Одиночка, или В плену Огня
Шрифт:
А Раде казалось, что звук раскатистого рычания становился все ближе и громче. Именно он будил в душе девушки странное смятение. Непривычные и словно чужие чувства.
Молодой человек занимал самый крайний стол. И уходить не хотел, боясь обидеть подругу детства. И оставаясь, чувствовал себя некомфортно.
Хотя, обстановку разрядил старик-профессор. Дед Тиры, профессор Льялл, будто нарочно, занял место напротив и вел непринужденные беседы.
Однако в одну секунду
Его накрыло волной. Тягой. Жаждой. Настолько сильной и острой, что парень захлебнулся от физической боли.
— Молодой человек, все в порядке? Вы как-то побледнели, — заботливо уточнил профессор Льялл.
А Миша не мог пошевелиться.
Сцепив зубы, оборотень пытался размеренно дышать, чтобы успокоить зверя.
Никому не понравится, а особенно советнику Эрлингу, если Ингольф вдруг сорвется. Еще и без объяснения причины.
Терпкий, удивительный, неповторимый аромат медленно проникал в легкие. А зверь становился все сильнее и агрессивнее.
— Мне нужно проветриться, — рыкнул Михаил нечеловеческим голосом и рванул к дверям.
Вовремя. Потому что пиджак, брюки и рубашка уже трещали по швам, ткань расползалась, а человеческое тело менялось. Мышцы бугрились. Руки и ноги увеличивались в размерах, а на пальцах появились когти.
Ингольф не смог сдержать оборота. Перекинулся прямо на ступенях лестницы, ведущей в столовую. И тут же помчался к источнику дивного и пленительного аромата.
На площади, между столовой и корпусом лазарета, куда привел Мишку зверь, парня нагнал советник Эрлинг.
Мужчина был в облике человека, а вот силой обладал нечеловеческой. На лету, в прыжке, обхватил Мишку за шею и прижал, буквально прибил к земле.
— Ты что творишь, щенок?! — прорычал Ранд.
Мишка хотел бы ответить на этот вопрос. Но он и сам не знал, что вообще происходит.
Терялся. Мысли путались. А инстинкты звали туда, в сторону лазарета. Звали настолько, что сил сопротивляться у Ингольфа не осталось. Казалось, словно от того, попадет ли Миша в корпус лазарета, зависела его жизнь.
И не только его.
— Ты опять, за старое? — рычал Ранд, сжимая до треска шею молодого волка. — Говорил тебе, не лезь к Фине! Не твоя она! Моя!
Ингольф пытался выбраться из захвата. Он плохо слышал, что именно ему говорят. У него была одна единственная цель — оказаться там, за дверью лазарета.
А источник соблазнительного аромата манил с неистовой силой. Шептал. Звал.
Мишка рычал все громче и отпустил зверя, дал ему волю, полностью приглушил все то, что осталось в оборотне от человека.
Будто издалека Ингольф услышал голос Руфины. Подруга довольно громко ругалась.
—
— Пусть первым сдается! Я точно не уступлю ему тебя! — рычал прямо в ухо Эрлинг, а Мишкин зверь бесновался все больше.
Фина принялась говорить уже спокойнее, о чем-то втолковывала мужу, а Михаил уже не слышал.
Он увидел глазами своего зверя ЕЕ.
Странная девчонка. Испуганная. Незнакомая. Глаза — вполовину лица. Щеки бледные. Волосы растрепанные. И не сводит настороженного взора с него.
Мишка рыкнул, как только ощутил, что хватка советника ослабла.
Отряхнулся, словно сбросил с себя путы.
И шагнул вперед.
— Не дури, щенок! — донеслось в спину предупреждение.
Миша упрямо шагал вперед, переставлял лапы, чувствуя, как хрустит снег. И этот звук казался неестественно громким. Пусть и не таким оглушительным, как торопливые удары сердца прекрасной девушки.
— Н-н-не подходи! — тихий, испуганный шепот заставил Мишку остановиться на полушаге.
Зверь мотнул головой. И как быть? Подчиниться просьбе девчонки? Довериться воле волка?
Инстинкты вопили о том, что сейчас — самое время заявить права на истинную пару. Однако страх, который плескался в серо-голубых глазах девушки, останавливал Ингольфа.
Михаил негромко рыкнул, девушка попятилась назад, в здание, собираясь спрятаться.
— Мы, пожалуй, пойдем, — негромко заявила вдруг Руфина и уже более настойчиво продолжила: — Да-да, мы все сейчас пойдем в столовку. И не смотри на меня так, любимый!
— Если пацан сожрет девчонку, общаться с ее семьей будет он сам! — недовольно ответил Эрлинг.
— Мамочки! Не трогай меня! Не подходи! — шептала истинная, а Миша двигался ближе, тесня ее вглубь лазарета.
И когда волку удалось загнать прелестную добычу в просторный холл, Ингольф остановился. Волк больше не чудил. Скорее, в ожидании замер и принюхивался к той, что была желаннее всего на свете.
Михаил видел, как дрожит девчонка, закрыв от страха лицо ладонями.
Хотелось утешить ее. Прижать к себе. Успокоить.
Небывалое, неизведанное до сих пор чувство нежности и потребности защитить одну единственную, окончательно потушило всплеск ярости, безумия и жажды.
И Миша резко перекинулся в человека.
Грудь тисками сжимали эмоции, а руки (хвала богам!) без когтей дрожали. Но парень приблизился к хрупкой девушке, сжавшейся в комок.
Теперь, когда Михаил был в человеческом обличии, истинная казалась ему еще более крохотной и беззащитной. Молодой мужчина возвышался над ней на две головы. Долговязый, выше среднего роста, пусть и худой, Ингольф казался себе великаном в сравнении с ней.
— Не бойся меня, не обижу, — негромко проговорил Миша.