Одиночка, или В плену Огня
Шрифт:
Девушка протянула ладонь, на которой лежали две небольшие пробирки. Черная жидкость казалось живой и мерзкой. И запах у субстанции был невыносимый.
— Ты обижена на меня. Заслужил, — кивнул осторожно Эрлинг и на крохотный шаг отодвинул Тиру от обрыва. — Я был глупым дураком.
— Профессор не может быть дураком, — фыркнула девушка, не сводя глаз с пробирок на ее ладони.
— Еще как может, — возразил Филлин. — И я никуда тебя не отпущу. Тем более, не позволю пить эту гадость!
Мужчина резко смахнул пробирки с руки Тиры. Те улетели в пропасть,
— Я погублю твою репутацию, ректор, — очень тихо прошептала девушка, не поднимая головы.
— Давно пора, — фыркнул Эрлинг и обхватил широкими ладонями девичье лицо. — Прости меня, Тира. Я болван.
— Ты профессор. А профессор не может быть болваном, — поучительно шепнула волчица.
— Как показала практика, может, — возразил Филлин Эрлинг и шумно выдохнул.
За разговором он утянул девушку на приличное расстояние от пропасти. И теперь можно было дать волю чувствам, рукам, губам…
— Пожалела бы ты старого ректора, девочка, — бормотал Эрлинг, жадно и рвано дыша, прижимая со всей силы хрупкую девичью фигурку к своей груди. — Я же едва не сдох… Совести у тебя нет! Возьму и поставлю тебе двойку. И на второй год оставлю! Или даже на третий!
— Жаль, — дерзко фыркнула Тира, совсем не скрывая улыбки, — а я уже договорилась о комнате в новом доме. Думала, переведусь в другое не менее престижное заведение.
— Р-р-р! — возмутился Эрлинг, а осмотревшись, понял, где они с Тирой находятся, потому вкрадчиво уточнил: — Как думаешь, Ранд переживет, если мы вломимся в их дом? Все равно до самого утра они с Финой будут заняты гостями.
— Не верю своим ушам, профессор! — рассмеялась Тира. — Ты предлагаешь нарушить закон? Ворваться на чужую территорию?
— Угу, — хохотнул Эрлинг и стремительно подхватил на руки любимую. — К черту законы, малышка!
В ответ Тира обняла профессора за шею нежными руками и поцеловала кончик ректорского носа. А хитрая улыбка так и норовила поселиться на розовых губах.
И все-таки, права была Руфина, подтолкнув Тиру к решительным действиям. Не зря они сегодня утром страдали, смешивая все, что попалось под руку, и влив в пробирки. Ужасная была вонь. Но оно того стоило.
Оказывается, ректор Эрлинг весьма легко снял с себя маску невозмутимости и серьезности. И сейчас, широко улыбаясь ей своей сокрушительно привлекательной улыбкой, тащил ее в свою пещеру. Ладно, не в свою. Но не беда. Все у них с Эрлингом получится. Главное, чтобы мужчина раньше времени не узнал о коварном плане двух подруг.
Гораздо позже, когда за окнами лесной хижины занимался рассвет, Тира, уставшая и сонная, но с меткой на плече, все-таки призналась в сговоре с Руфиной, ее братьями и родителями.
И справедливо ожидала неминуемого наказания.
— Признаться, я даже не удивлен, — расхохотался Филлин, выслушав рассказ истинной. — Но штрафы все равно последуют. Готовься.
— Как скажете, профессор Эрлинг, — хмыкнула Тира, ни капли не боясь гнева сурового ректора.
Да и как его бояться, если он смотрит на нее таким теплым и полным любви взором?
Эпилог.
— Главное, чтобы папа не узнал!
— Да уж конечно! Главное, чтобы мама не узнала!
Два детских шепота нарушали тишину места, куда не допускались ни оборотни, ни люди. Место, где царствовали духи.
Десять лет прошло с тех пор, как был уничтожен последний кровный враг Эрлингов. Никто уже и не помнил, что именно произошло в тот день в академии. Зато помнили первый учебный день, после осенних каникул, когда все студенты вернулись в алма-матер.
Тогда все узнали, что грозный ректор — женился на студентке. Сенсация, каких поискать! Но поскольку сама студентка выглядела счастливой, а суровый и всегда серьезный профессор Эрлинг улыбался, стоило увидеть молодую жену, то вопросов студенты на задавали. Сплетничали, конечно же. Говорили о разном. Но слухи быстро прекратились, когда стало известно о другом событии.
Выскочка с первого курса, Руфина Кьелл, оказалось, уже давным-давно стала истинной и женой советника Эрлинга, опасного и хищного красавчика. И не просто захомутала преподавателя, но и забеременела от него.
О том, куда пропала семья Холгер (отец Тео, мать Эрика и дочь Ханна) никто не спрашивал. Якобы кто-то видел эту троицу около темной пещеры в неприступной горе на самой границе Беловодья. Но это просто слухи. Кто ж в них поверит?
Да и оборотням были интересны другие события. Например, по выходным стали устраиваться соревнования на арене, а после — зажигательные вечеринки. Каждый волк мог проявить себя, покрасоваться перед публикой. Которой, кстати, появлялось все больше. В ряды студентов начали принимать не только представителей древних и уважаемых родов, но и тех, кто проходил собеседование с ректором или советником. Не нужно было иметь связи, чтобы получить престижное образование.
А еще границы академии расширились. Теперь можно было арендовать, или построить собственный домик за высоким забором академии. Места под застройку не продавались, лес по-прежнему принадлежал семье Эрлингов, однако ректор давал разрешение на проживание на его территории.
Исключением был тот участок, где находился лесной домик советника Эрлинга и его жены. Уже через год этот участок разросся. Сама избушка превратилась в двухэтажный особняк, а по соседству возвышались еще два внушительных дома.
Тот, что больше, принадлежал ректору. Поменьше — начальнику охраны Людвигу, где он поселился вместе с новым доктором.
Никто из студентов или чужаков не заходил на поляну, где жили три семьи. Говорят, что-то отворачивало их от тропинки, запутывало. И всякий раз, когда кто-то пытался добраться до личных владений ректора, советника, или начальника охраны, то неизбежно оказывался у главных ворот академии.
Чертовщина какая-то! Или магия? Никто не знал, и узнавать не собирался.
И вот, когда по лесу начали бегать волчата, а сам лес до неузнаваемости изменился, источник жизни, тот, что по другую сторону шаткого моста, остался прежним.