люка я нахожу за покерным столом: он играет и мухлюет напропалую, как его научил отец.
– Эй, приятель. Я отвезу Калли домой, – говорю я, когда Люк отрывается от карт и бросает взгляд на меня. – Скажешь Сету, если увидишь его?
– Да, приятель, сделаю.
Калли утыкается лицом мне в рубашку, и мы выходим из квартиры в тихий коридор. Она почти повисает на мне, я помогаю ей спуститься по лестнице и выйти на улицу. Воздух прохладный, и она начинает дрожать.
– Где твоя куртка? – спрашиваю я, растирая ей руки.
Она пожимает плечами, спотыкается о бордюр, я подхватываю ее. Глаза у Калли слипаются, она вздыхает. Наконец я перестаю гладить ее руку и останавливаюсь посреди тротуара.
– Что случилось? – Калли смотрит на меня, часто моргая.
– Сейчас я возьму тебя на руки и отнесу домой, – медленно говорю я, понимая, что в таком состоянии она плохо соображает. – Хорошо?
– Хорошо. – Она смотрит на мои руки, потом снова мне в глаза.
– Обхвати меня за шею. – Я осторожно делаю шаг к ней.
Она послушно обвивает руки вокруг моей шеи, кладет голову мне на грудь, а я обхватываю ее спину. Она елозит носом по моей груди, а я иду по тротуару. Я не спешу. Мне нравится ее нести, нравится чувствовать, что она нуждается во мне, а я должен ее оберегать.
Когда мы достигаем корпуса «Макинтайр», я с трудом подавляю сожаление из-за того, что совсем скоро мне придется ее опустить.
– Калли, где твоя карточка? Я не взял свою.
– В кармане, – бормочет она и тянется за ней, но рука бессильно падает. – У меня нет сил достать ее.
– Попробуй еще раз, пожалуйста. – Я почти умоляю, но ответа нет.
Выбросив из головы все возможные дурные мысли, прижимаю Калли к груди, засовываю пальцы в ее карман и вытаскиваю пластиковую карточку. Провожу ею по замку, дверь открывается, и я вхожу. Сажусь в лифт, поднимаюсь на верхний этаж и нахожу комнату Калли. Когда я протягиваю руку, чтобы открыть ее, Калли просыпается и хватает меня за руку.